Не спрашивайте Джека

Никто не знал, откуда взялась игрушка, кому из дедушек, бабушек или дальних родственников она принадлежала до того, как ее отдали в детскую.

Это была шкатулка, резная и раскрашенная красным и золотым. Она была определенно привлекательной или, так во всяком случае, считали взрослые, довольно ценной – возможно, даже антикварной. К несчастью, замок заржавел и не открывался, ключ был потерян, поэтому Джека нельзя было выпустить из коробочки. Тем не менее, это была замечательная шкатулка, тяжелая, резная и позолоченная.

Дети с ней не играли. Она лежала на дне старого деревянного ящика для игрушек, возраста и размера приблизительно с пиратский сундук для сокровищ. Джек-в-коробочке был погребен под куклами и поездами, под клоунами и бумажными звездами, под старыми шутихами, увечными марионетками с безнадежно запутанными нитками, под костюмами для переодеваний (тут лохмотья древнего подвенечного платья, там шелковый цилиндр с коростой возраста и времени) и бижутерией, сломанными обручами, скакалками и лошадками. Подо всем этим пряталась шкатулка Джека.

Дети с ней не играли. Оставшись одни в детской на самом верхнем этаже, они перешептывались. Хмурыми днями, когда в коридорах завывал ветер, и дождь гремел черепицей и барабанил по скатам крыши, они рассказывали друг другу истории про Джека, хотя сами его никогда не видели. Один утверждал, что Джек злой волшебник, которого посадили в коробку в наказание за преступления, слишком страшные, чтобы о них говорить, другая (я уверен, это была одна из девочек) настаивала, что шкатулка Джека на самом деле ящик Пандоры, и посадили его туда как хранителя, чтобы он не позволял снова вырваться наружу нехорошим вещам. Дети даже не притрагивались к шкатулке, хотя когда (как это время от времени случалось) какой-нибудь взрослый удивлялся вдруг отсутствию «милого Джека-в-коробочке» и, достав из пиратского сундука, ставил на почетное место на каминной полке, они тогда набирались храбрости и попозже снова прятали его в темноту.

Нет, дети не играли с Джеком-в-коробочке. А когда они выросли и покинули большой дом, детскую в мансарде закрыли и почти позабыли.

Почти, РЅРѕ РЅРµ совсем. Р?Р±Рѕ каждый РёР· детей РїРѕРјРЅРёР», как Р±РѕСЃРёРєРѕРј поднимался РІ голубом лунном свете наверх РІ детскую. Это было почти как хождение РІРѕ СЃРЅРµ: РЅРѕРіРё беззвучно касались деревянных ступеней, потертого РєРѕРІСЂР° РІ детской. РџРѕРјРЅРёР», как открывал пиратский СЃСѓРЅРґСѓРє, как рылся РІ куклах Рё одежде, как вытаскивал шкатулку.

Р? РєРѕРіРґР° ребенок касался застежки, крышка откидывалась медленно-медленно, как полыхает закат, потом начинала играть музыка, Рё выходил Джек. РќРµ выпрыгивал СЃ шумом, как «чертик РёР· табакерки»: Сѓ Джека РЅРµ было пружинки РІ каблуке. Нет, РѕРЅ уверенно, решительно поднимался РёР· шкатулки Рё манил ребенка наклониться поближе, еще ближе, Р° потом улыбался.

Р? там, РІ лунном свете, РѕРЅ каждому РіРѕРІРѕСЂРёР» то, чего РѕРЅРё никак РЅРµ могли вспомнить, то, чего РѕРЅРё РЅРµ могли РґРѕ конца забыть.

Старший мальчик не вернулся с Первой мировой. Младший после смерти родителей унаследовал поместье, хотя его у него отобрали, застав однажды ночью в подвале с тряпками, парафином и спичками, когда он пытался сжечь большой дом дотла. Его увезли в закрытый санаторий, и, быть может, он там и по сей день. Остальные, некогда девочки, а теперь взрослые женщины, все как одна отказались вернуться в дом своего детства.

Р? РѕРєРЅР° РґРѕРјР° забрали ставнями, двери заперли огромными чугунными ключами, Рё сестры навещали его так же часто, как могилу старшего брата или несчастное существо, которое РєРѕРіРґР°-то было РёС… младшим братом, иными словами РЅРёРєРѕРіРґР°.

Шли годы, девочки состарились, в детской под крышей поселились совы и летучие мыши, среди забытых игрушек свили себе гнезда крысы. Звери без любопытства смотрят на поблекшие гравюры на стене и пачкают своим пометом остатки ковра.

Глубоко на дне пиратского сундука Джек улыбается и ждет, храня свои секреты. Он ждет детей. Он может ждать вечно.