В тот Новый год я прибежал на елочный базар, когда выбирать было уже не из чего. Домой возвращался злой. Вдруг из подворотни вынырнул сантехник из нашего ЖЭКа: «Елку надо?». Он достал из машины елку небывалой красоты.
Я купил, не торгуясь. Дома нарядили мы ее, полюбовались и легли пораньше спать – завтра праздник, хлопот много, надо все успеть.
Да только ночь не задалась. Сначала сынишка с плачем прибежал к нам в комнату, весь трясся непонятно от чего. Только в нашей кровати затих, как дочь закричала: «Да кто это стучит в стену и ходит там?»
И вправду настойчивый звук явно слышался, да еще, будто шарканье ног. Но в доме больше никого не было. Дочка тоже к нам перебралась. А в доме шум неясный, скрип… А потом и тихие вздохи послышались. И так всю ночь. А наутро оказалось, что у тещи ноги отнялись, а у жены спину скрутило так, что впору в больницу идти, а не стряпней заниматься. Вызвал я скорую, поставили больным уколы, прописали постельный режим.
Короче говоря, праздник обещал быть грустным. Кое-как собрали мы с дочкой на стол, да и то – тарелки бились, вода лилась мимо раковины, банки с соленьями лопались в руках, шампанское бабахнуло задолго до полуночи. А в саму новогоднюю ночь, когда мы стали загадывать желания, начали падать шары с елки. Мы онемели. И тогда в тишине я опять услышал вздохи, и, видимо, не я один. Теща потеряла сознание. Снова скорая, врачи, уколы, погрузили ее на носилки и увезли в больницу. Дочка отправилась дежурить около нее.
Новый год и 10-дневные каникулы начинались плохо. Третьего числа дочка сломала руку, катаясь с горки. А 5 января треснуло большое зеркало в шкафу, и я стал ждать дальнейших бед. Но неожиданно все затихло, как перед грозой.
В ночь на 7 января дочка пригласила к себе подружек погадать на женихов. Я только посмеивался, по 13 лет малявкам, а туда же. Поздно вечером расставили они в комнате зеркала, зажгли свечи, погасили свет (я тихонько подглядывал из прихожей, любопытно же). Сначала хихикали да толкались, потом одна из подруг стала произносить какие-то слова про суженых-ряженых. И буквально тут же они начали визжать и метаться по комнате. Да я и сам увидел причину их ужаса – по гостиной двигалась черная тень! И это отражалось в зеркалах! Я был просто парализован страхом, поэтому не сразу рванул к выключателю.
Когда я включил свет, то увидел, что елка валяется на боку, весь пол усыпан осколками разбившихся елочных игрушек. Остаток ночи мы вместе с женой, девочками и сынишкой просидели в нашей спальне, прислушиваясь к шарканью ног, доносившемуся из гостиной.
Утром девочки разошлись по домам. Я поднял елку, кое-как установил ее на место (у нас в доме традиция – держать елку до Старого Нового года). Подмел. Обратил внимание на то, что осколки зеркал будто подкопченные, подернутые чернотой. Понес мусор в контейнер на улице. И вдруг вижу – идет сантехник, тот, что елку мне продал. Перебинтованный и будто не в себе. Увидел меня, подошел. Не глядя мне в глаза, спросил: «Как дела?». Я ему и рассказал обо всех бедах. «Елку выброси, - вдруг тихо сказал он, - с кладбища она». И рассказал он мне о своих делах, которые были ничуть не лучше моих – жена в больнице вместе с маленьким ребенком, сам в гипсе и ссадинах. Тоже кладбищенская елка в доме стояла.
Но я не поверил, что в елке дело, а зря. Потому что чертовщина продолжалась. Пошел я тогда к сантехнику и спросил, что мне делать. Он научил. Я вынес елку на улицу, распилил ее и сжег в специальном баке со словами:
«Гори, матушка Ель, вознесись на небо, не держи на нас гнева. Аминь».
Дома провел чистку. Зажег церковные свечи, расставил их во всех комнатах и даже в санузле. Надо было видеть, как они трещали, чадили и гасли. Когда свечи догорали в чаду, зажигал новые и ставил тут же. На это целый день ушел. Потом я набрал во дворе снега, принес его домой, растопил и этой водой сбрызгивал стены, пол и потолок со словами:
«Снег, с Божьего благословения с небес посланный, очисть чистотой своей все плохое, что есть в доме моем. Аминь».
А потом злополучный продавец елок проводил меня на кладбище и показал могилу, с которой он спилил елку. «Семенов Иван Ильич», - прочитал я на памятнике. Попросил прощения у Ивана Ильича, помянул его тут же, перекрестился, поклонился и ушел. Дома меня теща встречала. Жена хлопотала на кухне. Дочка с сынишкой мультик смотрели. Спокойно и благостно было в моем доме…
Елки я с тех пор не покупаю, искусственной обходимся.
