Конечно, я помню, что было вечером в субботу, 11 марта. Даже если бы я захотел, я не смог бы забыть то, что произошло со мной в этот проклятый вечер. Знаю, вы не верите мне, и ни один человек в своём уме не поверит — я и сам бы расхохотался и назвал бы умалишённым того, кто хотя бы намекнул на нечто подобное, если бы не видел своими глазами это омерзительное и невыразимое в своей противоестественности зрелище... Господи, лучше бы я сошёл с ума в тот самый миг, когда в тёплый субботний полдень переступил порог своего дома. Но вы требуете подробностей, и мне придётся начать с самого начала.
Мы переехали сюда два года назад — я, моя жена и двое детей, — в этот уютный домик на тенистой улочке в тихом полупригородном районе. Жена у меня прекрасная хозяюшка, целые дни проводила в домашних хлопотах, дети ходили в школу неподалёку, я ездил на работу в центре города. Мы были счастливы... Пока какой-то злой рок не заставил меня купить это проклятое мясо. Вы, наверное слышали о немом мяснике с Двенадцатой улицы? Об этом мрачном верзиле, который не снимает окровавленного фартука, даже когда выходит из-за прилавка после окончания рабочего дня? О его лавке, мясо в которой всегда свежее и сочное и просто тает во рту, даже если человек, готовивший его, впервые держал сковороду в руках?
Не знаю, что заставило меня позабыть об отвращении, которое я всегда подсознательно испытывал к этому типу, и купить у него в пятницу три килограмма свинины для праздничного вечера в воскресенье. Знай я тогда, чем это обернётся — и близко не подошёл бы к его проклятой лавке. Но я не знал. И не обратил особого внимания на какой-то странный огонёк, мелькнувший в глазах немого мясника, когда тот передавал мне пакет с мясом. Господи, я никогда не прощу себе своей невнимательности — как я мог не заметить тогда, что, несмотря на пасмурную погоду и холодный воздух, мясо было тёплым? Как я мог списать на порывы ветра и усталость своих мышц после рабочего дня лёгкое подрагивание пакета... Как слеп я был!
Приходя домой, я бросил пакет с мясом в морозилку и рухнул в постель, не раздеваясь — неделя выдалась тяжёлая, я страшно устал. Дети играли где-то на улице, жена вешала бельё на заднем дворе.
Спал я ужасно — мне снилась свиноферма где-то за нашим городом, очень странная. Все постройки на ней были необычными — таких не увидишь в наших краях — и давно заброшенными, но свиньи ходили по двору, валялись в грязи, и свинопас спал в тени, накрыв лицо грязной широкополой шляпой. Но было ещё что-то мерзкое, потустороннее, необъяснимое в этих жирных свиньях, в их грязных слюнявых рылах, в долговязой костлявой фигуре свинопаса. От всего этого места веяло чем-то отвратительным. Я проснулся в холодном поту, сердце бешено стучало в груди, и на секунду мне показалось, что стук доносится не из моей грудной клетки, а из холодильника на кухне...
Жена мирно посапывала рядом со мной, но я уже не смог заснуть — за окном уже начало светать, и я решил поехать на машине за город, проветриться, и заодно убедить себя, что мой ночной кошмар — не более чем наваждение, плод переутомления на работе и расплывчатых слухов, которые порой слышишь от соседей о чёртовом мяснике с Двенадцатой улицы и его лавке.
Судя по пейзажу из моего сна, ферма должна была располагаться недалеко от нашего района, за холмом километрах в десяти к западу. Дорога была недолгой и лёгкой, свежий ветер приятно холодил разгорячённое лицо, утро было солнечным, и потому вдвойне страшно было обнаружить среди зелёной травы под ярким солнцем останки тех кошмарных построек, что я видел во сне! Нет, это был не свинарник и не ферма, лишь остатки разрушенных стен, обломки кирпича, куски обгорелого дерева — видимо, балок и перекрытий здания, и какого-то другого непонятного мусора, явно свидетельствовавшего о том, что мой сон имел больше общего с явью, чем мне хотелось бы. Как заворожённый, я бродил среди странно сухих и ломких стеблей травы и останков кирпичных стен, как будто что-то внутри меня не позволяло мне уйти с этого проклятого места. Я искал что-то, сам не знаю что... И я нашёл это — полускрытый под слоем грязи, сухой травы и битого кирпича люк с ржавым железным кольцом.
Не знаю, почему я не убежал прочь от этих мерзостных развалин, почему потянул за ржавое кольцо и заглянул в темноту под крышкой. Зачем спустился вниз по ступеням туда, где слабый луч солнца с поверхности освещал лишь крохотный уголок кошмарного подземелья — счастье, что лишь малую его часть. Кости! Всё внизу было завалено костями — не знаю, каким тварям они могли принадлежать! Тысячи, сотни тысяч скелетов в темноте... И некоторые совсем свежие — с едва подсохшими ошметками мяса на них, того мяса, что я купил вчера в лавке немого мясника — сомнений нет, теперь уж точно...
Я не помню сколько времени простоял, как камень, в чудовищном подземелье. Не помню, как бежал из этого подвала к машине, как добрался до дома.. Кажется, был полдень, когда я переступил порог дома. Только я открыл дверь, в мои ноздри ударил запах жареного мяса — в тот момент он показался мне стократ омерзительнее самой жуткой вони и смрада. Я влетел на кухню, как будто сотня бесов гналась за мной, но знал, что уже слишком поздно — моя жена и дети сидели за столом и уплетали за обе щёки сочное жареное мясо, то самое, что я купил вчера. Кажется, жена попыталась что-то сказать мне, как вдруг замолчала на полуслове, закашлялась, словно поперхнувшись, и вдруг упала лицом вниз на стол... Я стоял, не в силах пошевелиться, и видел всё, во всех омерзительных подробностях...
Нет, не заставляйте меня пересказывать этот кошмар, я всё равно не смогу передать словами то, как мою жену, детей просто разорвало изнутри что-то не поддающееся описанию, как жареное мясо на блюде в центре стола и та омерзительная субстанция, что вырвалась из трёх тел, лежащих на белом паркете кухонного пола в луже крови, слились, слепились подобно куску пластилина, в какое-то чудовищное подобие свиньи цвета гнилого мяса, как эта чудовищная тварь обгладывала тела моих детей и жены, те жуткие звуки, что она издавала...
Нет! Нет! Я не верю вам! Этого не может быть! Я сам видел развалины, я спускался в подвал, во тьму, полную костей! Вы врёте, говоря, что там ничего нет! Вы боитесь, боитесь этого мясника, утверждая, что я убил и съел всю свою семью! Я не мог, слышите, не мог этого сделать! Я знаю, вы тоже ели, ели это проклятое мясо! Уберите от меня свои руки, вы больше не люди, слышите, не люди! Мясо, мясо! Живое, отвратительное проклятое мясо!
