Холодный колючий ветер обжигает лицо, пробирается под воротник, кусает за голые ладони. В эту зиму вьюга свирепствует как никогда. По безлюдной улочке идут еще две фигуры, я узнаю их. Мы молча сближаемся и так же молча продолжаем свой путь уже вместе. Этот район со старыми деревянными бараками опустел уже давно и пользуется дурной славой у жителей нашего города, но нам нужно именно сюда, в самое сердце этой проклятой территории. Проклятой по нашей же вине.
Вдалеке можно разглядеть еще несколько человек, отчаянно борющихся с ветром, но упорно идущих вперед. Мы не спешим догонять их, скоро мы все равно увидимся.
Вот и наша конечная цель - старое серое здание детского сада, где мы когда то имели несчастье встретиться в первый раз.
В коридоре, топчась по разбитым стеклам, хлопая себя ладонями по бокам уже стоит Гриша, он коротко кивает нам и нервно посматривает на часы.
За двадцать минут заброшенный холл детского сада наполняется людьми. Люда Варакина, Саша Лымбин, Костя Сомов ... Все здесь, никто не опоздал и все готовы играть ...
Мы закуриваем, разливаем водку по пластиковым стаканчикам, пьем не чокаясь. Повторяем, становится немного теплее. На стенной доске зашуршали пожелтевшее бумажные листочки с распорядком дня и списком меню многолетней давности. Мы наблюдаем, как дрожащий силуэт женщины,то пропадая, то появляясь вновь, не спеша поднимается на второй этаж. Пора и нам проследовать за ней.
Все мы - бывшие воспитанники этого детского сада, совершившие ужасную, непростительную ошибку.
Мы были дружны, веселы и беззаботны. Ели творожную запеканку, играли в мяч, рисовали маму ... Но самым любым нашим занятием было преследование некрасивой, болезненной девочки. Василиса. Тихую худенькую малышку мы никогда не принимали в свои игры. Она была замкнутой и молчаливой, отличалась плохим аппетитом и плохо справлялась с заданиями на физкультурных занятиях. Она плакала, когда мы дразнили её "зассыхой", кидались собачьими фекалиями и сваливали на нее все свои шалости. Но она никогда не жаловалась, ни родителям, ни воспитателям, что еще больше развязывало нам руки.
В тот день она робко подошла к нам перед прогулкой и попросилась поиграть с нами. Весело хохоча мы сказали, что собираемся играть в прятки и она должна спрятаться как можно быстрее. Василиса юркнула в свой шкафчик со сменными сандальками и желтым дождевичком. Я уже не помню, кто из нас закрыл шпингалет на шкафчике с двумя красными вишенками ...
Василиса кричала, просила выпустить её, а мы, четырнадцать маленьких чудовищ звонко смеялись, как ни в чем не бывало собираясь на улицу.
Мертвую Василису нашли уже после прогулки. Её хватились на занятии, когда увидели пустующий стульчик.
Воспитательница, дежурившая в этот злополучный день повесилась той же ночью.
С тех пор в детском саду стали твориться жуткие вещи. Без видимой причины ослепли все дети в ясельной группе, толстяк Жорик из подготовительной вывалился из окна третьего этажа, многие дети уже не просыпались после тихого часа. И только у нас все было хорошо. Было хорошо до тех пор, пока спустя год спустя у Гриши не умерла мама. Молодая, здоровая женщина в одночасье слегла от инфаркта. Еще через год, покинула этот свет моя старшая сестра, бросившаяся под колеса КАМАЗа. Каждый год, 20 февраля, смерть забирала родных и близких у кого-нибудь из бывших воспитанников старшей группы детского сада №134. Перед уходом в иной мир, каждый оставлял послание, где значилось только одно предложение: "Василиса хочет поиграть с тобой".
Мы пытались противостоять Василисе. Звали священников освятить, уже заброшенный на тот момент, детский сад, развешивали ритуальные пучки травы от бабок-колдуний, да и просто часами стояли на коленях перед шкафчиком с двумя алыми вишенками, пытаясь вымолить прощенье.
Но Василиса не успокаивалась. Когда детский сад опустел, она взялась за близлежащие дома. Вспыхивали пожары, разносились инфекции ... Бомжи и наркоманы, надеющиеся переночевать в заброшенном здании уже оттуда не выходили. Продолжали умирать близкие нам люди, оставляя перед смертью одно и то же послание.
Первым не выдержал Степа. Он застрелил свою сестру, ходившую с ним в ту же группу, а потом пустил себе пулю в рот из отцовского охотничьего ружья.
Без вести пропала Саша, возвращаясь зимним вечером из танцевального кружка.
Андрей, бывший под следствием из-за угона машины, вскрыл себе вены самодельной заточкой.
Мы пришли к выводу, что таким образом ребята просто хотели прервать череду смертей своих родных и любимых.
Нас осталось десять человек и прошло немало лет, когда мы наконец поняли правила игры. Все было просто, нужно было играть в прятки, только водила уже Василиса. Если продержишься ночь с 20-го на 21-е, то жить тебе и твоим родным беззаботно еще ровно год. Закричишь, запаникуешь, быстро найдет тебя Василиса, вцепиться в грудь и твое сердце уже никогда не продолжит свой ход, а злобный детский хохот пронесется по гулким коридорам заброшенного детсада. Затаишься, замрешь, то может и минует тебя участь сия.
Мы поднимаемся по лестнице вслед за своей призрачной воспитательницей. Сейчас она войдет в группу, сядет за стол и начнет что-то рассказывать своим умершим воспитанникам.
На стульчиках сидят неестественно бледные Саша, Андрей и Степа с сестренкой. Из спальни выплывают Максим и Ольга, шурша колотым кафелем, из туалетной комнаты выходит Соня. В прошлые годы им не повезло, Василиса научилась хорошо играть в прятки ...
Остальные стулья пустуют, возможно, кто-то из нас уже этой ночью займет свое место.
Мы следим за безмолвным уроком, допивая водку. Мертвые товарищи внимательно слушают свою воспитательницу, а она укоризненно посматривает на нас.
Простите нас, Валентина Сергеевна!
Занятие подходит к концу, нам пора. В полной тишине, как по команде, мы разбегаемся по этажам, стараясь найти себе подходящее укрытие.
Я лежу между рядов в актовом зале, прикрываясь пыльной коробкой из-под игрушек. Если я вернусь живой этим утром, обязательно куплю своей новорожденной дочурке такую же большую коробку самых красивых, самых разных, самых дорогих игрушек.
В тишине раздался негромкий скрип петель и хлопок дверцы маленького шкафчика.
Игра началась.
