Эта история случилась со мной почти двенадцать лет назад, после нее случилось много событий, но все события произошедшего я до сих пор помню так, будто это было вчера, и наконец, поведаю тебе, читатель.
Подходил к концу очередной рабочий день. Закончив все дела в офисе, я, наконец, могла пойти домой. Собравшись, закрыв кабинет, я пошла по длинному коридору в сторону лифта. Сам мой офис находился на предпоследнем этаже здания, которое являлось больницей, потому встретить тут людей на инвалидных колясках, перебинтованных, не было странным. Нажав кнопку вызова лифта и ожидая когда он, наконец, поднимется, я невольно стала оглядывать тех людей, кто за мной скопился. Вид некоторых из них меня так настораживал, что я даже задумывалась о том, не пойти ли мне лучше пешком вниз. Но когда подошел заместитель начальника, а человеком он был довольно сильным, я успокоилась. На удивление, лифт поднимался очень медленно, и когда мы уже развернулись, тогда двери лифта открылись, и немного подумав, мы все, кроме замдиректора (он уже успел дойти до ступенек и пошел вниз пешком), вошли в лифт и нажали на спуск. Двери закрылись и лифт двинулся.
Вот теперь то и началось то, чего я по сей день не могу понять…
Лифт двинулся вниз, и, судя по чувству, которое возникает, когда лифт движется вниз, то двинулся он с нормальной скоростью.
В лифте была девочка на инвалидной коляске, лет ей было тринадцать, наверное. Я её и до этого тут встречала много раз – у нее было что-то с психикой, так как она не один месяц уже была в психиатрическом отделении, но ей разрешали гулять по всему комплексу больницы. Я о ней ничего толком не знала, разве что то, что она ни с кем не разговаривала, кроме просьб дать ей карандаш и бумагу. Всю бумагу она изрисовывала этим карандашам, оставляя лишь белое пятно в центре листа, будто какой-то тоннель или может какой-то светлячок в темноте, не знаю.
Вторым человеком, который меня именно пугал, был мужчина, среднего телосложения, с какой-то бледной кожей и седыми висками. Одет он был не по сезону легко – одна рубашка с коротким рукавом да спортивные штаны. Так же руки были в татуировках. Видимо, он не был пациентом больницы – слишком уж здоровым выглядел.
Третьим был какой-то дедушка, лет 70. На его шее висело несколько крестиков, а сам был одет очень бедно. Не знаю, сколько мы ехали, но это было уже через чур. Нет, так долго я действительно никогда не ехала на лифте. Девочка, как и обычно, сидела и водила круги карандашом по листику, вычерчивая очередной «тоннель», но… Она явно нервничала. Да и мужик тоже, правда скорее казалось, что он злится на что-то. И да, тут он резко стукнул в стенку лифта, выкрикнув «Ну что за херь? Сколько можно ехать?!!» Никто не хотел никаких передряг, особенно в лифте, потому никто ничего не сказал по этому поводу. Да и я нервничала. Решив глянуть на каком мы этаже, я подняла взгляд вверх, где была электронная табличка, которая всегда показывает какой этаж. Табличка показывала четвертый этаж. Как то странно – всего то этажей шесть, а ехали мы с пятого. Подумав, что тут что-то не ладно, я нервно огляделась. Глянув на табличку снова, на ней было уже написано, что третий этаж. Успокоилась, всё-таки едем. Однако атмосфера всё накалялась, дедок начал что-то бубнить, то про бога, то про чистилище, что очень не нравилось татуированному. Он даже сделал жест, похожий на замашку, что бы тот замолчал. Снова подняв взгляд, кажется, я покрылась холодным потом – на циферблате снова был четвертый этаж! Хотя никаких остановок и изменений направления движения лифта никто не почувствовал. Тут у меня уже наступала паника, мистика какая то. А девочке, казалось, до происходящего не было никакого дела – она всё рисовала и рисовала, использовав уже несколько листов, которые складывала справа от себя, постоянно пересчитывая количество.
Моей ошибкой было сказать всем, что творилось на циферблате, тот дедушка сразу закричал что-то типа «Я же говорил! Мы все грешники! Дьявол лично заберет каждого из нас! Особенно тебя и тебя!», указывая пальцем на меня и татуированного мужчину. Да и мужик не заставил себя ждать – сразу же со всей силы ударил дедка по лицу, вырубив его. Я от испуга закричала, на что он влепил пощечину мне, заявив, что если не заткнусь, то он меня убьёт… Мне было очень страшно, я плакала, а лифт всё ехал, всё так же чередовалась надпись этажей 4-3-4-3-4-~…
Дедушка пришел в себя, этот примурок тоже утихомирился. Казалось, девочка вообще не видела, что тут происходит, она всё время только продолжала рисовать, лист за листом. Мы все ждали, дед вытирал кровь с носа, девочка рисовала. И тут я вспомнила, что в лифтах же делают люк вверху. К сожалению, фактически сделать что-то с этим могли только я и этот мужчина, так как девочка и дедок, естественно, просто физически не в состоянии. Мне было страшно даже представить, что будет дальше, но я попросила мужчину, что бы он меня подсадил, и я открыла эту крышку. А ведь на мне нет, не брюки были, а именно юбка, из-за чего я боялась, что потом он захочет меня изнасиловать. Ведь действительно, он был очень похож на преступника – татуировки, небритое лицо, неухоженный вид. Но вариантов не было других. Подсадив меня, несколькими ударами я открыла эту крышку, и залезла на крышу лифта. Я видела, что движемся мы довольно быстро, мелькали двери между этажами, а шахта бесконечно шла вверх. Немного выгнувшись, я посмотрела за край лифта – так же бесконечно она шла и вниз. Тросы, держащие лифт, так же терялись в темноте.
Спустившись назад, я даже не знала как это всё описать… Впрочем, я так и сказала – вверху нет ничего, внизу тоже. Мы движемся бесконечно, и если верить циферблату, между четвертым и третьим этажом. Ни одна из кнопок лифта не работает. Трос зажать тоже не чем было. «Разве нечем?» - отозвался этот мужик. Он указал на коляску девочки, однако ни я, ни дед не хотели позволить мужику трогать ребёнка. Ладно, он успокоился и просто лупил кулаком в панель кнопок лифта. Не знаю я, сколько времени уже прошло, но тут он опять вспылил, начал орать и не находил на ком выпустить пар, и тут в его взгляд попала эта девочка, которая всё продолжала и продолжала рисовать.
- Да прекрати ты шуршать, зараза! – закричал он, и выдернул от нее все оставшиеся листики. Девочка сначала никак не отреагировала, однако уже через пару секунд, когда мужик повернулся, она молча, но со всей силы воткнула карандаш ему в бок, но не удержалась на коляске, и упала на пол. Мужчина, взвыв от боли, еле вытащил карандаш из своего правого бока, откуда сразу же брызнула кровь – видимо карандаш попал в какой-то кровеносный сосуд. Сразу же накинувшись на девочку, он начал лупить её ногами со всей силы. Я подбежала, чтобы защитить девочку, но он меня так сильно ударил, что я, видимо, потеряла сознание. Когда я пришла в себя, с меня была стянута юбка и нижнее бельё. Девочка не шевелилась, дальше, по луже крови под ней, я поняла, что она мертва. Дедок был задушен, а я лежала рядом с ним. Мужчина находился ко мне спиной, и не видел что я пришла в сознание, но я боялась даже пальцем пошевелить – вдруг он меня сразу же убьёт… Но, кажется, будто он сидя заснул – видимо сказывалось долгое пребывание в лифте, и усталость, и нервное напряжение, да и к тому же, он был ранен… Мне не пришло в голову лучше идеи, чем аккуратно снять с дедушки его крест на цепочке, тихо подползти… И накинув цепь мужику на горло, я начала его душить. Странно, но он даже почти не сопротивлялся, лишь несколько раз дёрнулся, пытаясь руками освободить своё горло. Секунд десять, а, может, несколько минут, не знаю, потеряла счет времени, но я душила его до тех пор, пока не стала уверена, что он больше никогда не пошевелится… Обессилено я упала на пол, со слезами на глазах, полураздетая, и смотрела на тело девочки… Протянув руку к её рисункам, я стала в них вглядываться, стараясь что-то рассмотреть, один за другим, я их перекладывала… И потом увидела небольшую деталь, хотя может это было уже на нервной почве, но мне казалось что в этой черноте нарисованной, виднелись «щели» дверей, то есть эта самая лифтовая шахта. Труп мужика еще раз рефлекторно дернулся, и из раны в его боку выдавилась еще пара капель крови. После двери лифта открылись, я была на первом этаже, в кабинке три трупа и я, на нас смотрят люди…
