...Лес. Полный таинственных звуков, доносящихся откуда-то из самых глубин и проносящихся мимо слуха, прочно застревая в памяти услышавшего их, темный, нависающий над путником, будто наблюдающий за каждым его движением и злорадно ухмыляющийся, непроглядный и мрачный – таков он был в эти минуты, сумеречные и тихие.
Егор сплюнул и повел носом. «Что-то здесь не так!» - шептал голос в его голове, словно предостерегая.
Но Егор не стал поддаваться и снял наушники. В его глазах сейчас читалось одновременно напряжение и новая песня Нюши, крутившаяся в его голове уже битый час. Егор не знал, кто такая Нюша, но подозревал, что нечисть прорвалась и на радио.
И, словно в подтверждение его самых наихудших опасений, в кустах рядом раздался тревожный звук, а из наушников донеслась очередная песня Нюши.
«Оборотень!» - пронеслось в голове у Егора.
«Я в ротации на радио!» - пронеслось в голове Нюши.
- Петрович, скотина, ты куда мой топор дел! – пронеслось где то далеко над деревней.
Егор лихорадочно вспоминал, что может помочь в борьбе с оборотнем. Серебряные пули, осиновый кол, чеснок – но все это сейчас лежало на кухне у бабки. Ну, кроме разве что чеснока – больно много его бабка на свои омолаживающие маски перевела. Впрочем, последнее время она переводила на омоложение все, что имело место быть в доме. Дед насилу уберег от расправы арбалет, заряженный освященными батюшкой осиновыми колами - бабка хотела сделать из него эпилятор.
Оружия не было. Как не было и надежды выжить. Егор вдруг вспомнил, как однажды дал хорошего пинка маленькому и толстому мальчику с мороженым, и то упало в грязь, успев лишь сверкнуть яркой оберткой на солнце.
«Похоже, конец близок. Жизнь проносится перед глазами, и Господь припоминает мне мои грехи» - понял дед.
Но тут помощь пришла с неожиданной стороны. Верхушки деревьев всколыхнулись, ветер наполнился протяжным стоном, а кусты зашатались – и у Егора подкосились ноги. Из леса на него надвигалось НЕЧТО.
Оно размеренно двигалось прямо на деда, в темноте напоминая не то диковинного лося огромных размеров, не то десантника Васю второго августа. Но зло, исходившее от него, было настолько ощутимо и противоестественно, что Егор попятился и легким, изящным, почти неуловимым движением долбанулся о пень.
Нечто внезапно остановилось и затихло. Егор также внезапно понял, что отшиб себе правую ягодицу.
Дед не спеша встал, не спеша достал спички, не спеша зажег одну. Не спеша взяв в руку хворостину с земли, он поджег ее. Не спеша. Неспешным шагом он начали идти к чудовищу навстречу. Эстонские корни – сказал бы прохожий со стороны. Бутылка самогона час назад – ответил бы Егор.
Он не был алкоголиком, он вообще вел довольно таки здоровый образ жизни. Но, когда он чуял дурманящий и завораживающий запах только что приготовленного, непреодолимо желанного, приводившего сердце в чувство легкого экстаза, а печень – обморока, запах – Егор вспоминал светлые дни, дни, когда тьма вокруг еще только набирала силу. Когда солнце грело сильней, река текла раздольней, а девушки были красивей.
Но воспоминания о прошлом лете не могли помочь ему в этой напряженнейшей ситуации. Егор был один – а монстр – он был заведомо сильнее человека. Он был огромен и ужасен.
Неожиданно из куста сзади, о котором Егор, благодаря его давнему другу и иногда соратнику склерозу, забыл, донеслось ворчание, и на поляну вышел тракторист Вася.
По телу Егора пронеслась дрожь, липкая, холодная и неприятная, как кусочек недоеденной халвы, который он держал во внутреннем кармане рубашки.
Страшная догадка поразила Егора: «Боже мой, халва растаяла!»
И еще страшней оказались слова Васи:
- Дед, ты чего здесь? Волки же по лесу бродят!
Любой другой на месте Егора бы запаниковал и ударился в бегство.
Но Егор был опытным бойцом и поэтому, словно лев, готовившийся до этого момента к прыжку, словно распрямившаяся стальная пружина, словно пуля, пущенная точно в цель, он упал в обморок…
…Занимался рассвет. Вася с кряхтением погружал деда в трактор, который Федор пригнал прямо лес, и ругался на пригнавшего нелицеприятными словами, которые не будут здесь приводиться, дабы не напрягать взор и слух читателя их излишней грубостью и жестокостью.
- М***к ты окаянный! Х***о недобитое! Какого х**а ты трактор-то в лес погнал! Да еще и на деда! - кричал Федор.
- Я сюрприз хотел сделать! – отзывался Федор.
- А мозги ты себе сделать не хотел?! Он же старый, у него сердце! – надрывался Вася.
Федор сконфуженно пожимал плечами. Так они и ехали по полю, давно выехав из леса, и верхушки деревьев смотрели им вслед в гробовом молчании.
А из наушников Егора доносилось: «Ай эм секси энд ай ноу ит! Утро с черным перцем на Энерджи!»…
