День тянулся, как год. Дзинь-бринь, — брякнул, наконец, дверной звонок. Тимыч с колотящимся сердцем помчался открывать. Кого он сейчас увидит — страхолюдину или девчонку своей мечты?
Открыл.
И — у-ух! — сердце так к горлу и подскочило. От радости!.. Потому что перед Тимычем стояла девчонка его мечты — с каштановыми волосами и изумрудными глазами.
- Привет, — сказала она, — я Ля, ну то есть Ляля.
- Привет, — ответил Тимыч, — а я Тим, ну то есть Тима.
Ля вошла в прихожую, вкатив за собой велосипед.
- На фига ты его взяла?! — удивился Тимыч. — Я ж тебе писал: у меня есть велик!
- Расслабься, — ответила ему Ля. — За-цени, сколько в нем примочек.
«Примочек» и впрямь было море.
- Класс! — «заценил» Тимыч.
- Сейчас увидишь, на что он способен, — пообещала Ля. — Где там твоя крыша?
Тимыч замер, как громом пораженный. Ему показалось… Да нет, он точно был уверен…
- Слушай, — ошарашенно произнес Тимыч, — По-моему, это уже было…
- Что было? — спросила Ля.
- Ну вот этот наш разговор. Ты уже приходила, и мы говорили то же самое, что и сейчас. Затем пошли на крышу, гоняли там на великах, а потом твой велик будто взбесился… — Тимыч растерянно почесал за ухом. — Ни фига не пойму.
Ля тоже не понимала.
- Сон, что ли, тебе такой приснился?
- Нет, не сон. Это было на самом деле. А еще я помню, как превратился в таракана и бабушка спустила меня в унитаз…
Ля хихикнула.
- Тима, ты что, прикалываешься?
- Нет. Правда, помню. — Тимыч озадаченно тер лоб. — Что ж это такое, а?
- Да кончай заморачиваться, — посоветовала ему Ля. — Пошли лучше на великах кататься.
Но Тимычу было уже не до великов.
- Блин! Может, у меня крыша едет?!
- Ты, наверное, у компа пересидел, — предположила Ля. — Вот тебя и глючит.
- Да меня не глючит! Я точно помню, как был тараканом!
- А-а, кажется, я врубилась, — сказала Ля. — Мне про такие штучки-дрючки моя подружка Любка Крутая рассказывала.
- Что значит — крутая?
- Да это фамилия у нее — Крутая… Не в этом дело. Она рассказывала, что человек иногда вспоминает свои прошлые жизни. Ты, наверное, в одной из прошлых жизней был тараканом.
- Туфта, — поморщился Тимыч.
- Ничего не туфта. Она об этом в научном журнале читала.
- Ну хорошо, а с великом как же?
- С великом?.. — Ля на секундочку задумалась. — Ас великом на тебя порчу навели. Мне об этом тоже Крутая рассказывала. Она умеет колдовать. Один раз нам денег на кафешку не хватало, так Любка десять рублей в штуку баксов превратила.
- И что?
- Пошли в обменник, поменяли доллары на рубли и так классно в кафешке посидели!
- Да я не про это. Что она насчет порчи говорила?
- Ну, типа ты кого-то дико раздражаешь, и он напускает на тебя порчу, И тебя реально начинает глючить.
- А кого я могу раздражать?
- Тебе лучше знать. Я, например, свою классуху жутко раздражаю — Марьванну. Ей мой прикид не нравится.
- У нас математичка, Аннапална, тоже жутко нервная, — вспомнил Тимыч. — Все время на взводе.
- Ну вот, значит, она на тебя порчу и напустила.
- Думаешь?
— Вполне возможно. Любка говорила, что есть ведьмы, которые сами не знают, что они ведьмы. И если им кто-то не нравится, то у этого человека начинаются реальные глюки.
- И что, меня теперь так и будет постоянно глючить?
- Не заморачивайся! Я Любке скажу, она мигом с тебя порчу снимет… Пошли на крышу.
Но Тимычу идти на крышу не хотелось.
- Ты знаешь, — стал он юлить, — у меня в велике втулка полетела.
- На моем погоняем.
- Его через люк не протащишь.
- А как ты свой протащил?
— Разбирать пришлось, — соврал Тимыч. — Потом снова на крыше собирать. Возни до фига и больше.
- Ну-у, — скисла Ля. — А чего нам тогда делать?
- Давай музон погоням, — предложил Тимыч.
Ля оживилась.
— Давай! У тебя есть новый альбом «Блин-Малина»? У них там такой чумовой рэпешник. — Ля тут же прочла рэп: — «Моя постель — это гроб! Моя еда — это труп! Мое питье — это кровь!». Прикольно, да?
— Прикольно, — согласился Тимыч. — Но у меня нет их диска.
— Обло-о-мно, — разочарованно протянула Ля. — А что у тебя есть?
- Мороженое с клубничным сиропом.
Ля захлопала в ладоши.
- Кла-а-сс!.. Обожаю мороженое!
Они прошли в гостиную.
- Миленькая у тебя квартирка, — заметила Ля.
- Это не моя, а моего дяди.
- А где он сейчас?
- На Канарах.
- Ух ты! Я тоже хочу на Канары… А родители твои где?
- Дома. Прикинь, мать тройню родила. Вот они сейчас с этой тройней и пузырятся.
Ля покатилась со смеху.
- Ха-ха-ха! Тройню?! Круто! Я тоже хочу тройню.
- А тебе на фига?
- А что, прикольно! — Ля подошла к зеркалу и состроила гримасу: — Фу, какая я уродка.
— И вовсе не уродка, — возразил Тимыч. — Ты очень красивая.
— Ну-у, не знаю… — Ля разглядывала себя в зеркало. — Слушай, а чего это ты мне написал, будто я твоя первая любовь?
- Ну написал.
- Ладно, не гони.
- Я не гоню, правда — первая.
- Первая любовь всегда ненастоящая, — заявила Ля.
- А какая настоящая — вторая?
- Вообще никто не знает, что такое любовь. Вот ты знаешь?
- Знаю.
- Ну что? Скажи.
- Любовь — это когда крышу сносит.
- А у тебя что, от меня крышу снесло?
- Ну типа того.
- Ля довольно хихикнула.
- Не гони, — повторила она.
- Не гоню.
- Гонишь, гонишь, — игриво сказала Ля. И спросила заинтересованно: — А сколько у тебя до меня девчонок было? Только по-честному.
— Ни одной, — «по-честному» ответил Тимыч.
- Опять пургу гонишь?
- Правда, ни одной… А у тебя?
- Что — у меня?
— Ну… у тебя до меня пацаны были?
— Полным-полно! — встряхнула Ля своими длинными волосами.
- А сколько?
- Тебе цифру назвать?.
- Ну назови.
- Тридцать три, — бойко сказала Ля. — Ты — тридцать четвертый.
- Правда что ли?
- Ага, — хитро смотрела Ля, — не веришь?
- Верю, — буркнул Тимыч.
- Обманули дурака на четыре кулака… — запрыгала Ля на одной ножке. И, подскочив к Тимычу, дернула его за руку. — Ну чего ты такой хмурый? Я же пошутила. Что, пошутить нельзя?.. Где там твое мороженое?..
Они прошли на кухню.
Тимыч достал из холодильника крем-брюле, разложил по блюдечкам, полил клубничным сиропом.
— М-м-м, — причмокивала Ля, облизывая свою ложечку со всех сторон, — вкусненько.
Тимыч смотрел-смотрел, как Ля лакомится мороженым, и ему захотелось поцеловать ее в сладкие от мороженого губы.
«С девчонками главное не робеть», — вспомнил Тимыч наставления своего друга Димыча. Легко сказать — не робеть. А если робеешь, да еще как?
Но все же Тимыч в конце концов решился. И сказал:
- Ля, можно я тебя поцелую?
- Ну ты и отмочил, — захихикала Ля. — «Поцелую». Ишь какой быстрый!
- Что тебе — жалко, что ли? — начал клянчить Тимыч. — Всего один разочек.
- Нет, целоваться я не буду, — наотрез отказалась Ля.
- Почему?
— Потому что в поцелуях куча микробов.
От такой постановки вопроса Тимыч встал в тупик.
— Как это?
- А так, — пояснила Ля. — Целуемся мы чем? Губами. А губы — это рот. А во рту масса разнообразных вирусов и бактерий. В теплой и влажной среде им обеспечены идеальные условия для того, чтобы спокойно жить и размножаться.
- Откуда ты это взяла?
- А я в Интернете не только в чатах сижу, а еще и всякую полезную информацию узнаю. Вот ты знаешь, сколько раз человек за свою жизнь моргает?
- Ну и сколько?
— Триста миллионов. А продуктов всяких сколько съедает, знаешь?
Тимыч не знал.
— Двадцать две тонны. А знаешь, сколько в триллионе нулей?
- Разговор явно уходил в сторону от поцелуев.
- Ну дава-а-й поцелуемся, — вновь заканючил Тимыч.
- Слушай, ты меня уже достал, — передернула Ля плечиком. — Ладно уж, ответишь правильно на вопрос — поцелуемся.
- На какой еще вопрос?
- Классный вопросик. Я его тоже в Интернете нашла.
- Наверное, сложный.
- Наоборот — легкий. Знаменитый путешественник капитан Кук совершил три кругосветных путешествия. Во время одного из них он погиб. Во время которого?
- Во время второго, — выдал Тимыч.
- А если подумать?
- Тьфу ты, блин!.. Во время третьего, конечно!
- Правильно, — сказала Ля.
И они поцеловались — чмок-чмок-чмок!
