- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спрашивал папа.
- Космонавтом! – выкрикивал я.
- Надо же, - задумчиво говорил папа маме, сверяясь с показаниями детектора лжи, к которому я был подключен. – Не врет.
- Ладно, - разрешал он, развязывая меня и отстегивая электроды. – Расти… пока.
* * *
Лет до семи я больше всего боялся, что однажды ночью из-под кровати вылезет чья-то рука и начнет стаскивать с меня одеяло. Часами я лежал в темноте, не решаясь заснуть, и даже начал тайком прятать под подушкой большой кухонный нож. Когда в конце концов рука все же появилась и поползла ко мне, я заорал – и едва не отсек кисть спрятавшемуся под кроватью дедушке.
* * *
Как-то раз я признался, что мне очень хотелось бы попасть в новогоднюю сказку.
- Нет ничего проще! – сказал папа.
Он сунул мне в руки корзинку, выставил за дверь и наказал:
- Без подснежников не возвращайся!
- Ты с ума сошел! – набросилась на папу мама. – В одиночку он от страха с ума сойдет в ночном лесу!
Мама догнала меня и заставила взять с собой брелок Тамагочи.
* * *
С десяти лет я знал, что деда Мороза не существует: именно в тот год он, пролезая в трубу, чтобы оставить мне подарок, сорвался и свернул себе шею. Папа и мама вытащили его из дома и зарыли еще до рассвета.
* * *
- Наша бабушка в раю? – приставал я к маме.
- Вряд ли, - вздыхала мама. – Видишь? По этому маленькому экрану все еще ползут кривые.
* * *
Как-то поздней осенью мы решили всей семьей провести выходные на даче. Получилось замечательно: вечером мы сидели у печки, и папа рассказывал страшные истории. А потом папе вдруг показалось, что в темноте вокруг дома бродит маньяк. Мама успокаивала, что это просто дождь, ветер и непогода, но папа настоял, чтобы я домчался до деревенской почты и вызвал милицию.
- Беги через старое кладбище, так будет короче! - посоветовал он.
Почта оказалась закрытой на ночь, и поэтому я обернулся быстро, но папа на всякий случай все же не отпирал мне дверь до утра.
* * *
Детские страхи очень часто напрасны. Как-то раз перед посадкой я закатил истерику, крича: «Мы все!.. все!.. разобьемся насмерть!» - и папе стоило большого труда затащить меня в салон самолета. Я оказался не прав: мы с папой и еще трое пассажиров, сидевших в хвосте, уцелели после катастрофы, да и стюардесса умерла не от удара, а от начавшейся уже в реанимации гангрены.
* * *
Однажды мы с Мишкой затеяли играть в прятки на стройке. Мне не разрешали туда ходить – и поэтому мама, узнав об этом, долго ругала меня и даже плакала. Теперь я иногда пробираюсь украдкой в подвал давно построенного дома и осторожно заглядываю через край какой-то шахты в дальнем углу – там мне виден кусочек грязной Мишкиной рубашки. Мишка лежит неподвижно – наверное, он до сих пор думает, что я его не найду.
