У меня есть друг, он актер в одном из питерских театров, и как-то в конце октября он пригласил меня на премьеру их нового спектакля.
Спектакль был "выездной", поэтому премьера состоялась не в самом Петербурге, а в Гатчине, под Питером. Так получилось, что приехала я практически без денег, разбитая (в поезде всю ночь не удавалось уснуть), и из-за того, что я совершенно не ориентировалась в городе, другу пришлось с самого утра взять меня с собой в Гатчину. У труппы был генеральный прогон перед вечерней премьерой, куда меня не пустили, мотивируя это тем, что тогда сам спектакль мне будет неинтересен. Поэтому я оказалась одна в совершенно незнакомом мне городе, с тремястами рублями в кармане, зато с диким количеством свободного времени.
Думаю, что нет смысла описывать питерскую погоду в середине осени - белая хмарь и мелкий моросящий дождик совершенно не располагали к пешим прогулкам, поэтому я решила посетить гатчинский дворец-музей.
Сходив дворец вдоль и поперек, окончательно окоченев (дворец был сильно поврежден во время войны, а реставрацией там и не пахнет) и чутьне свалившись в голодный обморок в одной из галерей, я вышла обратно на улицу, отыскала какой-то киоск с пончиками и села на скамейку у пруда - отдыхать и питаться.
Народу в будний ненастный день в парке не было не души, поэтому я очень удивилась, когда рядом со мной уселась старуха. Довольно плотного телосложения, в черном пальто советского образца, с повязанным на голове цветастым платком и славянской внешности - в ней не было ничего пугающего, но когда она заговорила, я просто остолбенела:
- Ты... Нет, не Ольга. Ты же Светлана, - я вцепилась обеими руками в пончик так, что раздавла его, делаю вид, что не слушаю, а сама краем глаза пытаюсь высмотреть хоть кого-нибудь. Старуха продолжала говорить:
- Некрасивая ты, но умная... И сколько же тебе жить осталось? А доживешь ты до девяноста трех годков, понимаю, много, тяжело, но на роду написано. И что у тебя было? Было две любви - одна настоящая, а вторая от отчаяния, зря ты так, - действительно, к тому моменту я два раза пыталась выйти замуж, оба раза крайне неудачно, первый раз, правда, по большой любви, а второй и сама не знаю, зачем.
- Но ты не тоскуй, и третья будет, удачливая ты на это дело, даже странно, и будут у тебя двое детишек, мальчик и девочка. Поздние, но оно тебе так правильнее... А теперь помоги бабушке на хлебушек! - и если предсказания были проговорены монотонным невыразтельным голосом, как будто она их откуда-то читала, то последняя фраза прозвучала очень агрессивно и зло, скорее, как приказ.
Я уже полезла за остатками денег, как в голове возникла совершенно дурацкая мысль: "Мне тут еще часа четыре сидеть, лучше обратно во дворец, чем мокнуть тут, а если я ей деньги отдам, то точно туда не войду..." От ужаса провести остаток дня до спектакля под дождем я как будто вышла из ступора, вскочила со скамьи и побежала, только почему-то не по дорожке, а через кусты куда-то в центр придворцового парка. Через какое-то время я обернулась и увидела эту старуху метрах в ста позади себя - пестрый платок на голове был единственным ярким пятном в осеннем парке, так что это была явно она. После этого - какой-то провал в памяти, следующее, что помню, я стою посередине каких-то развалин, и в кармане звонит мобильный. Звонил друг:
- Подходи ко входу. Ты же, наверное, замерзла, я тебя пораньше в зал посажу.
Я сбивчиво объяснила, что не знаю, где я, что вокруг какие-то руины и я не знаю, куда идти.
- А как ты туда вообще забралась, там же болото непроходимое, ты сейчас на дальнем берегу пруда, выбирайся к нему, а там уже по тропинке двигайся ко дворцу.
Хлюпая размытой землей и опавшими листьями, я вылезала оттуда минут 20...
Посмотрев на часы, я поняла, что у меня куда-то "потерялись" два часа, что я совершенно не помню, что я делала то время и зачем полезла в грязь и развалины.
Кулька с пончиками тоже не было, но я могла его выронить, бегая по кустам.
Старуху эту я больше не видела.
Самое интересное, что она во всем оказалась права: мама сначала хотела назвать меня Ольгой, мужчину я встретила сразу же после возвращения домой, мне почти двадцать пять лет, а детей до сих пор не родила, осталось только дожить до девяноста трех лет.
В фойе мой друг долго отпаивал меня коньяком, потому что вид у меня был совершенно безумный.
Погадала, называется...
