Дело было году в девяносто пятом, я тогда еще жил в Некрасовке и мы с ребятами часто бегали погулять в сторону коллектора. Часто гуляли одни, хотя мне, например, было только восемь лет, а время было неспокойное (но нам-то откуда об этом знать). Однажды зимой, эдак в двадцатых числах января, мы сходили по главному коллектору до люберецких пустырей, а потом, когда возвращались, то от нечего делать стали играть в кустах, где оба коллектора сходятся в один и идут в поселок. И вот в одном из кустов, что на склоне, мы нашли припорошенный снегом труп бомжа. Нас, как детей, это нисколько не напугало, и мы восприняли труп с любопытством; наверно, мы и не задумывались о том, что это мертвец. Дня через два пришли туда снова, а тело все еще лежало, но уже на другом склоне; я думал тогда, что это кто-то его просто так оттащил или что просто забыли, где бомж лежал тогда, когда его нашли. Я тогда обратил внимание, что тело частично сгнило и в нем копошатся черви (с которыми мы стали играть). Но черви жили именно в самом теле бомжа, будто бы оно еще теплое, а на снегу умирали. Потом еще часто ходили через коллектор и почти всегда видели труп, и он изредка менял свое положение.
Весной этого же года я возвращался домой от друга, который живет в Люберцах. Возвращался вечером, но стемнеть еще не успело, и страшно мне не было, хоть и топал я по коллектору один-одинешенек. Уже дойдя до улицы, на которой я тогда жил, я вспомнил, что по рассеянности выронил пакет с играми для сеги, которые мне дал друг, и вернулся. Пакет очень быстро нашел, и тут смотрю - чуть впереди от меня лежит человек, и я как-то догадался, что это все тот же бомж. Я из интереса подошел поближе и легонько так пнул его руку ногой, после чего он слегка пошевелился. Я отступил на пару шагов назад и увидел, как это переворачивается со спины на живот и медленно поднимается. Его лицо и те части тела, которые одежда не закрывала, были сплошь покрыты живыми червями; я и это существо молча смотрели друг на друга около минуты, пока оно не шевельнулось в мою сторону, тогда-то я и рванул домой, поняв, что может быть плохо, если тотчас не уберусь.
На следующий день на коллекторе уже не было никакого мертвеца. Ушел, видать, не выдержав несовершенства мира.
