После восьмого класса родители летом отправили меня в детский лагерь, расположенный на окраине соседнего города. Это был довольно большой и хорошо оборудованный комплекс возле озера на некотором отдалении от лесной полосы. Правда, с отдыхом нам тогда не очень повезло: половина детей в лагере были местными, которые быстро сплотились и решили устроить «приезжим» весёлую жизнь. Каждую ночь тайком от взрослых к нам в бараки приходили ещё парни постарше из городских кварталов. Было много ночных бдений и драк, мы толком даже не высыпались. Кончилось тем, что одному «наших» парней сломали нос. Руководство лагеря забеспокоилось и приняло меры только после этого.
Но речь не об этом. Как я уже сказал, комплекс стоял у озера, и каждый вечер мы под наблюдением старост ходили на озеро купаться. Где-то на второй неделе нашего пребывания в лагере, как всегда, плескаясь в воде вместе с остальными, я вдруг услышал со стороны леса громкий крик. Судя по голосу, кричал мужчина где-то в километре или в двух от нас. Это был просто бессвязный вопль, словно кричащего резали живьём и ему очень больно. Я замер, тревожно глядя на пустую опушку, потом посмотрел на старост, которые сидели на берегу. К моему удивлению, ни они, ни дети не обращали на вопль внимания. А меж тем крик продолжал доноситься и стал даже громче, отдаваясь эхом. Не в силах терпеть это, я выбрался на берег и сообщил старосте своего звена, что в лесу кто-то кричит. Он удивлённо посмотрел на меня и ответил, что ничего не слышит.
— Но там действительно кто-то есть! — воскликнул я. — Разве не слышите?
Староста спросил детей, не слышат ли они что-либо. Дети покачали головами. Странно было видеть их недоуменные и насмешливые лица и одновременно продолжать слышать льющийся в уши ужасный, мучительный человеческий крик. Я закрыл уши ладонями, наспех оделся и побежал в сторону лагеря. Но крик был всё ещё слышен. Он продолжался четверть часа, иногда отдаляясь, потом приближаясь вновь, и оборвался так же резко, как начался. Я был смертельно напуган и весь день просидел внутри комплекса. После отбоя опять началось «ночное противостояние», и мне стало не до того. С тех пор до самого отъезда я не слышал никакого крика со стороны леса.
