Моего деда в нашем поселке всегда считали колдуном. Чуть не каждую неделю к нему кто-то приходил и просил помочь.
Когда я немного подрос, то как-то спросил деда, почему он денег не берет. Дед ответил, что деньги — это сатанинское изобретение, и кто к деньгам тянется, тот душу дьяволу продает. Помогать людям нужно не за плату, а чтобы доброе дело сделать. Ты другому помогаешь как можешь, а он тебе — тоже как может. И кабы так все жили, то счастье на Земле давно бы настало. Да Сатана с его проклятыми деньгами не дает. В общем, много говорил. Самое интересное он в конце сказал. Скорее даже, обмолвился. Сказал, что если бы денег хотел, то не людям бы помогал, а неразменный рубль себе сделал и жил припеваючи. Но такой рубль душу может угробить запросто. Я спросил, как это сделать — и дед не моргнув глазом в подробностях рассказал.
Я, стало быть, это послушал, запомнил, но поверил не очень. Да и кто в то время в такое бы поверил?
Прошло несколько лет, и я приехал в Псков учиться на технолога. Жил в общежитии, на стипендию. Наверное, понятно, какая была жизнь? Хотелось многого, а удавалось — почти ничего. Вот тогда я и начал время от времени про дедов рубль вспоминать. Сейчас, опять же, многие не поймут, а тогда рубль — это сытный обед в столовой с салатом, компотом, супом и мясным вторым блюдом, или две бутылки пива, или четыре билета в кино, или мороженого — от пуза. В общем, имело смысл таким рублем пользоваться.
И вот однажды я решил попытаться дедов рецепт в жизнь претворить. Побывал перед сессией в деревне и купил гусака. Привез во Псков, свернул ему шею, неощипанным сунул в духовку и жарил до полуночи. На следующий день пошел на колхозный рынок. Сел перед ним, положил гуся на ящик и стал покупателя ждать. Думал, в худшем случае — вечером в общаге с друзьями съем. Под такую закуску они проставиться должны. Так что почти ничего не потеряю. Ко мне несколько раз люди разные подходили, спрашивали, почем гусь. Я, как дед учил, отвечал, что хочу рубль серебряный. Никогда не думал, что людям может быть так интересен запеченный неощипанный гусь. Наверное, человек тридцать его хотели купить, и один раз аж девяносто пять рублей предложили! А купил я его, кстати, всего за семь. Но я не поддался. Решил — раз уж начал, нужно до конца идти. В общем, наконец подходит ко мне какая-то тетка, сует обычный юбилейный рубль и говорит: «Вот, бери чего просишь», — после чего забирает гуся и уходит. Я в первый момент чуть за ней не кинулся: после почти ста рублей она всего один сунула! Но вовремя спохватился и пошел от рынка долой. Вдруг слышу позади вопль женский: «Обманули, жулик! Держи его! Твой гусак мертвый! Ты же говорил, что он живой! Держи вора!»
Об этом дед тоже предупреждал — только я все же не выдержал и кинулся бежать. Сзади орут: «Держи!», я улепетываю, но помню, что разговаривать ни с кем нельзя. И все думаю: что делать, если кто-то и вправду меня схватит? А хватать пытались, за руки, указывали назад, говорили: «Вас там зовут!» Но я вырывался молча и драпал не оглядываясь.
В общем, сбежал я, отвязались от меня тетки с дохлыми гусями. Я немного успокоился, по дворам в центре покрутился, потом в общагу поехал. За два дома до общаги меня вдруг окликнули: «Парень, это не ты рубль потерял?» Я оглянулся, а там азербайджанцев человек семь, юбилейный рубль мне показывают. Я руку в карман сунул — тот рубль, что за гуся дали, в кармане лежит. Я и отвечаю: «Нет, не мой». А они говорят: «Нет, твой». Накинулись на меня и принялись лупить. Я пытался отбиться — но разве одному от семи отмахаешься? В общем, так меня отмудохали, что очнулся я уже в больнице, на койке. Дня три лежал, встать не мог, все внутри болело. Хотя все кости, как ни странно, целы остались. Приходил следователь, расспрашивал. Я ему все рассказал. Это дело потом почти полгода тянулось, но азербайджанцев так и не нашли. Я, кстати, после того случая тоже никаких азербайджанцев возле общаги не встречал.
Через неделю меня выписали. Вернули одежду — но рубль, естественно, пропал. Забирал меня отец. Увез домой, я там потом еще неделю отлеживался. Лечил, разумеется, дед. Я ему свою историю в подробностях и рассказал. Дед ухохатывался с таким восторгом, что чуть не по полу катался. Сказал, что никакие это были не азербайджанцы, а нечистая сила. Она хитрая, обязательно найдет способ, как хозяина неразменного рубля подловить. Вот и разговорила меня, как я ни крепился, и обернуться заставила. Побила меня тоже нечисть — за то, что столь ценную штуку у них чуть не забрал. А от себя добавил, что правильно отлупили. Может, запомню, что с теми бывает, кто все на деньги меряет, и за золото душу готов продать.
Такая вот со мной случилась история. Сейчас вспоминаю, самому непонятно — обычные обстоятельства так сложились или я и вправду неразменный рубль в руках держал и с нечистью дрался? Кстати, неразменный рубль человеку второй раз уже никогда не дается, поэтому и проверить все это я уже не могу.
