История произошла в начале 90-х годов. Я тогда жила в одной азиатской республике, где постепенно начиналась война. В городе было очень неспокойно, после шести вечера улицы вымирали. Вообще было сложно — спасало то, что у нас была большая и дружная компания из девяти человек: помогали друг другу и поддерживали.
Валентина, самая старшая из нашей компании, жила одна. И вот как-то раз она звонит мне в десять вечера, просит найти одного знакомого с машиной (он военный и достаточно легко может передвигаться ночью по городу) и приехать к ней, захватив, если возможно, кого-нибудь из наших ребят. Пытается говорить спокойно, но в голосе явно чувствуется паника. Я решила, что у нее в квартиру ломятся бандиты — такое тогда случалось сплошь и рядом, — быстро вызвонила знакомого, заехала за двумя нашими друзьями — Костей и Володей. В общем, минут через сорок мы были у Вальки.
Открывает она нам дверь — бледная, руки трясутся. Успокаивать пришлось долго, пока, наконец, она не смогла рассказать, что произошло.
Итак, сидела Валентина на лоджии. Квартира на первом этаже, так что все забрано толстой решеткой, но окна по летнему времени открыты настежь. И слышит — под лоджией кто-то топчется и ее зовет. Выглядывает — а под окнами я стою. Темно, конечно, но из соседних окон свет падает, так что человека можно рассмотреть. И видно, что женщина точь-в-точь я. Валентина удивляется — что, мол, я делаю ночью так далеко от дома, почему вдруг без звонка и почему не захожу в подъезд, а во дворе стою. А я заходить не хочу — наоборот, зову Вальку во двор, хочу ей что-то показать. Причем зову настойчиво. И что-то во всей ситуации Валентину насторожило. То ли девица под окнами говорит как-то странно, то ли с голосом у нее что-то не то — в общем, ничего конкретного, но Вальке становится как-то тревожно. И вместо того, чтобы спуститься ко мне во двор, Валентина продолжает задавать вопросы — по какой причине я приехала на другой конец города и кто меня довез?
Тут женщина подходит поближе и становится на большой камень прямо под лоджией, хватается рукой за решетку и заглядывает в окно. Валька смотрит на руку — а ногти у женщины длинные-длинные, кроваво-красные. И губы такие же (я никогда таким макияжем не пользовалась). А глаза... «Как будто ты вот-вот свихнешься», — откомментировала потом Валька. В тот момент ее как будто ледяной водой окатили. Рванула с лоджии, захлопнула дверь, заперлась в комнате и тут же начала мне домой звонить. Когда на втором звонке я подняла трубку, Вальке совсем худо стало. И больше всего она боялась, что я приеду одна, не захватив наших друзей — тогда она не будет знать, кто там под дверью стоит. Но тут мы заявились вчетвером и начали Вальку успокаивать. Удивлены мы были чрезвычайно: Валька не пила, не курила, над мистическими историями посмеивалась, в истерии замечена не была.
Я бы все это списала на стресс и напряжение (напоминаю, в городе назревала нешуточная заваруха), но история имела продолжение. После истории с моим двойником Валька не оставлась в квартире одна. То кто-то из нас у нее ночевал, то она у кого-нибудь оставалась. Как-то и я у нее заночевала. Сидели, разговаривали, хохмили — тут звонит телефон. Валька берет трубку:
— Привет!
И, оборачиваясь ко мне, говорит:
— Это Костя.
А потом я слышу следующий разговор:
— Да, дома. Зачем? Зачем я должна выходить? И что там? Костя, зачем мне ночью выходить?
И смотрит на меня испуганными глазами. Я выхватываю трубку и кричу:
— Костик, ты чего ерунду порешь?
А в трубке сначала тишина, а потом голос — противный, явно не мужской:
— Д-у-ура!
И отбой. Стоит ли говорить, что, когда мы позвонили Косте, выяснилось, что он ни сном, ни духом...
Через пару недель Валентина уехала в Россию к родственникам в тихий провинциальный городок, где и живет сейчас достаточно благополучно. Так и не выяснили мы, кто или что пыталось ее выманить тогда во двор...
