Бабка в пёстром платке
Эта история произошла со мной в 2004 году, когда я был на первом курсе одного из технических ВУЗов Москвы. На дворе стоял конец октября — то замечательное время, когда солнце днём ещё прогревает землю, но по ночам уже начинаются морозы, покрывающие инеем землю. Была пятница, и я с дикой неохотой встал в семь часов для того, чтобы идти на очередную лекцию по математическому анализу. Настроение моё в то утро было весьма паршивым, поэтому желания сидеть на лекциях у меня не было ни малейшего — хотелось развеяться и отдохнуть. Так что, недолго думая, я решил пропустить очередной поход за знаниями и поехать на дачу, ключи от которой у меня всегда были с собой, на той же цепочке, что и основные.
Здесь нужно сделать небольшое пояснение: называть «дачей» мою дачу можно было с большой натяжкой — всё же это была не деревня, а полноценный город, когда-то в далёком советском прошлом даже наукоград. Названия я приводить не буду, скажу только, что располагается город на границе Московской и Тульской областей — примерно полтора часа пути из Москвы на рейсовом автобусе.
Сев на автобус, я слегка расслабился и позволил себе вздремнуть. Спалось мне плохо. Не то чтобы это был полноценный кошмар, нет. Просто неприятный сон, после которого не чувствуешь себя отдохнувшим, а скорее помятым и озлобленным. Но все мои негативные эмоции быстро выветрились, когда я проснулся. За окном уже мелькали знакомые пейзажи пригорода — огромные поля жухлой травы, покрытые ещё не успевшим растаять инеем, в лучах медленно поднимавшегося из-за пригорка солнца сверкали перед моими глазами. Чудесная картина.
Выйдя на остановке, я ненадолго забежал в дом, чтобы сменить свою одежду на походную. Для себя я уже точно решил, что в такую отличную погоду нужно непременно пойти погулять по окрестным лесам. Нацепив старые, истертые джинсы, поношенные берцы и плотную матерчатую куртку, я незамедлительно отправился в путь, по дороге заскочив в местный убогенький универсам и прикупив бутылку вина, а также немного сыра с хлебом.
Неподалёку от города находилось отличное место для пикника, туда я и отправился. Настроение моё с каждой минутой становилось всё лучше и лучше: свежий воздух бодрил, а пейзажи осеннего леса, устланного опавшей листвой, радовали глаз. Где-то за час я добрался до своей цели: в этом месте лес граничил с бывшим пахотным полем, заброшенным после развала Союза. Граница пролегала в виде глубоких оврагов, вымытых ручьями, два ручья в этом месте сливались в один крупный поток, деля долину на три части. На одной тянулось до горизонта старое поле. На другой располагался лес, примыкавший к городу, который, по всей видимости, высадили примерно в то же время, когда началось градостроительство, ну а на третьей находился более старый лес, который и являлся целью моего похода. Спустившись по небольшой металлической лестнице, вделанной, по всей видимости, кем-то из здешних дачников, я по мосткам перебрался на другой берег ручья и поднялся по более пологому склону, выходившему прямо на опушку леса.
Несколько часов я бродил по его тропинкам, разглядывая голые стволы. Мне всегда именно этим нравилась осень — той «прозрачностью», которой она наполняла лес. Лёгкий сладковатый запах разлагающейся листвы ласкал ноздри. В конце концов, я нашёл полянку на возвышенности. Какой-то добрый человек сделал на ней пару примитивных табуретов из досок и простенький столик. Я расположился на ней и скинул куртку: солнце всё же слегка припекало. Достав из рюкзака свои припасы, я приступил к трапезе. Весь московский стресс как рукой сняло, и даже некачественное вино казалось мне в тот миг нектаром богов.
Мою идиллию прервал хруст веток на краю поляны. Обернувшись, я увидел старушку в цветастом платке — явно из числа местных дачников. Обменявшись преветствиями, мы немного с ней поговорили. Как выяснилось, она искала свою собаку, которая неподалёку от этого места сорвалась с поводка и убежала в чащу. Горю старой бабки я, конечно, посочувствовал, но при этом не выразил никакого желания участвовать в поисках. Старуха ещё немного попричитала и пошла дальше, я же вернулся к прерванной трапезе.
День выдался на редкость тёплым, солнце грело так, что могло показаться, что сейчас не конец осени, а самый разгар весны. Меня слегка разморило — видать, сказался выпитый алкоголь, и я, пристроившись на куртке возле столика, решил немного вздремнуть.
Проснулся я от холода. Продрав глаза, я понял, что уже вечер, причём поздний, и до заката осталось каких-нибудь минут сорок. Проклиная свою сонливость, я резво собрался и двинулся назад в город. Уже выходя на опушку, я заметил невдалеке знакомый пёстрый платок. Бабка стояла на краю оврага, собаки рядом с ней не было. Я махнул ей рукой на прощанье и начал спускаться по пологому склону. Набрав неплохую скорость, я в два прыжка перескочил мостки и резво начал подниматься по лесенке. Забравшись наверх, я остановился слегка перевести дух и решил ещё раз на прощанье окинуть взглядом долину. И тут я слегка ошалел. В самом низу лестницы в лучах закатного солнца виднелся пёстрый платок. Бабка никаким образом не могла так быстро спуститься в овраг и преодолеть ручей.
«Ладно, — успокоил я себя. — Видать, я просто не так уж и быстро хожу, и голова не до конца от спирта проветрилась».
Я быстрым шагом пошёл по тропинке, но, сделав всего пару шагов, услышал за спиной хруст ветки. Обернувшись, я остолбенел: на самом верху лестницы стояла та самая старая бабке в своём платке. Она стояла, не двигаясь, опустив голову, но я отчётливо чувствовал сверлящий меня взгляд. Так мы смотрели друг на друга секунд пять. Но потом мои нервы не выдержали, и я с диким криком рванулся дальше по тропинке. Я нёсся, почти не разбирая дороги, то и дело получая по лицу ветками. Впереди в сорока метрах показался просвет — выход на грунтовку, которая вела к городу. Обрадовавшись, я прибавил ходу и побежал по петляющей тропинке. Завернув за очередное дерево, я рухнул в грязь, как подкошенный.
На тропинке стояла она (или оно?). Стояла так же спокойно и неподвижно, как и в предыдущие разы. У меня начали зубы стучать от страха. Я кое-как поднялся из лужи, не сводя взгляда с бабки. Теперь, на близком расстоянии, я смог разглядеть её получше. На ту старуху, что я встретил в лесу, она была похожа только издали: костлявое сгорбленное тело, руки, свисающие почти до колен и лицо... Это было самым страшным, что я когда-либо видел в своей жизни. «Лицо» твари обвисало — не так, как обвисает кожа у стариков, нет, оно просто свисало, потому что было плохо закреплено. Полуоткрытый рот и кусок кожи шеи висели, слегка покачиваясь. Что было под этой жуткой маской, я разглядеть так и не смог — мои нервы сдали полностью. Я выхватил из кармана охотничий ножик, которым я резал сыр с хлебом, и наобум кинул его в тварь.
Видать, кто-то на небе за мной присматривал в этот миг, так как мой косой бросок всё же достиг цели. Нож вонзился в плечо, воздух разрезал дикий, ни на что не похожий вопль. Раздался резкий свист с хрипом, как будто кто-то спускает воздух из гигантской шины. Собрав все силы, я рванул через кусты в сторону дороги. На моё счастье, по ней в этот момент кто-то ехал — я рванулся наперерез машине. К моей несказанной радости, водитель остановился. Путаясь в словах, я всё же как-то уговорил его довезти меня до города. Водитель, скорее всего, принял меня за очередного алкоголика, которых в местных деревнях много, но, увидев деньги, всё же согласился подкинуть меня. Не помню, сколько я отдал ему, но явно не меньше тысячи рублей. Сидя в машине, я постоянно оглядывался в окна — не гонится ли за нами эта тварь. Но всё было спокойно. Только когда мы уже въезжали в городскую черту, мне показалось, что вдалеке я увидел что-то пёстрое.
