В прошлый раз я обещала читателям сайта рассказать историю моей двоюродной племянницы. Исполняю обещание, только излагать буду от лица сестры, так как услышала эту историю именно из её уст.
«Когда моей младшей дочке Настюшке было 17 лет, она встретила парня, звали его Павел. Парень, насколько мы его знали, был очень хороший, симпатичный, высокий, добрый и очень порядочный. Отношения у них сложились романтические, Павел Настьке цветы дарил и подарки, в кино приглашал и в кафе. Дочка моя была на седьмом небе от счастья, даже делилась со мной: «Мама, он такой парень, о каком я мечтала!» Но через какое-то время Пашка очень изменился, стал какой-то замкнутый, выглядел неважно, часто на Настины звонки не отвечал, да и встречи их становились всё реже и реже. Настя тоже стала сама не своя, очень переживала по этому поводу. Она просила его объяснить, что происходит, но он лишь отмахивался: «Да всё нормально, устал просто».
Прошло ещё немного времени и Настя узнаёт от подруг, что Пашка связался с компанией наркоманов и сам втянулся в эту смертельную зависимость. Она много раз говорила с Павлом по этому поводу, он клялся бросить, но… не смог. Они, конечно, расстались. Настя плакала дни и ночи, она очень любила его, но не хотела больше связывать свою жизнь с наркоманом. А он продолжал искать с ней встреч и продолжал «кормить» пустыми обещаниями.
Однажды вечером Насте позвонил друг и сказал, что Павла не стало, он умер от передозировки и что завтра похороны. У Настюшки была истерика. Она мне сказала: «Мама, я должна его увидеть в последний раз, но на похоронах я не смогу присутствовать, я не выдержу». Мы собрались с ней и пошли к родителям Павла, где он последнее время жил. Но, дойдя до дома, Настя внезапно остановилась со словами: «Я не могу туда войти. Не могу даже представить его в гробу», – и заплакала. Я успокоила её, сказала, что пусть лучше запомнит его живым. И мы, держа друг друга под руку и плача вдвоём, потихоньку побрели обратно домой. Шли молча, слов для разговора не находилось. Время было позднее, на улице темнота и прохожих практически не было. И тут Настя говорит: «Мам, мне кажется за нами кто-то идёт». Мы оборачиваемся и видим столб серебристого свечения. По телу пробежал холодок. Мы переглянулись и, молча повернувшись, уже быстрым шагом продолжили свой путь. Снова обернулись, снова то же самое. И тут мы просто со всех ног кинулись с Настюшкой бежать в сторону дома. Бежали, не оглядываясь. Добежали до подъезда, зашли в квартиру, самих колотит. Посмотрели в глазок двери – слава богу, ничего! Настя зашла в комнату, и вдруг как закричит: «Мама! Иди скорее сюда!» Я влетаю в комнату и вижу через окно на улице то же свечение. Все окна нашей квартиры выходят на одну сторону, я побежала на кухню, смотрю в окно, а свечение висит в воздухе прямо напротив окна спальни, где в данный момент находилась Настя. Тогда я подошла к дочке и сказала: «Настюш, это Пашка с тобой попрощаться хочет. Выйди на балкон и скажи всё, что не успела или не смогла сказать ему при жизни». Настя недоуменно посмотрела на меня и заплакала: «Мама, я боюсь». Я сказала, что я буду рядом, что ничего не случится. Настя вышла на балкон, и свечение переместилось к балкону, а я стояла за балконным окном и наблюдала всё со стороны. Дочка что-то эмоционально говорила, махала руками, словно пытаясь что-то доказать. И… свечение начало медленно тускнеть. Через пару минут оно совсем исчезло, и Настя зашла в квартиру вся в слезах со словами: «Всё, мам. Я ему всё сказала». Я поцеловала её и сказала: «Ну вот, видишь, и тебе стало легче и ему».
Я думаю, Пашка тоже хотел сказать что-то Насте, только вот не успел. Поэтому-то и дал понять, что и после смерти он не забыл о ней».
