О характере выполнявшегося нами задания говорить не буду. Мы в условленной точке встретились с кем следовало и возвращались с пакетом к месту, где с лошадьми оставались оперуполномоченные З-о, К-ов и Г-ов. Меня сопровождали оперуполномоченные К-н и Л. (последний являлся корейцем по национальности и местным уроженцем). При подходе к зимовью нами была отмечена тишина в его окрестностях, производящая впечатление странной. В чем заключалась странность, мне непонятно до сих пор, но тишина каким-то образом оставляла стойкое впечатление физически ощутимого, давящего беспокойства. Имея основания предполагать нападение на зимовье перешедшей границу банд-группы, я распорядился приготовить личное оружие и скрытно продвигаться к зимовью с трех направлений (по числу нас).
Когда мы приблизились на достаточное для визуального наблюдения расстояние, нами было обнаружено отсутствие у коновязи всех шести лошадей (на бревне имелись лишь обрывки поводьев). Пока оперуполномочнные К-н и Л. заходили с флангов для открытия при необходимости перекрестного огня, я обнаружил на расстоянии 3–4 метров от зимовья два человеческих скелета, почти скрытые шевелящимися массами, имевшими структуру зернистой икры или кучки ягод. При моем приближении эти массы пришли в активное движение, деформируясь так, что стали уже напоминать не груды мелких предметов округлой формы, а скорее плоские продолговатые полотнища, которые, использовав мое замешательство, скрылись меж деревьев со скоростью, ориентировочно превышающей скорость передвижения бегущего человека, но уступавшей скорости велосипедиста. При этом слышались негромкие звуки, напоминавшие сухой шелест — предполагаю, возникавшие при перемещении масс по слою слежавшейся хвои. Автоматная очередь, выпущенная мною по одному из объектов, видимого воздействия на последний не оказала, хотя несколько попаданий зрительно мною были отмечены.
Больше всего объекты походили на скопление насекомых вроде муравьев или саранчи, но это касается лишь чисто внешней схожести всей массы. Данные массы (имевшие при движении площадь ориентировочно около квадратного метра каждая) состояли не из насекомых, а из чего-то вроде бусинок несколько неправильной формы, скорее шарообразных, чем продолговатых. Цвет — темно-рыжий, гораздо темнее прошлогодней хвои.
Некоторое время в окрестностях трассы прохода данных масс ощущался резковатый неассоциирующийся запах, не напоминавший запах каких-либо известных мне химических препаратов либо газов.
Преследование я, как старший группы, счел нецелесообразным, учитывая загадочность объектов, скорость их движения и совершенно неизвестную степень опасности, способную от них исходить. Когда мы занялись осмотром места происшествия, нами было вскоре установлено, что скелеты с огромной долей вероятности принадлежали товарищам З-о, К-ову и Г-ову (третий скелет был найден внутри зимовья), что определялось по часам, портсигарам, личному оружию и разнообразным мелким вещам, из которых сохранились лишь те, что имели, как мне теперь ясно, искусственное происхождение (эбонит, металлы, целлулоид, стекло и т. д.).
Материалы натурального происхождения (одежда, кожа сапог и ремней и т. д.) исчезли бесследно. Кроме того, нижняя левая конечность одного из скелетов имела следы заросшего сложного перелома, что свидетельствовало о его принадлежности оперуполномоченному З-о, как мне было известно, четыре года назад получившему именно такой перелом (косой, закрытый, с дроблением в месте перелома). Скелеты выглядели полностью очищенными от мышечной ткани и сухожилий, крови вокруг не имелось.
Судя по отсутствию нагара в стволах личного оружия, отсутствию расстрелянных гильз, а также положению оружия при останках, оперуполномоченные были застигнуты совершенно неожиданно (нет никаких сомнений, что их убили именно эти странные массы), в противном случае пришлось бы допустить цепочку самых невероятных совпадений. Обрывки поводьев свидетельствуют, что лошади бежали в тайгу (это подтверждается и тем, что ни единой лошадиной кости нами в окрестностях не было обнаружено). Давая волю собственным домыслам, могу полагать, что внезапное бегство лошадей связалось для наших несчастных товарищей не с какой-либо повышенной опасностью, а, вероятнее всего, с появлением поблизости крупного зверя вроде медведя (именно так на их месте я и расценил бы, скорее всего, внезапное бегство лошадей).
С оперуполномоченным Л., также видевшим скрывавшиеся в тайге массы (товарищ К-н, подходя с другой стороны, их не заметил вовсе) еще до завершения осмотра места происшествия произошло нечто вроде эпилептического припадка (чего за ним ранее не наблюдалось). В весьма бессвязных выражениях он сообщил, что данные хищные существа были известны местному населению с давних времен, но встречались все реже, так что местным населением предполагались к сегодняшнему дню полностью исчезнувшими. Название существ в языке местного населения, насколько я мог разобрать из выкриков товарища Л., звучит как «ли-со» либо «лиги-со». Товарищ Л. уверял также, что эти существа издавна считаются местными нечистой силой, и встреча с ними влечет скорую смерть даже без непосредственного контакта.
Как старший группы, я принял решение, захоронив скелеты и собрав личные вещи, пешком продвигаться к ближайшему населенному пункту, входящему в зону ответственности местного погранотряда. Состояние оперуполномоченного Л. становилось все хуже; к вечеру второго дня он не мог более передвигаться на своих ногах и впал в бредовое состояние с полным неузнаванием как окружающих реалий, так и нас. С наступлением темноты он скончался с симптомами предположительно сердечного приступа, и на рассвете, убедившись в наступлении трупного окоченения, мы с оперуполномоченным К-ном предали тело земле, после чего продолжали движение по тайге, где около одиннадцати часов утра были остановлены конным пограннарядом и после сообщения нами пароля доставлены в город.
После подробного доклада руководству я и оперуполномоченный К-н были в соответствии с практикой подвергнуты спецпроверке разных планов, не выявившей в наших действиях каких-либо компробстоятельств или служебных упущений. Мы были признаны годными к несению дальнейшей службы, хотя и направлены на неделю на санаторное лечение с полным медицинским обследованием.
По некоторым доходившим до меня сведениям, руководством была проведена проверка на месте происшествия с выходом туда спецгруппы, но ее результаты до нас не доводились. Мы сами не могли задавать об этом вопросы вышестоящему начальству, т. к. подобное противоречило сложившейся практике и, безусловно, не поощрялось.
В том же месяце я и оперуполномоченный К-н были отправлены к новым местам службы. С нас была взята соответствующая подписка о неразглашении установленной формы.
Более мне об этом показать нечего. Могу добавить, что состояние товарища Л. и его последующая смерть были вызваны, как ныне полагаю, самовнушением, базировавшимся на местных суевериях, от которых он, к сожалению, оказался не свободен. И я, и тов. К-н (с которым я не раз виделся впоследствии) не испытали в жизни ничего, что можно было бы назвать вмешательством мистических сил, о которых бредил товарищ Л. перед смертью. Обозревая прошедший жизненный путь, могу с уверенностью заключить, что и у меня, и у товарища К-на была прожита самая обычная жизнь без всякого мистического вмешательства, с обычными опасностями, подстерегающими людей нашей профессии как во время Великой Отечественной войны, так и в мирное время. Никаких «полос невезения» вспомнить не могу.
Особого интереса к происшествию у меня нет, т. к. слишком велик недостаток информации о виденных мною объектах, что не позволяет работать с версиями и даже выдвигать таковые.
