Только в Петриче я поняла размеры популярности Ванги. Сколько же людей нуждались в ее помощи! В городке существовала четкая организация таких посещений. Прежде чем попасть к Ванге, нужно было отправиться в Народный совет Петрича и оплатить разрешение на визит к прорицательнице. Болгарам в то время он стоил 10 левов, гражданам соцстран — 20, западникам — 60 левов. Получив квитанцию с печатью и номер, люди шли к дому Ванги, возле которого была проходная, и служитель определял, в какой день надо прийти.
Случалось, приема ждали и по неделе, в городе даже гостиницу для приезжих выстроили. Но, и оказавшись во дворе Ванги (там стоял большой жилой дом и небольшое строение из одной комнаты и крохотной прихожей, где она принимала людей), никто не знал, попадет ли к ней. В день принимала она по 8—12 человек, но случалось, отказывалась принять кого-то. Или из-за его личных качеств, или если видела, что того ждала беда: предсказывать горе не хотела, а обманывать не могла. Так объясняли сложившийся порядок жители города, знавшие ее. Я жила у Свободки, слушала рассказы о ее знаменитой землячке от всех соседей и знакомых моей хозяйки.
Стараниями Свободки к Ванге я попала через день. Молодой парень взял у меня квитанцию Народного совета и впустил во дворик, отгороженный забором от общего зеленого двора. Было утро, палило солнце, — в этом дворике не было зелени. Первыми к Ванге прошли два подтянутых, делового вида мужчины — приехали в служебную командировку. Тогда Ванга числилась научным сотрудником Института суггестологии (позднее оттуда прислали мне анкету, в институте интересовались, что прорицательница мне предсказала, насколько полно оправдала мои ожидания и т.д.).
За командированными к ней вошла немолодая пара — у них исчез сын. Вышли супруги несколько успокоенные, на вопросы отвечать не стали, поспешили к выходу. Следующей в очереди была молодая, броско одетая девушка, явно злоупотреблявшая косметикой. Держалась она самоуверенно. Как позднее выяснилось, на прием она попала в первый же день. Но у Ванги пробыла недолго — выскочила вся пунцовая, а вслед ей летели гневные слова: «Деньги большие потеряла, а тут романы крутишь!» Я не уверена в точности этих слов, но смысл их был именно таким.
Следующей шла я. Нужно сказать, что история с девицей несколько смутила меня — я ведь тоже попала к ясновидящей, обойдя других! Как встретит меня Ванга, гнев которой еще не остыл. Потоптавшись в прихожей, я чуть было не повернула назад, когда услышала приглашение: «Да ты входи, входи». Шагнула в комнату. На диване за столом сидела женщина лет сорока пяти — полноватая, с простым круглым лицом, в платочке, слепая. Рядом с ней сидела ее сестра. «Ты разведенная?» — вдруг поинтересовалась прорицательница. Вопрос поразил меня, потому что именно семейные дела и привели меня к ней. «Вернешься к матери, но это случится не скоро и только если твоя мать этого очень захочет». Тогда эти слова не произвели на меня никакого впечатления. Я вспомнила их через десять лет, когда в силу обстоятельств оказалась выписанной из отчего дома и только великими стараниями матери смогла туда вернуться. На мой вопрос о сыне она сразу ответила: «Ничего страшного, поправится, когда сменишь ему воздух». Ванга говорила по-деревенски, на местном диалекте, понимать ее было не просто, и не сразу дошел до меня смысл ее совета — надо сменить климат. Так и вышло, мальчика перевезли в другой город, и вскоре он поправился.
«Ты сменишь профессию, в ней получишь общественное признание, но с большим опозданием. Будешь страдать от клеветы против твоего имени, но найдешь и влиятельных защитников». Когда тебе двадцать четыре года, то столь дальние и неясные прогнозы не производят большого впечатления.
А дальше началось почти невероятное, по крайней мере, у меня появилось чувство, будто я попала в какой-то колдовской магический круг. Ванга усадила меня напротив себя, спиной к двери и, щупая рукой кусочки сахара, которые лежали у меня всю предыдущую ночь под подушкой (непременное требование для всех, кто к ней шел), стала задавать вопросы:
— Кто такой Александр?
— Так звали моего брата, он мальчишкой погиб на фронте.
— Он здесь, спрашивает тебя о Марии.
