Жила наша семья тогда в железнодорожной будке – так называли домик на две семьи из красного кирпича. Как правило, будки эти располагались вдоль железнодорожного полотна. Так вот наш домик был на участке между станций Еремеевка-Раздельная – Одесско-Кишиневской железной дороги. Мой отец был железнодорожником. Мама занималась хозяйством.
Случилось так, что отца послали на курсы в Киев. Мама в то время была на сносях, ждали прибавление семейства. Как гласит пословица: «Смерть и роды не ждут погоды». И вот у мамы начинаются роды, но что-то было неблагополучно, и она дома разродиться никак не могла. Соседка как могла поддерживала ее и, видя, что без медицинской помощи не обойтись, она принимает решение отправить маму в районную железнодорожную больницу поездом. Выбрала поезд быстрее. Зная расписание пассажирских поездов, она с помощью толовой петарды останавливает поезд и сопровождает маму в больницу. (Петарды были у путевых обходчиков на случай вынужденной остановки состава по случаю неисправности пути).
А было это 7-го ноября в день 22-ой годовщины Великой советской октябрьской социалистической революции, в праздник, который весь советский народ праздновал. Врачи тоже не были исключением, к тому же время уже было за полночь. Осмотрев доставленную роженицу, врачи не увидели никакой опасности для ее жизни, поместили ее в дородовую палату, можно сказать, самостоятельно разрешать свои родовые проблемы. Но все-таки спасибо им за бдительность. Уже обессилевшую маму начали спасать. Ребенка-девочку угробили, а маме по пьяни все же сделали кесарево. Не обнаружив пульса, маму водрузили на брезентовые носилки и поместили в морг, оставив на цементном полу.
Соседка, приехав через день, узнает о смерти мамы. Вызывают отца из командировки. Он, как и положено, приезжает со всем необходимым, чтоб забрать усопшую жену. По иронии судьбы ключ от морга был у хирурга, делавшего маме операцию. Только открыли двери морга, а оттуда: «Людорезы, куда же вы меня…» — и т.д.
Отец, который никак не хотел верить в смерть своей 26-летней жены, обрадовался такому обороту дела, а вот хирург, видевший, думаю, за период своей врачебной практики немало всяких трагических историй, на этот раз спасовал, услышав голос роженицы, тут же по двери сполз на пол, потеряв на мгновение сознание.
Отец его приподнял, определил к стенке и занялся мамой. Позвал на помощь. Маму положили опять в больничную палату. Хирург, нужно отдать ему на этот раз должное, теперь о маме стал заботиться и лечить серьезно, у нее был послеродовый сепсис. Поили ее с ложечки спиртом и, конечно же, применяли по тем временам новейшие медицинские препараты, чтоб избежать летального исхода. Чтоб мама выжила, хирург делал все от него зависящее. Но ужастики продолжались. Мама стала жаловаться на боли в животе, что там внутри все печет, чувствуется тяжесть. Ее режут еще раз… извлекают пинцет с ватным квачом, оставленный во время кесарева. Об этом отец, наверное, никогда бы не узнал, но там в отделении работала его двоюродная сестра.
Так вот, мама пошла на поправку и на вопросы, как там на том свете, рассказывала что видела. Очутилась она в саду, где в розовом цвету стояли деревья, на деревьях горели ярким светом свечи, ходили в саду люди в белых одеждах, длинных балахонах со светлой аурой вокруг головы, как рисуют на иконах. Все время звучала божественно-умиротворенная музыка, приятная мелодия, наполняющая все естество благодатью. Было так легко и хорошо. Приблизиться к гулявшим по саду было невозможно, был определенный между ними интервал, расстояние. Видела мама и своих родителей всех умерших, но не могла с ними встретиться близко, мама шла за ними, а они удалялись. Но маме там было хорошо. Потом вдруг вся эта божественная красота пропала из виду. Маме стало холодно, темно, больно и страшно. Она вернулась. Когда очнулась, увидев над головой окостеневшую холодную руку покойника-мужчины, она испугалась, звала на помощь, молилась, что осталась жива, плакала о детях малых (брату около семи лет, мне около двух).
Каким образом ей удалось выжить, удивлялись и врачи. Ведь ноябрь! Врач отцу говорил, что случай с мамой неординарный, выжила благодаря молодости, здоровому сердцу. И это правда.
В 11 лет оставшись круглой сиротой, она много трудилась, выживала. Последствия – простужена спина, почки, ноги. Отец спасал ее в бочке с конским навозом (летом). В 35 лет отец трагически погиб. Мама еще перенесла две операции. Отца пережила на 46 лет. Нас с братом поднимала одна. Умерла в 82 года. Светлая и вечная память моей мамочке Полине Тимофеевне Сиротюк!
