Лет мне было тогда около 10—11. Я и два моих друга, Олег и Пашка, пошли гулять в парк. Фактически раньше это был лес, но со временем город обстраивал его и наконец разъединил на две части — парк и лес, — а к тому времени, когда я поселился там, и совсем отрезал на большое расстояние. В парке нашли братскую могилу, поэтому застраивать его не решились. Так и оставили «Парком Победы». Памятник, Дом культуры, старые развлекательные аттракционы, советские скульптуры — всё это к моему появлению уже не работало, кроме фонарей.
Было лето, и мы, как я помню, шныряли по той части парка, где рос орешник. Начало двухтысячных, а мы только впервые посмотрели Звёздные Войны. В орешник мы пошли за палками, чтобы из них сделать «лазерные мечи». Днём в парке куча народу, мамаши с детьми, всякие подростки постарше на велосипедах — в общем, жизнь кипела. Мы зашли вглубь. Тропинок в парке предостаточно, и неисследованных мест нет. То есть вообще нет. Мы тоже так думали...
Ярко светило солнце, мы втроём ползали по «джунглям», пока не вышли на поляну. А теперь представьте заросли орешника. Глухого, непролазного. А затем всё расступается, и мы выходим на солнечную поляну метров 30 диаметром. В центре — гигантский развалившийся от тяжести веток орешник. Он не был высоким, как остальные, ветки были тяжелы и просто не могли расти вверх, поэтому они спускались по краям на землю, ну, как волосы. Поляна была зелёная и вполне здоровая, если бы не одно «но». Раньше, видимо, здесь росли другие деревья, но они все высохли и сухими сучьями валялись по всей поляне. Просто высохшие старые деревья. Мы тогда не обратили на это внимание — увидели, как ложатся ветки орешника на землю, и подумали о шалаше — как круто будет сделать здесь свою базу. Заодно присматриваясь к веткам, из которых можно сделать меч, мы лазали по орешнику и по высохшим деревьям вокруг. Для нас это место стало поляной чудес.
В центре орешника была арка. Пустота. То место, из которого росли все эти толстые ветви, пустой круг. Я первым залез туда. Просто облокотился на спину и оказался в уютном солнечном месте. Не знаю, как это назвать — круг, что ли. Клетка, но без потолка и с входом внутрь. Паша и Олег залезли на соседние ветви вверх. Мы болтали, планировали шалаш. Спустя некоторое время я почувствовал гудение. Сравнить можно с потоком, который проносится сквозь тебя. Позже, лет через пять, я стоял под мощным водопадом и почувствовал что-то подобное. Тогда я лишь крикнул что-то вроде: «Встаньте на моё место, тут так классно!». Мы по очереди вставали в эту клетку и стояли, «кайфуя» — не пойму до сих пор, от чего именно. И Олег, и Паша помнят это чувство. Потом, когда снова была моя очередь, я, наконец, огляделся и увидел палку, торчащую из выемки между ветвей. Я потянул — это оказалась трость. Кустарно вырезанная коротенькая тросточка, совсем короткая. Кончик был вырезан, как нам показалось, в форме грубой змейки. Сучок был глазом, а выбитая прорезь на конце была ртом. Тут-то нас, помню, и «вставило». Это было замечательно. Я не хотел отдавать палку никому. Вообще, мы матерились и по очереди брали в руки эту трость и «кайфовали». Я решил забрать её себе, и тут что-то снова нас накрыло — на этот раз нас затрясло от страха. Все трое, не сговариваясь (пишу, а до сих пор мурашки), повернулись в сторону края поляны — там стояла, сгорбившись, старушка.
Старушка была в платке и в свитере и юбке. Лето на дворе, а она как в чёрной робе вся. Лицо никто из нас троих не помнит, хотя у нас тогда было хорошее зрение. Так вот. Мы стоим в страхе, и парни, не сговариваясь, говорят мне: «Верни ей палку, положи и уходим». Я удивляюсь своему ответу до сих пор — скулю что-то вроде: «Нет, она моя!» — и, едва не описавшись, даю деру в сторону центральной парковой дороги, там, где люди. Парни несутся вместе со мной. Мы бежим минуты четыре, выбегаем на главную парковую, и тут я замечаю, что палка стала длиннее. Я останавливаюсь и показываю парням. Олег, который всегда был трусишкой, скулит: «Верни палку, пожалуйста, мне страшно». Пашка, кажись, тогда собрался и вместе со мной рассматривал выросшую палку. Раньше это была короткая тросточка, теперь — средней длины трость. Она выросла сантиметров на пятнадцать! Тут я сломался, заныл вместе с Олегом. Но продолжал бежать. И тут Паша кричит: «Глянь!». Я поворачиваюсь в сторону глухой части парка — тополя, липы, клён, — и она, эта старушка, в тени деревьев. Всё это время она бежала параллельно нам сквозь все эти заросли. Старая бабушка. Тут уж все трое остановились.
Представьте ситуацию: парк, дети, подростки, крик, шум, веселье — и три зареванных мальчика ноют на дороге, держа в руках палку. Парни уговаривали меня вернуть, но я стоял и ныл: «Нет, моя». В конце концов, я всё-таки понёс палку этой тени. Дойдя до середины пути, я положил трость на землю и вернулся к парням. Мы стояли, она тоже. Я потихоньку пришёл в себя, тут бабушка вроде медленно двинулась к трости. Было чувство, что она боится показываться в людном месте.
Тут я, образно говоря, превратился в Голлума. Серьёзно. До сих пор не помню, чтобы так же сильно жадничал. Да и до того случая, даже в глубоком детстве, не было такого. Я настолько разозлился, что твёрдым шагом пошёл навстречу ей. Она остановилась. Я поднял палку и проорал: «Она моя!». А потом побежал со всей силы к выходу из парка. Разревелся, когда увидел, что палка снова стала маленькой, но продолжал бежать. Паша и Олег бежали за мной. Когда мы покинули пределы парка, за нами, низко паря, вылетела стая воронов.
Мы сразу пошли к Пашкиному старшему брату. Он увлекался «магией» и всем прочим. Олег пошёл домой, а мы к Пашке. Там мы рассказали историю его брату, он весь вечер успокаивал нас, показывая разные фильмы. А потом мы разошлись. Вся ненависть и алчность ушла, палку я отдал брату Пашки — ему тогда было около 20 лет.
На следующий день мы уже ничего не боялись. Гуляли и вновь искали палки, чтобы сделать мечи. Но именно туда не возвращались.
Со временем я обратил внимание, что за мной следят вороны. Я сижу дома — на ветке за окном ворон, иду в магазин — ворон перемещается за мной, перелетает с фонаря на фонарь.
Осенью мы пошли в школу, и я снова был у Пашки. Мы о чём-то болтали, и тут он, спохватившись, сказал: «Смотри!». И вытащил из под кровати брата длинную трость. До сих пор помню, она стала очень длинной, под стать брату Пашки.
Закончив 7-й класс, я уехал из города. Иногда возвращался и всегда приходил посмотреть на то место. Даже один. Теперь поляны почти нет. Он заросла молодым орешником, а вот тот могучий центральный орешник высох и ослабел. Протоптали новые тропинки, можно увидеть кучу мусора. Больше место никаких ощущений не вызывает — просто ещё одно местечко, где есть куча бутылок и брёвна. Я вспоминаю об этом случае и думаю — что это было? Дух леса? Ведьма? Или что-то ещё?.. С Пашкой мы уже не дружим, и где палка, я не знаю, а вот Олег до сих пор не любит ходить туда.
