Поздний вечер. За окном, негромко стуча по подоконнику, идет дождь. Слабый свет в палате дает только одна еле горящая лампа, стоящая на стуле между кроватями. На кровати возле окна читает газету Игорь - мужчина лет 35-ти, невысокого роста, в очках. Игорь представлял собой очень умного, интеллигентного человека, казалось, он знает о мире все. Я лежу на койке напротив, безучастно смотрю в окно и думаю. "Вот как оно получается, - размышляю я, - еще и сорока лет нету, а уже могу на тот свет попасть". В этой палате лежат люди с сердечными проблемами. Когда попадаешь в это место, чувство такое, будто тебя закидывают в серую, безнадежную комнату, чтобы изолировать от "нормальных" людей, а ты мог спокойно подготовиться к уходу в мир иной. От грустных мыслей меня вдруг оторвал скрип двери, в палату вошел Дима. Дима был высоким, накаченным с широкими плечами работягой. Смелый и позитивный, он являлся душой нашей компании, редко его увидишь без улыбки и не отпускающим такие шутки, от которых мы с Игорем покатывались со смеху и еще долго не могли остановиться. Но на самом деле, Дима был сложным человеком. И хотя внешне он выглядел всегда счастливым и веселым, в жизни у него что-то не складывалось. Семьи не было, родственников не осталось, работа неблагодарная, денег мало, ночует у друзей. Может, оттого и стал Дима вести такой образ жизни: что заработает, то пропьет; что выиграет в карточных играх - то пропьет; а если совсем уж плохо, то и воровать пойдет. Обо всем этом я узнавал от него тихими вечерами, когда мы лежали на кроватях и беззаботно беседовали о жизни.
Дима закрыл дверь, бухнулся на койку и уставился в потолок. Сегодня у него вновь наступил, как мы с Игорем любили говорить, "период мрачности", причем это стало случаться все чаще и чаще.
- Дим, что случилось? Результаты плохие? - спросил я. Дима медленно вздохнул, кряхтя приподнялся с кровати, и закрыл глаза.
- Дело вовсе не в результатах, - тихо сказал он.
Я удивился, а Игорь прервал чтение своей газеты и перевел взгляд на него. Всякий раз, когда мы просили Диму рассказать, что с ним происходит, он махал головой и быстро переводил тему или просто уходил "подышать свежим воздухом".
- Я не знаю, поверите ли вы мне... - он открыл глаза и с надеждой посмотрел на меня, а потом на Игоря. Мы с Игорем переглянулись, в один голос ответили: "Конечно!", и сели на свои кровати, не сводя глаз с Димы, выражая готовность к прослушиванию. Дима еще раз вздохнул, медленно провел ладонью по волосам и стал рассказывать.
- Я не хочу рассусоливать, поэтому сразу перейду к... делу. В общем, каждую ночь, уже на протяжении более недели, ко мне во сне приходит... мальчик. Каждую ночь мне снится, как он меня преследует, куда бы я не пошел, а когда я на него смотрю - говорит мне: "Недолго тебе осталось, совсем недолго", - и качает головой. И знаете, сны эти какие-то... ну, не как обычные сны, как будто я по-настоящему хожу в ночи - когда просыпаюсь, чувствую усталость. Вот... - Дима закончил и неуверенно взглянул на нас. Я был ошеломлен и не знал, что думать, мне стало страшно. Мы лежим в палате для людей с серьезными проблемами сердца, рано или поздно всех ждет один конец, а человеку уже больше семи дней снится мальчик, наговаривающий ему скорую смерть, причем это происходит очень реалистично, не как в обычных снах. И все же...
- Дим, ты не думаешь, что...
- Что это обычные сны? Возможно, но как ты объяснишь, что сны эти снятся мне уже 9-й раз подряд? И что еще никогда я не просыпался утром уставшим, словно прошел за ночь несколько километров? - чуть ли не крича от непонимания, сказал Дима. Лицо его и впрямь выражало дикую усталость, чувство беспомощности и обречения.
- Да... Странно... - виновато сказал я и посмотрел на Игоря. Игорь сидел, опустив голову, и не произносил ни звука. Дождь за окном усиливался, поднялся ветер.
- Игорь, а что думаешь ты? - спросил я, надеясь вместе как-то помочь бедному Диме. Игорь медленно поднял голову, но взгляд его был все так же устремлен в пол, в глазах читался испуг.
- Не знаю ... - тихо сказал он, - но мне кажется, не к добру это. Дима застонал и лег обратно на кровать, повернувшись к нам спиной.
- Я знал, что шансы мои невелики, - донеслось до нас через грохот капель по стеклу, - вот только хотел, чтобы произошло это быстро и безболезненно, а получается долго и мучительно. У меня защипало в глазах. Дима такой добрый, ответственный, справедливый, мужественный человек, и он остается таким, даже не смотря на такую бедную и ничего не обещающую жизнь, а теперь я наблюдаю, как этот бесстрашный и сильный человек буквально засыхает на глазах. В палате наступило молчание. Нужды что-то говорить не было, все всё понимали без слов. Я хотел успокоить его, помочь, но почему-то не мог, возможно, из-за не уходящего страха.
Где-то в глубине ночи мне слышались глухие всхлипывания в подушку; на улице грустно завывал ветер, словно предчувствуя что-то; в середине ночи кто-то тихо постучал в окно, но я решил не вставать. Утром мы узнали, что Дима умер, умер во сне - как и хотел, ничего не почувствовав. Наверно, его забрал с собой тот мальчик, и хотя у меня стояли слезы в глазах, в душе я был счастлив, что Дима попадет в рай - мальчик-то ведь наверняка был ангелом, а ангелы же из рая.
