Я знаю, что мое первое воспоминание - о том, как отец уходит от нас и оставляет нас в одиночестве. Под «нас» я подразумеваю девушку, которой еще недавно было двадцать пять, ее сына пяти лет и моего еще не родившегося брата. Вот так просто взял и оставил свою беременную жену, своего маленького сына и ушел к другой. В ту ночь падал снег, и мы возвращались с утренника в детском саду. Я помню, что у меня в руках было три воздушных шарика разных цветов, а на маме была большая меховая шапка с платком и пальто советских времен. В руках она несла мой подарок, что я получил от Деда Мороза за стихотворение, которое я учил несколько дней. Но как только мы вошли домой, она сразу же отдала подарок мне, велела идти в спальню и закрыться там. Причиной был мой отец, который, как всегда, был пьян, и, как обычно, был почему-то зол на нас. Знаете, есть такие отцы, которые, когда напьются, несут всякую чушь, танцуют, играют на гармошке, ложатся молча спать, а есть такие, которые сразу же начинают махать кулаками и срываться на всех вокруг, порой даже бить своих жену и ребенка металлической пряжкой ремня. Как не сложно догадаться, мой отец был из второй породы, поэтому я, не раздеваясь, с полными сапожками снега, расстроенно замер на месте и не мог пошевелиться. Ругань в нашем доме была делом обычным, поэтому я лишь молча глядел, как родители ругались на кухне, но, когда ругань перешла в драку, и мой отец схватился за нож, я действительно испугался. Наверное, так страшно мне не было никогда в жизни! Я до сих пор помню, как в тот момент меня сковал холод и мурашки побежали по телу, когда он замахнулся на маму. И тогда, случилось… что-то! Картинка перед моими глазами как будто замедлилась, а свет стал каким-то тусклым, непроглядным. Появилось ощущение, что смотришь на все словно через туман. Сначала в воздухе появился какой-то звон, а потом все вокруг, будто вздрогнуло на секунду и сразу же прекратилось. Все мы ошарашено замерли, пытаясь понять, что произошло. К счастью, этих нескольких секунд замешательства хватило, чтобы на ругань сбежались соседи со всего подъезда. В доме начался настоящий хаос, а вслед за соседями в квартиру вбежали мои дедушка с бабушкой, которые жили в двух домах от нас. Дед сразу начал бить морду моему отцу, а бабушка начала толкать меня в направлении спальни. В тот вечер наша небольшая двухкомнатная квартирка в обычной двухэтажке была, наверное, самым оживленным местом на всю округу. После всего этого моего деда и отца забрали в милицию, а мама провела всю эту ночь в слезах.
Как я узнал много лет спустя, наутро мама рассказала бабушке, что в тот момент, когда они с отцом ругались и он схватил нож, пытаясь ее ударить, она услышала странный гул в ушах, а лампочки стали мерцать. Ей даже показалось, что она будто оглохла на несколько секунд. Но самым странным было то, что она была уверена, что видела, как нож в его руке раскололся надвое ровно в том месте, где лезвие входит в рукоятку, словно его кто-то переломил. Видел это и мой отец. Именно поэтому он замешкался и не знал, что делать. Наверное, его пропитый до дыр мозг еще долго не мог объяснить ему, что произошло. В ответ на это бабушка сильно поругала ее и запретила упоминать ей об этом мистическом событии когда-либо. Как бы сильно мама не клялась, что именно так все и было, бабушка лишь еще больше злилась на нее. Из-за этого они тогда чуть не разругались серьезно . Ближе к обеду моего отца и деда отпустили. Я помню, как отец в этот же день собрал все свои вещи и, не сказав мне напоследок ни слова, ушел. Больше я его никогда не видел. Бабушка и дедушка переехали жить к нам, и о той ночи больше никто из них никогда ничего не рассказывал и не упоминал. Но я помнил! И как бы сильно со временем я не пытался забыть, я так и не смог сделать этого. И как я позже узнал, моя история началась намного раньше.
Надо сказать, что с детства я был очень странным ребенком. Нет, я не был молчаливым и замкнутым мальчишкой, державшимся в стороне от остальных детей, наоборот, я был очень общительным, скорее даже болтливым, но остальные дети не очень любили играть со мной. Они всегда говорили, что я – «врушка». Наверное, это было потому, что я постоянно рассказывал о чем-то, рассказывал о вещах, которых никто кроме меня не воспринимал, о странных созданиях и людях, которых никто не видел, рассказывал о монстрах, живущих во тьме. И сколько бы я не говорил, что они здесь, надо мной лишь все смеялись. А так как я был немного полным ребенком, то мне довольно быстро придумали обидное прозвище, которое часто доводило меня до слез. Вот так все и было: я плакал и говорил о вещах, которых нет, а все смеялись и показывали на меня пальцем. Не смеялись они лишь во время отбоя, особенно в зимнее время, когда довольно рано темнело. В тот момент, когда все торопливо подстилали под себя одеяло, чтобы их за ноги не схватил монстр, живущий под кроватью, мой голос, спокойный и нетерпеливый, пронизывал тишину комнаты. Я мог дать им чудовищ гораздо страшнее, чем бугимен. Тогда уже никто не смеялся. Все лишь тихонько нервно перешептывались и съеживались в своих маленьких кроватках до тех пор, пока кто-нибудь не начинал хныкать, поэтому почти все дни весь тихий час я проводил в углу. Всё обострилось, когда к моей матери начали приходить родители других детей и жаловаться, что их дети не высыпаются из-за меня. Они говорили, что даже дома они не хотели идти спать и начинали капризничать, когда дело шло ко сну. Говорили, что их детям сниться, что я мучаю их, что пугаю и причиняю боль их близким. За все это я и получал постоянно ремня по своему мягкому месту. И, когда чужие родители начали настаивать, чтобы нас исключили из детского сада, долго не думая, мама пришла к выводу, что мое воображение начало переходить границы, и сильно наказала меня, заперев в ванной на несколько часов. Так как городок наш был не большой, то садика в нем было лишь два, один, в которой я и ходил, находился совсем недалеко от нашего дома, а второй - в другой части города. Мама тогда работала на двух работах, и поменять детсад для нее было делом проблемным, поэтому, когда меня выпустили из-под ареста (из холодной и глухой ванной), она долго разговаривала со мной и попросила никогда больше не говорить никому о том, что я вижу. Более того, она взяла с меня слово больше не смотреть на них. Не знаю, как я тогда все понял, ведь был еще мал, но я перестал обращать внимание на все эти «штуки», и однажды они пропали. Со временем я посвятил себя учебе и начал делать в ней успехи. Учителя говорили, что я очень одарённый ребенок. Мне давалось почти все: я хорошо рисовал, у меня был музыкальный слух и я хорошо осваивал музыкальные инструменты, в математике я был одним из отличников, а книги я читал за считанные дни. У нас в семье все потихоньку налаживалось: мама открыла свой небольшой бизнес, поэтому мы стали чаще видеться, мой братик рос здоровым и умным, я обзавелся друзьями. Лишь бабушка начала потихоньку болеть, а дедушка стал все чаще прикладываться к бутылке. Но, не смотря на это, все было хорошо… до 13 лет.
