Игорь Степанович сейчас проживает в Минске. А его малая родина находится в одной деревушке минской области, где он проживал до 16 лет со всей своей многочисленной роднёй. Далее – его повествование.
Жили мы большой семьёй. Два соседних дома – один моих родителей, другой - моих тётки и дядьки, так уж вышло. Все дружные, правда, мой отец с моим дядькой – мужем его сестры родной - любили выпить частенько. Хозяйство у нас было большое, коровки да свинки, работы очень много.
Тётка моя работящая была, крепкая баба, да вот скосила её болезнь прямо за месяц, повезли в райцентр на обследование – рак оказался. И к знахарям и к целителям возили, за лечение деньги нужны были, попродавали они скотину свою почти всю, муж возил её в столицу, потом по союзу колесили. Мы им так же деньгами помогали, а денег всё равно не хватало. Единственную корову тётка запретила продавать. Любила она свою Дуську так сильно, да и понятное дело за что – ласковая бурёнка была очень, говоришь ей и будто понимала слова человеческие, молока всегда много давала. Тётка моя до последних сил к ней ходила, ухаживала за бурёнкой любимой, а как слегла, то вовсе приуныла. На смертном одре дядьке моему строго настрого приказала не тронуть бурёнку, хотя тот уже мысли имел зарезать корову на поминки, видно было, что тётка на ноги снова не встанет.
Так моя дорогая тётушка и отдала богу душу.
Дядька спохватился – столько они растратили на непобедимую болезнь, всякие лекарства заморские приобретали, врачей именитых посещали, да медицина в то время ещё слабая была, сейчас, возможно, и спасли бы тётку, а тогда – увы.
Поить на поминках почти всю деревню надо – заведено у них так. Тётка хорошая была, все её любили.
Дядька мой недолго думал, напились они с батькой моим да и порешили бедную бурёнку, ещё даже тётка остыть не успела. Наша семья с похоронами помогала, гроб смастерили, другие там формальности, а с дядьки угощения.
И вот, в первую же ночь после смерти тётушки слышим мы дядькин вопль сумасшедший. Переполошились все, из домов повыскакивали, даже плакальщицы от гроба отошли, посмотреть чего стряслось. А дядька мой ни жив, ни мёртв от страха. Язык заплетается, трясётся. Говорит – подсчитывал он, сколько расходов к столу надо, час поздний уже был, он уставший, голову поднял, а перед ним тётка стоит, да злая такая, говорит: "Ты чего корову мою убил? За это получишь от меня сполна!". Потом хлоп – и в печь ушла. Ну тут он и раскричался. Угомонили его кое-как да спать уложили.
Утром дядька хмурым встал, жена снилась, ругала его, что наказ её не выполнил. Он и сам жалеть стал, что бурёнку жизни лишил.
Но сделанного не воротишь. Бабы уже во всю котлеты крутят на поминки... как пела Пугачёва – жизнь не вернёшь назад и мясо из котлет не восстановишь…
Тётушку схоронили, стол накрыли, много соседей пришло, котлеты вкусными были, да, толи не по нарву покойнице пришлось, что на её поминки корову любимую едят, либо совпадение какое было, только все кто ел те котлеты отравились сильно, деревенский фельдшер успевал из хаты в хату бегать. Сам дядька 2 недели с отравлением намучился, пока мать моя не затащила его к старушке одной. Так и сказала, что нельзя было бурёнку убивать, ещё и всем на поминках подсунуть, не время ей за хозяйкой идти было, помогала бы семье она ещё не один год. Иди прощение вымаливай у покойницы, а если осталось от коровы хоть хвост, хоть шкурка – в могилу подкопай, авось простит непокорного.
Так мой дядька и выпросил у жены покойной прощение, говорил, сон видел, как жёнушка его в новом доме, в новом хлеву бурёнку любимую доила, да кулаком дядьке пригрозила, мол, хватит пить, иначе погибель тебе будет.
Через 6 лет так оно и вышло – дядька цирроз печени заработал – пил много, да за женой следом ушёл.
Такая вот поучительная история.
