В январе этого года я лежала в реанимации после операции на желудке и чувствовала себя очень паршиво. После наркоза и обезболивающих не хотелось жить, да к тому же впереди маячила перспектива потери трудоспособности. При муже-инвалиде и детях, которые еще не встали на ноги, это сулило большие трудности в будущем. Не было сил и желания поправляться, потому что ничего хорошего меня не ожидало.
Наступила ночь, а сон все не шел, потому что я целый день дремала. Свет в палату попадал из коридора, где сидела дежурная медсестра. Она непрерывно болтала по телефону, и ее жизнерадостность меня очень раздражала. Каюсь, я стала думать про эту девушку плохо — в голове рождались разные эпитеты, даже самые мягкие из которых я не могу тут привести. В общем, вы понимаете…
Незаметно я заснула и увидела во сне похороны. В открытом гробу на кладбище лежит та самая медсестра, вся в белом. Я наклоняюсь к ее лицу и целую ее в губы. В этот момент кожа покойницы начинает сморщиваться и высыхать, и труп превращается в мумию и осыпается. С ужасом я убегаю — и в этот момент просыпаюсь…
Слышу: в коридоре какая-то суета — кого-то укладывают на каталку и везут по коридору. Взволнованные голоса, женский плач… В палате все начинают возиться. Вскоре к нам заглядывает уже другая медсестра и прикрывает дверь. Я снова засыпаю, но на сердце уже легко, как будто болезнь резко пошла на спад…
Утром после обхода меня переводят в обычную палату, потому что мое состояние резко улучшилось. Там я узнаю, что этой ночью умерла медсестра из реанимации — совсем еще девчонка. Сердце остановилось. Поздно заметили и спасти не смогли. Вся больница в шоке…
А у меня какая-то эйфория — снова хочется жить, организм как будто накачан жизненной силой. И тут я вдруг вспоминаю тот сон про кладбище, и внезапно меня охватывает ужас. Мысль о том, не я ли погубила ту девочку, не дает покоя…
