16 ноября 1870 г. Щапов вернулся из Илецкого городка, который находился в 30 верстах от хутора при мельнице, где он жил. Жена сообщила, что две ночи не спала от неестественных стуков на подволоке (чердаке), в стены и окна. Началось с того, что его двадцатилетняя жена, чтобы прекратить плач полугодовалого ребенка, попросила кухарку Марью поиграть на гармонике. Марья (около 30 лет, веселая) начала играть и отплясывать. Ребенок утих. Через несколько часов заметили тень, мелькнувшую за окном, и на подволоке началась пляска, подражающая пляске Марьи (в том числе па "в три ноги"). Кухарку разбудили. Пляска продолжалась. Марья отправилась не чердак. В это время начался стук в стекло окна. Послали рабочего посмотреть. Никого. Начались стуки в стены, сотрясающие дом. Никого не нашли, а стуки, попеременно с пляской на потолке, не прекращались почти до утра. На следующую ночь все повторилось, но стуки стали сильнее. Собрали людей. Оцепили дом. Следили. Стреляли. Но никого не видели и пугались стуков, как будто производимых бревном. В 20 часов Щапов лег и стал читать Ливингстона. В 22 часа началась пляска на чердаке, в том числе и "в три ноги". Пляшет как будто существо маленькое, юркое, ловкое. Когда пляска прекратилась, послышался осторожный стук пальцем в окно жены, потом ногтем. Жена проснулась и спрашивает мужа, слышит ли он. Начинается стук у постели Щапова. Никого не видно. Яркая лунная ночь. И вдруг с наружной стороны дома над самым ухом два оглушительных удара, от которых дом задрожал, как от землетрясения. "Вот", - говорит жена. Щапов выскочил с ружьем. Пытался натравить собак, но они глядели рассеянно. На снегу у стены, откуда были удары, следов нет. И в это время удары в том же месте, как бы кулаком изнутри дома. Домашние, стоя в комнате, слышат удары снаружи дома. Щапов вернулся. С чердака опять звуки то пляски, то скребни, как бы когтями, и возни. Пока обследовал чердак (никого), было тихо. Вернулся - все сначала. Вся ночь без сна. Днем очистили чердак от рухляди. Вечером все началось опять. Несмотря на оцепление (кошка не пройдет), стуки в окна и стены, иногда редкие и очень сильные, но больше частые, как барабанная дробь. Вдруг из сеней слышно оглушительное падение громоздкого, тяжелого, мягкого (как от падения десятипудового куля муки с чердака). Выскакивают. Ничего. Заходят, запирают на крюк. Рвет дверь, чуть не обрывая крюк. Выскакивают. Никого.
На пятый вечер явления тише (пощелкивания, потрескивания). На шестой вечер звуки стали еще тише и реже и потом прекратились на две недели. 20 декабря приехал на хутор казачий чиновник. Толкуя об этих явлениях, решили провести опыт: вечером заставить Марью плясать. И в 23 часа после нескольких туров казачка опять начались стуки в стены и окна в виде выбивания правильных 7 тактов с небольшими остановками с двумя-тремя сильными заключительными ударами. Звуков пляски не было. К 24 часам все прекратилось. Но наследующий вечер около 23 часов к повторяющимся (уже без предварительной пляски Марьи) стукам прибавилось какое-то дикое и глухое "уканье" в печной трубе. Потом началось летание валенок, ботинок и т.п., лежавших на полу. Они стремительно взлетали к потолку или с силой ударялись о стену и дверь. Иногда при этом вещь издавала шипение. Самое странное было в том, что звук удара даже от падения на пол, покрытый войлоком, был как от удара твердого тяжелого тела (даже от узла с бельем), а твердые тела падали без всякого звука. Затем явления ослабели и прекратились.
На встречу нового 1871 г. и именины Щапова приехали пять-шесть знакомых, которым Щапов рассказывал о ноябрьских событиях. Рассказал им и об опыте 20 декабря и попросил Марью еще сплясать. Марья начала отплясывать под звуки гармоники. Пробило 12 часов ночи. Кончили ужин. Собрались укладываться, отчаявшись услышать стук. Наконец началось тихое и мерное, затем чаще и резче, отчетливое барабание по стеклу окна у жены. Всем обществом наблюдали, что стоящие снаружи слышат стук изнутри, а оставшиеся в доме слышат стук снаружи. Потом стуки перешли на стеклянную дверь в доме, с необычным разнообразием то мелких резких трелей, то глухих и редких стуков с быстрым переходом от низа двери кверху и обратно. Это напоминало демоническую музыку, от которой вытягивались лица и мороз пробегал по коже. Порой раздавались глухие уканья. В последующие дни явления возобновились уже без пляски, так что уже и не рады были. Кресты и молитвы не помогали. Явление становилось настойчивее и грознее. Восьмого января в присутствии Соловьева, после многочисленных стуков и летания вещей, жена упала в обморок от вылета из-под ее кровати несветящегося прозрачного шара - сначала небольшого, с чайную чашку, а потом увеличившегося до величины чайного блюдечка или супника. Похож на надуты: резиновый шар красного цвета. Девятого января стуки в окно женино; спальни начались днем часа в три, когда она прилегла, и начали с этого времени преследовать ее повсюду. Так она сидит за чаем на диване, и забарабанило по ручке дивана рядом ней. Щапов пересел на ее место. Звук перешел рядом с ней на клеенку дивана. Временами шел из складок ее шерстяного платья. Переходил за ней в шкаф, куда она ставила посуду. Преследовал в кладовой и т.д. Тут уж все оробели. Она перед началом явления чувствует слабость и позыв ко сну. Это было заметно, так как она в это время была как бы в забытьи. А когда спала то спала неестественно крепко. Перебрались в город. Но в первый же день встретили врача Шустова, который все объяснил электрическими явлениями и уговорил на день вернуться на хутор чтобы он мог провести наблюдение. Приехали. Заставили Марью сплясать. В 22 часа явления начались, но очень слабо по сравнению с прежними. Были стуки в окно комнаты жены, царапанье за ковром на стене у ее кровати. Он ясно и убедительно объяснил это электрическим происхождением.
Прожили в городе одиннадцать дней. 21 января вернулись в хутор. Жена улеглась в постель. Начались стуки и бросание вещей, причем уже г опасных. Стали прятать такие вещи, но это не помогало. Иногда среди ночи все ножи и вилки вылетали из плотно закрытого шкафа и разлетались по комнате. Некоторые вонзались в стену у кровати. После 24 января электрическая теория доктора окончательно рухнула. Щапов ходил по комнате с дочкой на руках и что-то напевал ей. Жена и знакомый Алексеев, бывший у них, слышали, как возле них в такт пению Щапова в столе раздаются стуки. Начали экспериментировать: меняли мелодии, ритмы, делали внезапные перерывы, но стуки, как от ногтей пальцев, следовали за ними. Пробовали петь тише, до шепота, до шевеления губами с мотивом в уме. И тогда аккомпанемент был верный. Ясно, что сила эта одарена и слухом, и смыслом, и даже способностью угадывания. Оказалось, что сила эта отзывалась на стуки по стеклу. Отвечая столько раз, сколько кто стукнет или задумает(!). Когда запели "Отче наш", стук был лишь в конце. Попробовали молитву "Пасха" с живым мотивом, но и тут ни звука. Попросили работника-татарина спеть молитву по-татарски - опять молчание. Когда на мотив молитвы татарина запел слова арии из "Волшебного стрелка", посыпались четкие стуки на каждый такт.
Когда в первых числах марта они перебрались на хутор, явления начались без присутствия жены. Так, перед вечером на глазах Щапова запрыгал (3-4 прыжка) на всех четырех ножках большой, тяжелый, пять-шесть пудов, диван, на котором лежала мать Щапова. В тот же или следующий вечер из-под умывального шкафа в передней с треском вылетела синеватая искра в сторону спальни жены (ее там не было), и там что-то вспыхнуло. Загорелось недошитое ситцевое платье, лежавшее на столике. Теща, бывшая там, вылила на него кувшин воды и погасила. В комнате был сильный запах серы, а от платья шел пар, как будто это было горячее железо.
Щапов уехал по делам на два дня и, вернувшись, застал семью в сборах, так как начались самовозгорания разных вещей, в том числе платья на жене. Сосед Портнов, которого Щапов попросил остаться с женщинами, бросился тушить и обжег обе руки до пузырей.
Вечером в день отъезда Щапова, кроме стуков и прочего, начали появляться перед окном, выходящим в наружный коридор, несколько (величиной от грецкого ореха до яблока) круглых светящихся шаров. Темно-красные и синевато-розовые, не совсем прозрачные, а скорее матовые. Шары, сменяя друг друга, подлетали к окну. Повертится и улетит. На смену ему другой, третий, потом два-три вместе и т.д. На другой вечер Портнов увидел, что горит постель. Затушил тщательно. Вышел на улицу и опять почувствовал запах горящего. Оказывается, горел волосяной тюфяк (негорючий материал). Платье на жене загорелось, когда она вышла в сени. Выглядело это как огненный столб. Когда Портнов руками тушил платье (легкое шерстяное), то чувствовал, что руки страшно жжет, как будто они прилипали к горящей смоле. Слышит шум и треск из-под пола, и пол колеблется и сотрясается.
Жена рассказала, что только она вышла за дверь, как под ней затрясся пол, раздался оглушительный шум, и в это время из-под пола с треском вылетела такая же синеватая искра (как из-под умывальника), и она очутилась в пламени, потеряв при этом сознание. Она не получила ни малейшего ожога. Платье обгорело выше колен.
Наблюдалось два случая материализации. Жена видела в окне снаружи просунувшуюся между ставнем и стеклом нежно-розовую, как бы детскую (10 лет) ручку, с прозрачными (красными на просвет) светящимися ногтями, которыми она барабанила в окно. Потом в том же окне видела двух темного цвета живых существ вроде пиявок, которые напугали ее до смерти.
Щапов несколько часов пытался незаметно подсмотреть, не жена ли, притворяясь спящей, барабанит по полу в ее спальне. Для этого он подкрадывался к двери и заглядывал в стекло, когда шли стуки. Каждый раз они мгновенно прекращались, и тогда он отводил глаза или отходил. В двадцатый раз он ворвался в комнату, когда стуки только начались... и оледенел от ужаса: маленькая, почти детская, розовенькая ручка, быстро отскочив от пола, юркнула под покрывало спящей жены и зарылась в складках около ее плеча, так что ему ясно было видно, как неестественно быстро шевелились складки покрывала, начиная от его нижнего конца, до плеч жены, куда ручка спряталась. Испугался он потому, что это была не рука жены (маленькая). И спала жена, лежа на боку спиной к комнате, и не могла достать своей рукой до пола.
Щапов описывает, что удары в стекло двери раздавались внутри стекла. Он нащупал место в стекле, от которого они шли, а потом приложил руку с другой стороны и ясно почувствовал, что удары идут одновременно на обе руки из толщи стекла.
В дополнение описывается случай, когда из спальни жены вылетали медные монеты, одиночные, десятками и горстями. Одна из монет оказалась внутри пуховой подушки с цельной наволочкой.
На запрос Оренбургского отделения Географического общества 18.01.1871 г. Щапов ответил 26.01.1871 г. В этом сообщении есть некоторые отличия и детали. Так, 24 января, когда установился контакт (через песни), выстукивания ритма песен прекратились, когда жена взяла к себе на кровать ребенка. И пока уснувшего возле матери ребенка не положили в люльку, эта сила бездействовала, не отвечая на завывания. Когда его положили, эта сила швырнула в стену обе вязанки дров, лежавшие на полу.
26.1.1871 г. эту силу заклинал какой-то знахарь-колдун из Барнаула, который рассказывал о своем могуществе и множестве излеченных. Но сила разгулялась при нем до того, что приподнимается кровать жены.
28.1.1871 г. многие вещи (ножницы, серебряные ложки и прочее) вылетали непонятным образом из затворенных наглухо помещений (шкафа, сундука). Клубок шерсти диаметром более четверти вылетел из висевшего на стене саквояжа, оставшегося закрытым, с запертыми на крышках задвижками. Домашние кошки, по рассказу Щапова, приходят при полтергейсте в ненормальное состояние. Сначала потягиваются, а потом кидаются в разные стороны, как будто бы чего-то испугавшись.
Щапов сообщил корреспонденту, что казак Студеневского форпоста (90 лет), узнавши о чудесах в доме Щапова, рассказал, что когда на месте дома Щапова была землянка, то он, будучи пастухом, ночевал в ней. Ни в одну ночь он не мог уснуть спокойно. Всегда слышался какой-то шум и шипение и, казалось, что сама землянка обрушивается.
