«Вот говорят – не родись красивой, а родись счастливой – так это точно про меня. Ну-у, не то чтоб я раскрасавица, но все ж таки очень даже ничего, сама видишь… А вот не везло мне по жизни никогда. Я еще с детских лет, знаешь, о чем мечтала? Не о славе, не о богатстве, а чтоб был у меня муж – добрый, любящий, и детки, сынок да дочка например. Прям как в рекламе какой-то. Наверно потому, что дома у себя я этого не наблюдала.
Семейка у нас странная была, непутевая – мужики совсем не держались. Папу я никогда не видела, имя его знаю только из метрики своей. Недавно из интереса пыталась его «В контакте» или в «Одноклассниках» найти – нету. Да ладно папа! У меня нет даже самого завалященького дяди или там брата троюродного. То есть, по линии папы моего неизвестного может что и есть, а вот по женский линии – ни-ни. А с шестнадцати лет меня и вовсе бабушка воспитывала. Мать однажды просто ушла из дома и не вернулась. То ли загуляла, то ли что нехорошее с ней случилось – мы до сих пор не знаем. Наверно, если б жива была, проявилась бы за эти годы. Я тебе так спокойно об этом говорю, потому что перегорело уж все. Мне и работать пришлось тогда пойти, очень бедно мы стали жить, как маминой зарплаты не стало. Ну да ладно. А вот с личной жизнью у меня тоже проблемы были. Вроде и парней много, а замуж никто не берет. Аборты два раза сделать пришлось по молодости. А потом тридцатник стукнул, и чувствую я, что одна останусь на свете, если, не дай Бог, с бабулькой что случится. Ну, плюнула на все и решила родить для себя, пока время не ушло. Ты не представляешь, как мне эта беременность далась! Я же с сохранений не вылазила почти, не знаю уж, в чем там дело. Но родила вот – и как не странно, мальчика. Даньку, рыженькое мое солнышко. Я тебе точно говорю – это мне награда за все! Такой сообразительный, умненький – уж не знаю в кого… точно не в меня! Отец Данькин в курсе конечно, что у него сын есть, но нам не помогает, у него своя семья, дети. А я вот не жалею!
Знаешь, я в мистику эту твою, в разные сглазы и порчи не особо верила. До одного случая.
Родня у нас, как я уж сказала, женская. И вот умерла в той деревне, откуда бабуля с мамой родом, сестра бабулина. Оставила она нам дом, ничего особенного конечно, но мы при нашей скромной жизни и тому рады! Хочешь – продай, а хочешь – как дачу можно использовать. Дело летом было, поехали мы туда, похоронили – все как полагается. Особо не горевали – много лет уж они не виделись с бабулей, а мне так и вовсе она незнакома. Когда поминки делали на девять дней, набежали деревенские старики и старушки – полный дом, помогли они нам хорошо. И в доме, и во дворе много всяких людей шаталось, со всеми-то не перезнакомишься. А Данька у меня общительный до крайней степени, ко всем доверчивый. Было ему на тот момент четыре годика. Ну убежал куда-то – нету, надо идти искать. Вышла за ворота, смотрю – сидит мой сына на лавочке, а рядом с ним – старушка какая-то, разговаривают. И вот что интересно – смотрела-то я в упор на них, а вот описать, как выглядела та бабка не смогу в деталях. Ну, самая простая внешность, в толпе и внимания не обратишь. И одежда самая простецкая. Я рядом стояла, краем уха слышала, что там сына щебечет. Ну там, ходит в садик или нет, да на чем сюда ехали. Самые простые тоже вопросы. Да только вскоре вижу я – не то что-то. Данька красный сидит, вроде слезы появились, голосишко свистит – как будто воздуха не хватает, головкой вертит туда-сюда. А еще – слышу – неправду о себе стал отвечать. «Вы с мамой и бабушкой живете?» «Нет, только с мамой» - отвечает. А он мою бабулю тоже бабушкой зовет, и живем конечно вместе.
И вот тут, первый и единственный раз в жизни, мне как будто команда откуда-то со стороны пришла – рвать надо отсюда, от бабки этой! И побыстрее! Схватила я Даню за руку, и пошли, почти побежали мы с ним. Тут его словно прорвало, никогда до этого не слышала я, чтоб мой сын так плакал. Истерика была, не дай Бог еще раз пережить. Люди к нам подбежали, бабушка моя, спрашивают, что случилось, переполошились все. А я ничего объяснить не могу, не понимаю, потому что сама чуть не реву. Ну, вроде как успокоились все потихоньку. Бабку ту с лавочки, кстати, я больше не видела там. Хотя… говорю ж, в толпе ее не узнаешь. Да, а самое для меня страшное потом было. Как Даня маленько в себя пришел, потом уж он мне рассказал кое-что. Мальчик он у меня правдивый, сроду в фантазерах не ходил. Но вот то, что он мне тогда сказал…Вроде бы, когда он сидел с бабушкой на лавочке, позади него стояли какие-то «дяденька с тетенькой, старенькие». Дяденька тоже спрашивал у него что-то, а тетенька все хотела по головке погладить, за плечико трогала, вот он и вертелся. Это их он так испугался. И еще – холодно ему стало, как зимой.
Я прямо в растерянности была – сама-то я, понятно, никаких людей там не видела, кроме нас троих. А совсем не поверить – не могу, как вспомню все… Понимаешь, тоже первый раз в жизни пришло ко мне чувство - нечисто тут что-то. Именно нечисто. Я долго потом думала. Почему например, мы никогда в эту деревню не приезжали, не навещали бабулину сестру? Может, бабушка боялась нас туда везти? Почему у моей семьи история такая несчастливая, нескладная? Может в прежние времена какую порчу на нашу семью навели? За грехи дедов-прадедов…Вот скажем, ту бабку на лавочке какой-нибудь мой дедка в свое время обидел смертельно… Вот эта зараза и напустила порчу. Потому и мужики не держатся. Это ведь мертвые за моим сыном стояли, да? Как думаешь? Ишь, до Даньки докатилось!.. Ну да я зубами порву любого, кто только…
Дачу мы там не стали делать – бабуля не позволила, между прочим. Я тут ее поспрашивала насчет моих догадок этих. Молчит, как партизан. А я так считаю – если молчит, значит что-то есть. А дом мы продали, да и я в ту деревню – ни ногой больше. И уж не знаю – совпадение или что – болячки разные к Даньке после того случая цепляться стали, прям из одной в другую. Даже ветрянку умудрился подцепить. Сейчас вроде, тьфу-тьфу-тьфу, все в порядке. Вот и понимай, как хочешь, а что-то в этом есть…»
