Процент необычных случаев существенно вырастает, когда человек отлипает от дивана и выходит на улицу. А когда наличествует переход из города или другого населенного пункта на лоно природы матери, кривая вероятности невероятных (за тавтологию извините – иначе просто не кажешь) приключений скачет резко вверх. И посему, когда мы слышим слово «байки», устойчиво выскакивает образ обросшего, но веселого и хитрого охотника, геолога, археолога. Вот о последних ниже и пойдет речь.
Раньше существовало понятие «малая академия» - система, которая готовила будущих студентов. Исторический факультет нашего университета тоже готовил себе молодую поросль. И летом в археологические экспедиции отправлял вместе с взрослыми пять-шесть школяров от шестого класса и выше. Ребята работали наравне с взрослыми, сдавали находки, в общем, вносили свою существенную лепту в общее дело. На Алазейском остроге, что находится в Среднеколымском улусе, на раскопках шустрили парочка таких «малых академиков». Надо сказать, на трофеи в тот раз везло, нашлась куча утвари 18-19 веков. И среди всего прочего очень много находилось гребешков из мамонтовой кости. Такие, знаете, с частыми зубьями – еще «вошебойками» в народе называют. Так вот, этих изделий нашли столько, что уже перестали регистрировать. Однажды нарыл один семиклассник такую вошебойку, промыл, очистил. И обновил этот антиквариат об свою шевелюру. Прошла неделя… Как нетрудно догадаться, у парнишки по истечение этого периода в волосах завелась живность. Предположительно 18-19 веков! О том, как страдал парнишка во время процедуры стрижки «а-ля Котовский» тупыми ножницами, история умалчивает.
Вторая история произошла в одном из заречных улусов. Раскопки велись на предмет нахождения древних могильников. Лето, свежо, воздух, и вообще – красота! Тем более только-только приехали, настроение еще не испорчено тяжким, изнуряющим трудом. Поэтому, естественно, мужики шутят, прикалываются, шалят почти как малые дети. И вот, в одном срезе трое ребят работают, и один из них, раздухарившись, резко втыкает лопату в землю. Что является грубейшей ошибкой, но не об этом речь. В воздухе разнесся резкий, густой запах. «Опаньки, – «тухлятина» (профессиональный жаргон) пошла!» Подошли другие, принюхиваются… И, боясь вспугнуть удачу, шепотом: «Да, нарыли…» Лица серьезные, движения – как у гончей, почуявшей добычу. Сосредоточенно внюхиваются – точно, «тухлятина». Один уже с умный видом, весомо рекёт: «16 век, как минимум…» И тут один из мужиков начинает истерично хохотать, прямо хватается за живот, валится… На лицо внезапное безумие… Вот оно – проклятие шаманское… А тот, еле отдышавшись, выдает:
- Придурки, это же Митрич (следует устойчивое, но не очень приличное идиоматическое выражение, который можно перевести, как «воздух испортил»)! Финиш.
Вообще, археология издавна прочно ассоциируется с чем-то потусторонним, мистическим. Ореол мистики появилось уже в начале прошлого века, когда газетчики всего мира раструбили о «проклятии фараонов» павшего на головы нечестивцев-египтологов. На самом деле, работа археолога по большей части рутина и тяжкий труд. Какая там мистика и романтика! Копать землю, независимо от целей, всегда тяжело. Тем более «по науке» - процеживая каждую крупицу разрытого грунта. И вот, маялись таким образом археологи все на том же Алазейском остроге. А среди местного населения место, где они разбили стоянку, считался «дурным» местом. По местной легенде здесь частенько бродил неприкаянный дух Фёклы. С этой женщиной, вернее, девушкой, жившей в давние времена, была связана одна мрачная местная легенда. Она являлась прямым потомком казаков первопоселенцев и, кстати, последней из них. Когда пришла пора, ее сосватали за молодого человека из почтенного рода. Но когда они переправлялись через реку, лед проломился и сани ушли под лед. Жених выкарабкался, а бедная Фекла утонула. Ее похоронили по традиции, со всеми заупокойными поминаниями – все как полагается. И лежала бы она, не беспокоя никого, если бы не слух о том, что ее схоронили в богатом убранстве и сокровищами старинными, серебряными. Местные, понятное дело, не беспокоили ее. Но приехали шабашники и, услышав эту байку, разорили ее могилу… Нашли чего или нет, достоверно неизвестно, но с этого времени пошли слухи о «беспокойном духе». Неоднократно водилы (зимник) видели женщину в белом облачении, бредущей по дороге.
Так вот. Как археологи пришли, дух Феклы сильно «активизировался». То там видели «белое, завывающее», то сям. Рыболов местный видел, как из леса вышла Фекла, ветер ее саван полоскал, и она завывала нечто похожее: «Опять меня тревожите!» Похожее невдалеке видела группа охотников. Местные приходили, сочувствовали: «Как вы тут живете?!» На что археологи с важным видом говорили: «Да мы, братец, по долгу службы и не такое видели. Что Фекла? Мы, брат, ТАКОЕ видели, что вам и не снилось!» «Ух ты, ну вы хладнокровные люди!» И, когда местный, наслушавшись жутких историй, с уважением и страхом поглядывая на них, уходил, хладнокровные «охотники за привидениями» покатывались со смеху. Ясное дело, «привидение» было рукотворным. Эти оголтелые материалисты за неимением других развлечений облачались в спальники-конверты, которые были сделаны из очень светлого, почти белого цвета материи, и с завыванием являлись перед суеверными аборигенами. Вся штука заключалось в том, что место – лесотундра, не предполагает густонаселенность. И все сообщения из-за труднопроходимости, преимущественно осуществляются рекой, на моторке. А в глуши любой звук слышен издалека. К тому же река Алазея там давала хороший крюк. Все это давала великовозрастным балбесам большую фору по времени, во время которой они и устраивали эти «засады» с «привидениями». Как рассказывают «привидения», охотники, сначала увидев нечто белое, останавливали лодку и всматривались через бинокль. А ребята, конечно, прячутся. Через некоторое время мотор ревет – охотник «рвет когти» на всех парусах с проклятого места. А потом, спустя некоторое время, приплывает жалеть археологов. Ребята, конечно, ни в коем случае не издевались над духом Феклы. Просто скучно было, да и аборигены больно доверчивые.
Хорошо, никто не шмальнул по ним с перепугу. Вполне вероятно, байка о Фекле трансформировалось бы в «Байку о Черном Археологе».
