Знал я одну девочку, которая влюбилась в моего товарища хорошего.
Товарищ, надо заметить, бабник редкостный. Всегда у него много девушек, всегда вокруг него драки и споры (среди девочек, конечно). А ему все это, похоже, нравилось всегда. Он не разнимал, не мешал. На смех ставки делал, кто из них победит. И правда, девочки друг друга калечили, а он их бросал на следующий день. Не нагулялся парень, иными словами.
А тут появилась у нас в компании девушка. Скромная, тихая. Мне она казалась такой таинственной, никто не знал где она живет, да и разговаривала она редко, чаще слушала и смеялась, когда кто-то шутил.
И вот заметили мы с пацанами, что она влюбилась в этого товарища. Он сначала смялся над ней, подшучивал. Однажды вечером случилось нечто странное.
Гуляли мы, как обычно. Пришла эта девочка. Товарищ этот ее стал задевать, подкатит, обнимет, позаигрывает, что бедняжка аж краснела вся, и потом весь вечер ведет себя так, будто ее не знает вовсе. Мне это было очень неприятно, я ее отвел в сторону и сказал, что лучше бы ей от него подальше держаться, жестокий он. Она в ответ засмеялась и дальше сделала нечто странное.
Вышла прямо перед ним, встала и стала говорить какую-то ахинею в рифму. Смотрела ему прямо в глаза, а он весь напрягся, вытянулся будто бы его отряд милиции за курением наркотиков поймал. Я точно не помню что она говорила, но было что-то в духе: ты все маешься, все ходишь, а душа твоя давно связана с другой. Мол, обидишь меня и сам боль почувствуешь. Смысл такой был, но в стихах, так складно прям очень. Он побледнел и весь вечер молчал. Мы рано разошлись, разговора больше не клеилось, а у меня из памяти абсолютно вылетело имя девочки и товарища этого. Он с того дня с нами не гулял больше никогда.
Мы потом через некоторое время узнали, что он женился на скромной девчушке, наверняка на ней. Он словно бы выбыл из нашей жизни, и ни я, ни остальные пацаны не можем даже имя его вспомнить, а девчонку эту они вообще не помнят. Не помнят, как гуляла с нами, хотя она гуляла каждый вечер на протяжении нескольких месяцев, как тут забудешь? Не помнят и все тут; и не помнят вообще того вечера, когда она стихи свои сказала, хотя мы не пили вообще и не курили, мы просто гуляли. Я ее помню очень смутно: вроде среднего роста, вроде волосы светло-русые или рыжеватые, глаза светлые, то ли зеленые, то ли голубые. Не знаю. Наверное она из тех, кого ведьмами от рождения зовут.
