Я работала в детском лагере, где в далёком 1937 году отдыхал мальчик, сын высокопоставленного офицера. Незадолго до этого их семья переехала в Бурятию с европейской части страны. Пока сын находился в лагере, отец попал в жернова сталинских репрессий и, будучи обвинённым в измене Родине, был расстрелян через несколько дней после ареста.
Его супруга, молодая женщина, не имея здесь родственников, не успев завести друзей, оказалась в полнейшей изоляции. Ведь дружба с семьёй «врага народа» чревата последствиями. Немудрено, что она не выдержала всего происходящего и сошла с ума, позже её отправили в психбольницу.
Когда мальчику в лагере сказали, что он теперь практически сирота, тот выслушал начальника лагеря, молча вышел. Как оказалось потом, пришёл в комнату, взял свою простыню, простыню соседа, связал себе верёвку и повесился в лесу.
Прошло более семидесяти лет. С тех пор душа мальчика, который совершил самоубийство и «закрыл себе путь к перерождению» по буддистской религии, так и живёт в лагере. Время от времени он показывается людям, но происходит это следующим образом: во время какого-нибудь интересного мероприятия обнаруживается, что в отряде на одного человека больше, чем на самом деле. Вычислить, кто лишний, не получается, потому что этот мальчик принимает облик одного из детей. Поэтому, на первый взгляд, лишних нет, все свои. То, что среди детей сидит двойник Пети или Тани, не замечает никто! Одним словом, на одного больше, но не понятно, кто лишний.
Вообще душа мальчика может появиться в обличье любого человека, невзирая на пол, возраст, национальность.
Вот такая страшилка бытует в нашем лагере, а называется она «История о мальчике-маяке». Маяк – потому что этот мальчик то появляется, то исчезает.
Сначала я не верила в эту историю, ведь в каждом порядочном лагере должны быть свои страшилки. Но дважды сталкивалась с непонятными ситуациями, которые можно объяснить только лагерной легендой.
Однажды мы с подругами вывезли в лагерь на отдых группу детей с ночёвкой. Весь день проводили мероприятия, ближе к вечеру, когда уже стемнело, стали готовиться к вечерней дискотеке. Дело происходило зимой, лагерь находится в Прибайкалье, снега там очень много.
Перед дискотекой ко мне подошла вторая руководительница группы и предложила сначала сходить в туалет, который находился на улице. Я согласилась, но стало лень переобуваться, пошла в домашних шлёпанцах. А на улице лежал снег, к туалету была проложена тропинка, по сторонам которой высились высокие сугробы. Мы добежали до туалета, потом я вышла и крикнула Марине, что ждать её не буду, поскольку у меня на ногах лёгкая обувь, боюсь простудиться.
Добежала до корпуса. Прошло примерно полчаса, я даже забыла, что Марина осталась на улице. Вдруг она вошла, и я удивилась: что она так долго делала на улице? Марина подошла ко мне и спросила:
– Дарига, ты сейчас за сугробом сидела?
Удивлению моему не было предела – я не сошла с ума, чтобы сидеть зимой за сугробом в тапочках!
– А ты быстро бежала?
Второй приступ удивления – я дама ленивая и бегаю только когда случается что-то неординарное. Не дав ей задать третий вопрос, сама ехидно спросила:
– Марина, не хочу вдаваться в подробности, но что ты делала на улице так долго?
Тут я увидела, что подруга не на шутку напугана, отвела её от детей в комнату и спросила уже серьёзно:
– Что-то случилось?
– Ничего страшного, – ответила она мне, – просто я сейчас почти полчаса гуляла на улице с тобой!
– Со мной?!
– Да, мы с тобой гуляли по тёмной тропинке, беседовали, а потом я вдруг подумала: «Странно, Дарига боялась простудиться, а сама гуляет по улице в тапочках».
Потом Марина оглянулась и поняла, что стоит на улице одна-одинёшенька. Ещё подумала, что стремительная Дарига, возможно, уже убежала в корпус или спряталась за сугробом.
Прибежав в корпус и увидев меня, она поняла, что я давно уже там, потому что на щеках у меня не было и следов румянца. Вот тут она испугалась: а с кем это она гуляла и разговаривала?
– Марина, ты ничего не перепутала? Может, это была другая женщина, просто похожая на меня? О чём ты с ней говорила?
– Нет, Дарига, она была одета точно, как ты сейчас! Даже цвет пуховика такой же, фасон шапки один в один! Только вот обувь не рассмотрела. И хорошо, что не приглядывалась, – вдруг бы там оказались копыта?
Я испугалась. По улице кто-то ходит в моём облике? Может, у меня уже и душу украли?
Сидим, боимся. Но долго бояться не получается, дети бегают по корпусу, требуют дискотеку. Третья наша коллега ничего не подозревает. Ей хорошо, не страшно. Решаем посвятить её в ситуацию, вдруг она что-то знает.
Зря это сделали, потому что мы боялись тихо и интеллигентно, а Катерина – громко и шумно. Она взвизгивала, время от времени хватала нас за руки и говорила театральным шёпотом:
– Боже, на улице творится что-то непонятное! Это точно мальчик-маяк! Он принял твой облик! Он общался с тобой! А почему он со мной не общался? Ещё придёт по мою душу! А голос у него такой же, как у Дариги?
Тут надо сделать лирическое отступление. У меня довольно необычный тембр голоса, его не спутаешь с другим. Даже по телефону не могу разыгрывать – сразу узнают. Когда первого сентября пришла к детям в линзах и парике, изменилась до неузнаваемости, только голос остался прежним. Дети были в ужасе, потому что не могли меня найти, слышали голос, обращавшийся к ним, и удивлялись: где наша Дарига Романовна, почему её слышно, но не видно?
…Марина долго обдумывает вопрос, потом обдумывает ответ на него и авторитетно заявляет:
– Голоса не было никакого!
– Здрасьте! А как же он разговаривал?
Марина снова впадает в раздумье, потом заявляет:
– Он мне как-будто посылал сигналы в мозг, и я его хорошо понимала.
Час от часу не легче. Кто-то ходит в моём облике по улице, показывается моей подруге, может «посылать сигналы в мозг», а на дворе – ночь! До сторожа бежать далеко, детей пугать нельзя, мальчик-маяк может зайти в корпус, мы его не отличим от других детей!
Спокойно. Сколько у нас детей? Если мальчик-маяк среди них, то их должно быть на одного больше.
Пытаемся посчитать детей, но те не хотят сидеть на месте, бегают по корпусу, танцуют, смеются, убегают в комнаты, возвращаются – настоящее броуновское движение. Да и конкурсы проводить надо.
К двенадцати часам мы детей успокоили, уложили спать и «стали бояться». Боялись в коридоре, дети спали в комнатах.
Вдруг в дискозале включился свет и заиграл магнитофон. Но там никого не было! Огромным усилием воли мы сдержали крик, только похватали друг друга за руки. Потом пошли в зал, выключили магнитофон и свет, вышли и стали тихонько плакать.
Тут я почувствовала лёгкое дуновение ветерка (в закрытом корпусе, зимой!). Катя говорит, что услышала шелест листьев на берёзах (почему не на тополях?), а Марина почувствовала, что в коридоре стало очень холодно.
Утром мы уже тихо хохотали друг над другом:
– А у тебя такое лицо было!
– А ты так быстро бегала по сугробам в тапочках!
– А ты так громко боялась, что даже дети что-то почувствовали!
Уже не было страшно, тем более что днём мы уезжали домой. А вот о чём Маринка беседовала с мальчиком-маяком, она так и не сказала.
Однажды после вечерней дискотеки я укладывала своих детишек из первого отряда. Они что-то очень сильно разленились: долго мылись, долго ходили в туалет. Перед сном начали бузить. В конце концов у меня лопнуло терпение:
– Если через десять минут все не будут лежать в кроватях, то завтра с дискотеки уйдёте вместе с малышами, чтобы успеть подготовиться ко сну.
Зная мой буйный нрав и подозревая, что я исполню своё обещание, дети поторопились.
Надо сказать, что жизнь в лагере предполагает влюблённости, расставания, слёзы, радости и многое другое, что сопутствует романтической обстановке.
Слышу – в комнате громко рыдает Татьянка, очень шебутная девица из моего отряда. Думаю: ну вот опять любовь-морковь, люблю-ненавижу. Иду успокаивать деву, говорить банальные слова утешения:
– Ой, Таня, да плюнь на него, сколько ещё таких будет.
– У-у-у…
– Да одним больше, одним меньше.
– А-а-а…
– Да ладно, завтра мы его вернём, раз других не хочешь.
– О-о-о…
– Хорошо, я постараюсь, чтобы вы встретились и поговорили. Кто он?
– А-а-а, Дарига Романовна, это был мальчик-маяк!
– Интересно! А как ты догадалась?
Тут я увидела, что девочка не на шутку напугана, перестала иронизировать, стала серьёзно расспрашивать Таню.
– Как только услышала, что надо торопиться, я быстро побежала мыть ноги. А потом рванула в туалет, – рассказала Таня. – Бегу из туалета назад, а мне навстречу неторопливо идёт Ромка Кузовлев. Я ему говорю: «Ты почему не торопишься? Завтра с дискотеки уведут вместе с малышнёй». А он, так вальяжно: «Да я раньше тебя успею, не бойся».
Таня побежала в корпус, а по дороге (как она говорит, чисто случайно) заглянула в комнату мальчишек. Представьте себе её удивление, когда увидела на кровати лежащего под одеялом, чистого и довольного Ромку Кузовлева!
Сомнений не было: либо тут не Ромка, либо там. А ещё утром Таня смеялась над лагерной страшилкой про мальчика-маяка. И тогда воспитательница ей сказала:
– Не надо смеяться над тем, чего не понимаешь, вот увидишь, аукнется тебе твоя ирония. Не тронь лихо, пока оно тихо.
А вечером она встретила мальчика-маяка и, вспомнив слова воспитательницы, испугалась. Тут пришла ещё одна «добрая воспитательница» и, ничего не подозревая, подлила масла в огонь, обещая ей встречу с этим героем. Кстати, Ромка ушёл в глухой отказ и начисто отрицал, что он встречался с Таней в лагерном лесу.
Девочка уснула, держа в своей руке мою. С утра она была очень серьёзна и больше не иронизировала по поводу лагерных баек.
Р?Р· РїРёСЃСЊРјР° Дариги,
г. Улан-Удэ
