Скрежет проволоки, на которой крепился фонарь, был едва слышен сквозь завывания метели, длящейся уже несколько дней. Свет фонаря неровно освещал двор, утонувшие в снегу заборы и исполинские тополя у дома. На улице не было ни души, даже собаки зарылись в скирды сена, чтобы переждать одну из лютых метелей, ставших уже такими привычными в бескрайних степях северного Казахстана. Окна домов были темными и лишь кое-где на сугробах лежали прямоугольники света. Вдруг к этим монотонным мелодиям присоединился шум мотора. Через считанные минуты машина, утробно урча, подъехала к низким воротам. Из дома медленно вышла женщина, поддерживаемая за плечи растерянным мужчиной, осторожно подошла к распахнутой дверце и влезла в салон. Машина медленно покатилась вперед. Несколько раз приходилось выскакивать из салона и лопатой откидывать слишком уж непреодолимые снежные заносы с дороги. Через несколько часов в районной больнице родилась я. Я стала третьим рожденным, но вторым живым ребенком моих родителей. Дата моего рождения – а родилась я в пятницу 13-го – никаких видимых отпечатков на меня не наложила: я была обычным щекастым орущим младенцем, свиного хвостика или родимых пятен в виде знака зверя обнаружено не было. Через несколько дней мама и я уже были дома, где от печки исходило живительное тепло, а братик уже застелил мне кроватку. Жизнь молодой семьи пошла своим чередом: папа ходил на работу, мама же оставалась дома с детьми. Бабушка, живущая через дорогу, каждый день заходила в гости и помогала, чем могла. Прошло одиннадцать месяцев с моего рождения, я уже делала несмелые шаги, а мама уже пыталась прикрепить бантик к еще жидким волосенкам на моей голове. Тот злополучный день начинался очень обычно и буднично: С утра зашла бабушка и взяла моего старшего брата на прогулку, мама покормила меня и убаюкав, пошла на кухню готовить обед. Услышав мой плач, она метнулась в спальню. Далее с ее слов: „Я увидела, что ты вся красная, заходишься плачем, я сразу взяла тебя на руки и попыталась успокоить. Я села с тобой вместе на диван и тут тебя вырвало на меня. Я одной рукой стянула с себя гамаши и отбросила их к валику дивана. В голове все путалось – куда бежать, кого звать, телефона нет, на улице зима, как тебя одну оставить. И тут ты внезапно вытянулась в моих руках, стала жесткой и длинной, плач прекратился, глаза покрылись какой-то пеленой. Мне стало страшно, дико страшно, что я снова потеряю ребенка. Все это произошло за считанные минуты. Тут среди обрывков мыслей и паники я услышала спокойный голос: „Одень на нее что-нибудь черное“ Толком не соображая, я стала озираться по сторонам и увидела те самые черные гамаши на краю дивана. Я подтянула их к себе и стала натягивать дрожащими руками на твое одеревеневшее тельце. Я не помню, дышала ли ты. Как только я это сделала, ты обмякла в моих руках, глаза стали ясными“ Когда мама позвала на помощь и рассказала, что произошло, ей почти никто не поверил, что ребенок, практически умерший у нее на руках, вернулся после того, как на него одели черное. Кто-то и вовсе сказал, что она истеричка и ей все это привиделось. Но я верю маме. Единственная мысль, которая меня посещает в последнее время все чаще, кто же это был? Кто помог моей маме в тот ужасный момент? Кому, в конце концов, понадобилась моя жизнь?
