Нет, наверное, такой организации, где бы время от времени сотрудники не устраивали совместных выездов на природу или посиделок.Наше отделение в этом плане, к счастью, исключением не является. Работаю я в патанатомическом отделении многопрофильной больницы. Коллектив у нас небольшой, но очень дружный. И наши междусобойчики (сейчас их корпоративами обзывают) проходят крайне весело, иногда даже чересчур))) На посиделки собираем не только врачей, но и санитаров, помощников прозекторов, сторожа, ну, и конечно, приглашается гвоздь программы, "любимица публики" МарьСафронна. До нас она работала санитаркой в гинекологии, а после выхода на пенсию перебралась в наше отделение. Говорит, у нас в отделении поспокойнее. Да куда уж спокойней)))
МарьСафронна человек очень отзывчивый, любит по праздникам "принять на грудь", всю нынешнюю молодёжь величает одним словом - гумозники. На вопрос" А что это значит-то?" отвечает:" А гумозники, они гумозники и есть". Коротко и ясно. Программа МарьСафронны на посиделках довольно обширная и делится на несколько этапов.
Первый этап начинается в районе рюмки после второй и посвящается теме" Теперича не то, что даваеча". Давеча, как я понимаю, это время прошедшее, в котором было всё лучше, чем теперь.
На втором этапе идёт разбор полётов нашего главврача и других ответственных лиц БСМП.
На третьем этапе МарьСафронна выдаёт такиииие частушки, от которых даже нам, обладающим некоторой долей цинизма, становится не по себе (примеры приводить не буду, ибо сайт посещают несовершеннолетние)))
Четвёртый этап(для меня самый интересный) начинается со слов" Вот чо скажу щас, голуба моя" На последнем междусобойчике, посвещённом дню медработника, после этих слов была рассказана следующая история:
"Было то ищо, когда я тока-тока заневестилась. Приглянулся мне Петенька, добрый он был, хороший. Охальников-то я не очень жаловала. Стали мы с ним на вечерках да на кругу встречацца. Энта щас вы всё по углам да скатекам настаете, а тогда вечером за деревню выходили летом, гармонь была. На круг все и выходили, дробушки били, частушки пели. Ну, а после парни провожали девок до околиц. От как дело-то было. А Петенька пас коней обчественных. И раз вот решила я на лужок к нему подойти, когда он с братом моим в ночном был. Чё скалитесь-то, охламоны? Мы тада до венчания - ни-ни!
ПомиловАлись мы на лужку маленько, да и домой я пошла, а то тятя узнает-зашибёт. Иду себе, улыбаюсь, радостно мне так. А луна была, голуба моя, что твой таз. Да низкая, да краснючая, прямо кровь. Уже лес миную, поле вижу. Светло, что твой день. Слышу шаги за собой. Думаю, не одной мне не спится. Оглянулась, парень следом идёт. Высокай, статный, но не признала я его. Не нашенской кабуть. Ну, идёт да идёт, мне чо, думаю наш, просто можа не признала. А он ужо ближе, догонят незаметно. Ужо по полю идём, деревню видать. Обёртываюсь в другорядь, мама моя, а у него глаза, что у твоего кота горят: зелёным прям полышут! Как я неслась, голуба моя, не помню. Тока помню всё орала" Матушка, спаси и сохрани". Боле от страху-та на ум ничо не шло, от как. Не чуяла я ни ног, не знаю, бежал он за мной ли нет. Обернулась тока када прясло перепрыгнула своё (дом наш как раз первым в порядке стоял). Перелетела прясло да в крапиву прям упала. А он за пряслом как раз стоит, близёёхонько. Думаю, смертушка моя пришла. Глаза полышут, зубы белёхоньки, аж при луне видать, скалится и говорит: Щастье твоё, девка, что здогадалась". Да посля слов-то энтих хлопнул и пропал. А хлопнул, как тряпка мокрая на ветру. Как я до сеновала дошла и легла, не помню. Ищо долго потом ночью ходить боялась. Маме рассказала, а та и говорит"Щастье, што тятя наш прясло-та из осины сробил. Вишь оно как нечисть осины боицца".От как дело-то было"
После рассказа долго ещё не слышно ни звука, ни вздоха, и сидим мы зачарованные и погруженные в мир таинственный и жуткий.
