В детстве почти все лето я проводила в деревеньке Прудовье у деда и бабушки. С тамошними ребятами мы допоздна пропадали в местном березняке или на тихой теплой речушке безо всякого присмотра. Но было одно-единственное место, куда бабушка настрого запрещала ходить — старый коровий выгон под горой. Долгое время этот запрет был для меня необъяснимым — место спокойное, много земляники. Как вы уже могли догадаться, на старый выгон я бегала тайком, за чем однажды меня и застали. Бабушка даже не стала ругаться, просто рассказала мне эту историю. Скота в то время было много на каждом дворе: и коровы, и свиньи, и куры. У бабушки, естественно, тоже была корова — бело-рыжая, с человеческим именем Света.
Но однажды вечером стадо вернулось в деревню без Светки. И дед, и бабушка ходили на выгон, бродили по лесу, искали по дворам. Когда усталые и злые вернулись домой, то обнаружили корову понуро стоящей у ворот. Бабушка загнала ее в стайку, и вся семья легла спать.
Зайдя наутро в стайку, бабушка увидела, что корова лежит на сене, подогнув ноги. При виде хозяйки Светка жалобно замычала, но не поднялась. Бабушка заметила, что на левом боку шкура у нее как-то странно свисала, словно смятая, а шерсть была чуть заметно опалена. Корова не ела, даже воду не стала пить. Поняв, что со Светкой происходит что-то неладное, бабушка решила отвести ее к деревенскому ветеринару, пожилой Галине Петровне.
Бабушка стала обвязывать кривые коровьи рога веревкой — так обычно водят в селах скот. Внезапно раздался тихий сухой хруст, и Светкин левый рог просто отвалился, оставив красно-розовый неровный «пенек». Охнув, бабушка бросилась звать Галину Петровну.
Ветеринар долго корову осматривала, ощупывала. Та уже не мычала, только грустно смотрела на людей своими глазищами. Потом Галина Петровна сказала, что не понимает, что такое с животным случилось, но Светка явно долго не протянет, и лучше бы ее доколоть.
Так и сделали, как только дедушка вернулся с работы. Как только шкуру разрезали, корова из нее буквально выскользнула — часть мяса будто растворилась, превратившись в грязную, какую-то мыльную кровавую жижу. Воняло на весь двор так, словно мясо тухло уже неделю. Внутренности были целыми на вид, но в руках разваливались на куски, изо рта ошметки языка вылились вместе с зубами. Даже кости, особенно с левого бока, уже покрылись желтоватыми трещинами.
Дедушка увез останки далеко за деревню и закопал. Они долго опасались, что могли заразиться от Светки этой кошмарной болезнью, но ничего больше не случилось. Пастух больше не выгонял коров на тот луг — опасался, а бабушку туда калачом не заманишь.
Я же, услышав ее рассказ, старалась к выгону не приближаться и долго ломала голову: «Что же случилось с бабушкиной коровой?» Может, конечно, и выдумала это бабушка. Вот только зачем бы?
