Много читала на сайте «кладбищенских баек», вспомнились рассказы покойного дяди. Но поскольку он рассказывал это со слов других, и я не могу гарантировать их правдивость - помещаю в выдуманные истории.
Было это давно, еще во времена «расцвета застоя». Дядя мой работал тогда на кладбище в бригаде, которая надгробные памятники делала. Кладбище было старое, хоронить на нем начали в конце 19-го века, а при Советской власти хоронили уже на месте старых могил. Сейчас его закрыли и можно только подзахоранивать к своим родственникам. Но не суть. Итак, истории, которые дяде рассказывали «старожилы», а он потом пересказывал дома:
Рассказ могильщика.
Мы в трезвую никогда не копаем могилы. А как примешь для храбрости, тогда ничего. Раз пошли копать, а вечереет уже, осень, сыро, мерзко. Еще и дождь заморосил. Напарник говорит: «Перекурим, мужики?» А чего курить, то! Стемнеет совсем скоро, а похороны завтра с утра. Говорю: «Закончим - тогда!» Он уперся. Ладно, говорю. Закурили. На край могилы присели. Тут мужик подходит и огоньку просит, но не по-нашему, а по-польски. Напарник дает закурить ему. А мужик спрашивает: «Чего ж вы по могилам роете?». Напарник отвечает: «Начальство велит, а могила старая, родные не ходят. Мест свободных мало осталось.» Мужик головой покивал и пошел, а под нос себе пробурчал, что, мол, и тут покоя нет. Мы докурили, работу закончили и пошли. А на следующий день, после похорон, когда уже нового покойника зарыли смотрим, а там старый крест лежит каменный, надпись по-польски и фотография на нем. И дернуло ж меня ее от грязи оттереть. А там мужик тот вчерашний. Мы крест на мусор выносить не стали, а рядом с той могилой прикопали. Правда больше мужика того не видели.
Арматура…
Делали памятник одному мужику. Поставили опалубку, заливаем стяжку. А напарник тогда на даче сарайчик какой-то строил. Ну и решил цементу немножко сэкономить. Ему покойнику не убудет, говорит. А мне чего. Я ему не начальник – хошь так бери. Только я б от покойника ничего не брал. Так ему и сказал. Начали заливать, тут обед. Мы пошли в сторожку. А вдова нам бутылку принесла, чтоб веселей работалось. Ну, мы и выпили по чуть-чуть. Я вышел с мужиками покурить, а напарник задремал. Погода хорошая, весна, солнышко припекает. Прошло, может, с полчаса. Тут слышим крик. Заскочили в сторожку, а он там сидит. Глаза чумные. «Чего ты?» – спрашиваем. А он заплетающимся языком и говорит: «Да мужик этот пришел, костюм в растворе вымазан, в руке кусок арматуры. Замахнулся и пообещал прибить если цемент не верну.» Мужики ему, мол: «Приснилось!» А тот сидит белый весь, показывает на кусок арматуры и говорит: «А это откуда тогда?»
Бабулька.
Хоронили бабку. Народу немного было, да и горевали не слишком. Бабка видать при жизни не очень была… Лежит в гробу, суровая такая. Ну, все прощаться начали. Женщина симпатичная такая подходит. А бабка возьми и сядь в гробу. Молодуха в крик и в обморок упала. Мужики еле успели подхватить. Бабки крестятся. Народ кто куда. Мы с напарником боком-боком к гробу подошли. Она мертвая, холодная, глаза закрыты, а сидит. Мы давай ее укладывать. Насилу крышкой закрыли. А бабки-соседки шепчутся, мол невестку младшую не любила очень, даже попрощаться с ней по-людски не захотела, чуть не уморила.
Наказал.
Привезли бабульку на подзахоронение. Там крест железный стоял, муж ее похороненный был. Ну, подходят родственники, знакомые. А одна дама громко так спрашивает: «А что это за могила? Около кого маму-то хоронят?» Ну, а вторая ей отвечает: «Так возле отца ж! Отчима твоего! Забыла? Год как схоронили.» Даме неловко стало, видать. Нагнулась над той могилой, цветы поправляет. А выпрямляться стала и как ударится о железный луч такой на кресте. Еще немного и без глаза бы осталась. Кровь как хлынет. Потом все похороны с платком у лица простояла.
Склеп.
Мужик у нас один работал. Работник не плохой, но запойный был. За бутылку – чего хочешь сделает. А у нас тут еще польские склепы стоят, а живых родственников не осталось, понятное дело. Ну, начальнику одному такой приглянулся. Захотел там своих хоронить и для себя местечко зарезервировать. Надо ж тех покойников убрать. Наши – никто не берется. А этому ящик водки посулили, он и согласился и еще одного уговорил. Открываем плиту, подождали, пока воздух свежий туда зайдет, ну и заходят они, значит. Один гроб подают, мы на тракторочек наш грузим, второй. Напарник того мужика вышел, говорит, мол гробы-то не больно тяжелые. Ты подавай, а я снаружи приму, вместе в склепе тесно. А тот что-то долго не подает. Мы зовем – не откликается. Заглянули внутрь. Он лежит. Вытащили, откачали. Спрашиваем: «Ты чего?» А он говорит: «Давайте те два гроба назад!» «Как назад?» «Ой, мужики, ну его лесом! – отвечает, а у самого руки трусятся, как с бодуна – Я когда третий гроб-то брать, оттуда мертвяк выглядывает и пальцем мне машет.» Мы ему гробы те подали, он поставил, да и в сторожку поехали. А на встречу нам бабка идет. Старая такая. А дорога, то узкая, она посередине чапает, не объедешь. Мы остановились. А она с нами поравнялась, пальцем грозит и говорит по-польски: «Чего ж вы похозяйничали, а дверь-то не закрыли!». Нас как водой облило, плиту-то мы не закрыли.
На следующий день с самого утра приехал тот начальник, говорит: «Отбой, мужики! Я по-другому решил. Давайте новый, мраморный склеп сделаем.» А сам бледный такой. Не иначе старуха и ему пригрозила.
P.S. Для ясности: Город наш был под Польшей до 39-го года. У нас многие нормально говорят по-польски. У многих в Польше родня. Так что люди, говорившие по-польски на кладбище, где все старые могилы с польскими надписями никого не удивляли.
