Если долго смотреть на море, то оно становится похожим на пустыню. Та же бесконечная даль, те же волны, приходящие издалека. Но тут эти волны несут воду, а там - песок, и над ребристой поверхностью реют не водяные брызги, а песчинки. Если долго смотреть в себя, то можно увидеть бесконечность, устремлённую из прошлого в будущее. Она, как песок и море - гармоничная смесь порядка и хаоса, сама жизнь. Если же погрузиться в воспоминания, то лучше начать с матери, с её рассказов о том, кем она была в начале.
Элегантно одетый мужчина откинулся в кресле, задумчиво повращал бокал с вином. Его нечасто тянуло на философию или экскурсы в прошлое. Он был, как говорится, "человеком действия", предпочитая быстроту и решительность долгим раздумьям. Такое свойство обычно приносит успех в бизнесе - и каждая мелочь в его костюме и обстановке вокруг служила тому доказательством. Простые смертные не отдыхают на частных виллах в Монако, да и непростые тоже... Однако мужчина предпочёл это место из-за тишины и уюта, он давно перерос своё тщеславие - или ради чего богатые люди могут распустить мошну?
Чуть позже он проанализирует, отчего его потянуло на воспоминания. А пока - почему бы и не отдаться этой реке времени?..
* * *
Его мать всегда выглядела молодо, зеркала нужны были ей только, чтобы поправить волосы или посмотреть, как сидит платье. Богиня по сути своей, она оставалась над временем, хотя бы внешне. Её невозможно было представить девушкой или ребёнком, или - воительницей, с развевающимися по ветру волосами и окровавленным клинком в руках. Когда она заключила себя в четырёх стенах, глубоко под землёй, то осталась такой же прекрасной, как и во дворце. Лишь тени под глазами выдавали усталость. Не телесную (Иштар, как называли её люди, спала почти всё время в добровольном заточении), а душевную.
- Мне снятся кошмары, Гор, - шептала она, прижавшись к его плечу. - Всё то, что я сделала в своей жизни, по своей воле или чужой. Всё возвращается ко мне в этих снах, снова и снова. Пока я не начинаю понимать, где совершила ошибку и как её можно исправить.
- Я не верю, что ты совершала ошибки.
Она горько рассмеялась:
- Совершала, и много. И самой первой, пожалуй, было моё рождение. Мне и моим братьям не стоило появляться на свет. Уж очень много горя мы принесли в этот мир.
Иштар перевела дыхание.
- Мне нужно многое рассказать тебе, сын. О моих братьях... и о твоём отце.
- И кто же он? Надеюсь, не мой дядя?
- Нет. Как ты мог такое предположить? Я скорее понесла бы от человека, чем от одного из этих фанатиков. Твой отец - ангел. Он был создан первым, а потом изгнан из Гайа. Я встретила его... Хотя начать стоит с того, как я родилась.
Я появилась на свет уже взрослой. Так же, как трое моих братьев. Первыми, кого мы увидели, были ангелы. Это самые прекрасные создания на свете, Гор. И самые опасные, запомни это. С некоторыми ещё можно иметь дело, если быть начеку. Но ещё лучше - вообще не пересекаться с ними. Хотя это, разумеется, почти невозможно.
Того, кто достал нас из утроб, звали Габриэль. Его глаза были словно небо Гайа, он казался суровым и строгим - но был справедливым и не требовал от нас невозможного. Этот ангел понимал, что мы хоть и выглядим взрослыми, но на самом деле как дети. Не то, что другой...
Иштар спрятала лицо в ладони, встряхнула тяжёлой причёской - и гребни посыпались на пол, а волосы обтекли её чёрным шёлком.
- Другой, - продолжала она, - был темноволос, а глаза его походили на предгрозовое небо. Мы остерегались его, сами не понимая, почему. Ему что-то мешало относиться к нам, как к равным. Габриэль утверждал, что мы - такие же ainoo, но Михаэль...
- Его так зовут?
- Да, Гор, таково его имя. Между собой ангелы зовут его Хелем - но обращаться к себе так он позволял немногим. Нам с братьями точно. Он презирал нас с рождения. Относился так, будто мы должны были совершить нечто такое, что уже заранее делало нас грязными. У нас не было ничего, даже имён. Наши профессии стали нам прозвищами, мы откликались на них, будто собаки. Ведьма, Маг, Лучник, Мечник. Три брата и сестра. Единственная женщина среди ainoo.
Я не сразу поняла своё отличие ото всех, кроме внешнего. Меня учили, как и прочих, разве что Габриэль объяснил, в чём особенность моего тела и как я могу её обезопасить, сделать так, чтобы мне самой было удобнее. И я решила, что не одна такая - иначе откуда ангелу знать, что усложняет женщинам жизнь и как это исправить. Но Габриэль лишь рассмеялся, когда я спросила его об ангелессах.
- Их нет и никогда не было, - прошептал Гор. - Ainoo устроены как мужчины и живут друг с другом.
- А здесь ты ошибаешься, сын. Они не люди, и всё между ними устроено не так, как между людьми. И вместе их сводит не похоть, а нечто совсем другое.
Гор криво улыбнулся:
- Мне не хотелось бы так "сводиться".
- Ты рождён свободным, сын. Единственный ангел, появившийся на свет как человек. Ты решаешь сам за себя. И это - тоже. Считай это наследством от отца.
- Расскажи о нём, - попросил он мать. Ему никогда не нравилось, что Иштар видит его уникальность лишь в этом. У него было много достоинств. - Только не как обычно.
Женщина грустно улыбнулась. "Как обычно" - это несколько скупых фраз, и каждая словно фрагмент портрета, затёртого песком и временем. Повторённые снова и снова, слова не складывались в образ. А Гор очень хотел понять, кого он, собственно, хочет искать. Да и нужно ли ему это.
- Хорошо, я расскажу тебе всё. Но прошу об одном - не суди меня сразу и строго, не руби сплеча. Я и сама понимаю, что это не лучшие поступки в моей жизни. Обещаешь?
Гор кивнул, стараясь не гадать о смысле просьбы. И весь обратился в слух и память.
- Я сказала тебе, что нас учили в Гайа. Ты должен знать, что это - не особое место на Земле. Это некий мир, отличный от нашего, и в то же время - его часть. Так я поняла объяснения Габриэля. Мы с братьями не пришли сюда сами. Нас принесли ангелы, потому что у нас не было, да и не могло быть крыльев. Тогда я ещё не понимала, почему.
Нам сказали, что у нас будет начальник. Сильный, жестокий, злой. По их словам - едва ли не чудовище. Настоящий принц Тьмы. Но я увидела совсем другое.
Внешне он был похож на Михаэля. Тот же рост, фигура, волосы. Но глаза его были как молодая трава, и я не ощутила в нём ничего ужасного. Михаэль подавляет и внушает безотчётный страх. За Рафаэлем хочется идти, неважно куда, даже если он не позовёт.
Ангелы говорили с ним, с собственным братом, так, будто он - преступник. Осуждён давно и навечно, и нам с братьями никогда не скажут, за что. А когда он подошёл к нам, я услышала в себе голос. Странный голос, словно ниоткуда, незнакомый и повелительный. Он велел мне подчиняться этому ангелу, каждому его слову - кроме тех, что будут противоречить.
"Чему противоречить? - спросила я. - И как я узнаю?"
И Голос ответил мне.
"Как узнаешь? Тебе не захочется это делать. А всё остальное ты будешь исполнять с радостью".
И мы покорились пятому ангелу, что был первым среди братьев, но стал последним...
Мы уничтожали людей на Земле.
Мне не нравилось то, что я делаю. Но ослушаться Голоса я не могла. Когда я убивала - мечом или заклинанием - то происходило странное. В один миг я противилась приказу, а уже в другой с радостью мчалась его исполнять. Голос был для меня будто хлыст, и когда я не убивала, то старалась не думать о сути того, что делаю в этом мире. Что делаем тут мы все, пятеро.
Как-то я рассказала о Голосе братьям, но они мне не поверили. Решили, я сошла с ума от крови и боли, от всех тех кошмаров, что мы творили своими руками. Они ничего не слышали. Только чуяли ярость битвы, призывающей их. Особенно Мечник... он был странным уже тогда...
Когда мы не убивали, то забывались в оргиях. Я видела на спине Рафаэля шрамы, длинные уродливые рубцы, к которым не следовало прикасаться. Однажды он сказал мне, что это - от выдранных крыльев. Такова была часть наказания, смысла которого я не поняла. Поняла в тот момент другое. Причину, по которой у нас с братьями изначально не было крыльев. Мы будто уже были наказаны. Заранее. Нас создали, чтобы мы убили всех людей. Мы родились преступниками, не получив шанса сделать выбор.
Всё это продолжалось до тех пор, пока не случилась битва у Древа.
Наши войска выстроились... Хотя какие войска? С одной стороны - пятеро ангелов, с другой - человеческая толпа. Женщины, старики, дети... Все, кто мог поднять хоть какое-то оружие. Голос во мне заливался от смеха, понукал наброситься на этих жалких, никчёмных тварей, убить их всех - а потом выкурить из нор и щелей их остатки.
Рафаэль стоял неподвижно.
Меня это радовало. Я не хотела убивать этих несчастных. И то, что Рафаэль не отдавал приказа, позволяло мне не подчиняться.
А потом к нему подошёл старик. Я не слышала, о чём они говорили.
После этого Рафаэль повернулся к нам и поднял меч.
И мы будто сошли с ума.
Мы сражались с ним. Нападали вчетвером на одного. Голос вёл нас, руководил нами, подгонял так, что мы забывали про боль и усталость. А потом...
Голос Иштар сорвался, и Гор понял, что его мать плачет. Он обнял её, прижал к себе, чтобы успокоить, и услышал тихое:
- ...потом мы его изнасиловали и расчленили.
Это было верхом безумия. Мне стыдно за то, что я была там. Что делала то же, что и братья. Пусть нас вёл Голос, пусть мы не могли сопротивляться ему. Мне стыдно за себя тогдашнюю, и я раскаиваюсь в том, что совершила.
Иштар высвободилась из объятий сына, села прямо - как подобает богине и правительнице.
- То, что осталось, мы распяли на Древе, - продолжала она твёрдо. - Голос сразу затих, и безумие отпустило нас. Братья решили, что источником был Рафаэль, но я знала, что это не так. Причиной был Голос, который они даже не слышали. Я попросила отдать мне плоть ангела, и братья согласились.
Утром мы встретились с остатками людей. Те сначала шарахнулись от нас, но Маг сказал им - у нас был главный, он вызывал в нас жажду крови и безумие. Мы покончили с ним и теперь хотим стать вашими вождями.
И тогда вперёд шагнул вчерашний старик. Он был немощен телом и одноглаз, но дух его был силён и отважен. Он сказал - всё было не так. "Грозный воин пощадил нас и отпустил, а вы убили его". Старик говорил правду, и люди отворачивались от нас.
Мечник подошёл к старику и спросил его имя. "Один", - ответил тот.
"Один? - брат рассмеялся и одним ударом рассёк старика надвое. - Теперь я Один, и я говорю - всё было так, как мы сейчас сказали. Те, кто думает иначе, отправятся за стариком".
Потрясённые люди молчали.
Мечник, сменивший имя, начал отбирать себе людей. Самых сильных и красивых. Мы с братьями остановили его и заставили дать им право выбирать между нами. Целый день люди думали, а на ночь собрались возле разложенных нами костров. За Мечником... за Одином пошла лишь малая часть. Рано утром он увёл их далеко на Север, и я проснулась, ощутив как удаляется от моего сознания безумие Мечника.
Без него всё пошло быстрее и проще. Лучник и Маг стали звать людей за собой - один на Запад, а другой на Восток. Я же решила остаться здесь. Неподалёку от Древа, где висел Рафаэль. Мне хотелось снять его оттуда, но так, чтобы братья не знали об этом. Люди разделились... и каждый пошёл туда, куда хотел. Немалая часть их осталась со мной. В первый день они были похожи на стадо. Я отвела их к оазису, оживила дремлющий в песках ключ и напоила их. И сказала, в чём наша сила. В воде и в пустыне, и в том, что они одно племя. Солнце светит нам, вода пробивается через песок, пустыня открыта взору. Она не предаст, укроет нас, а не наших врагов. Вода и солнце дадут жизнь всему.
Не думаю, что люди сразу доверились мне. Но я всё равно заботилась о них. Охраняла, учила, лечила. Люди дали мне это имя, и первоначально оно звучало - Иштар, я горжусь тем, что оно не взято трофеем, не присвоено и не украдено. Однако люди - странные животные, они довольно быстро приручаются, но в своей зависимости от тебя могут дойти до крайностей. Очень скоро я поняла, что не могу оставить их, даже ненадолго. Им требовалось моё мнение по каждой мелочи, они не хотели решать сами за себя, ведь у них была я. Богиня, всеведущая, бессмертная, мудрая, думающая за них обо всём. На то, чтобы отучить людей от этого, понадобилось несколько лет...
Естественно, моё желание сделать людей более самостоятельными было понято ими по-своему. Они решили, что я ослабела, что без сильного мужского плеча не смогу заботиться о них так, как раньше, опекать их во всём. Жрецы сначала робко, а потом уже и в открытую предлагали мне выбрать мужчину, чтобы возлечь с ним и понести нового бога.
Иштар улыбнулась, глядя на сына:
- Гор, ты представляешь себя полукровкой?
- Нет.
- Вот и я тоже не представляла. Я сказала жрецам, что не могу возлечь ни с одним мужчиной из их племени.
- Но почему? Ты же была одна...
Женщина тихо рассмеялась.
- Во-первых, мне никто не нравился. А во-вторых, я хотела, чтобы ты был самым умным, сильным и красивым. Не полукровкой. Настоящим ангелом. Поэтому из всех возможных отцов я выбрала тебе лучшего. Рафаэля.
Я собрала племя и объявила, что ухожу к мужу, в страну мёртвых. Они ещё верили, что страна эта окружает их - в какую сторону ни пойди, на исходе девятого дня встретишь того, кто проводит тебя к предкам. Я приказала им ждать меня сорок дней и ночей, а если я не вернусь, то жить самим, как сумеют. Взяв с собой отсечённые конечности, я отправилась туда, где мы с братьями распяли ангела.
Путь занял девять дней - за время моего правления люди расселились по оазисам и берегам великой реки, да и я старалась увести их подальше от места, где растёт Древо. Странное это всё-таки растение... Ангела я нашла быстро. Он висел там же, где мы с братьями оставили его. Тело было лёгким и высохшим, почти бескровным. Похоже, Древо вытянуло из него все жизненные соки, и даже то, что дано каждому из нас от рождения - Свет Создателя.
Снять Рафаэля было легко... Физически легко. Душе моей было стыдно, больно и страшно. Я вспоминала, что мы творили, и думала - что с нами случилось тогда? Что за безумие охватило нас, и покинуло - стоило нам разойтись? Стыд отступил лишь после того, как я приживила Рафаэлю ноги и руки. А перед этим я его изнасиловала.
Иштар внимательно посмотрела на сына.
- Не удивляйся, Гор. Женщина тоже может изнасиловать мужчину. Использовать его как орудие для наслаждения или как племенного самца.
- Мама...
- Что, сын? Я прекрасно сознавала, что делаю. Это была своего рода сделка - мне семя, ему - конечности. - Иштар холодно улыбнулась. - Как бы там ни было, ты сейчас со мной. То, что я освободила его, вылечила, поставила на ноги - лишь малая толика искупления за боль, причинённую мной. Рафаэль не захотел пойти со мной. Сказал, что двум богам не хватит места под одним небом. Он всегда говорил только правду, и я уверена - он считал именно так..
Мы расстались, и я вернулась к племени за день до назначенного срока. Жрецы уже начали хоронить меня. - Иштар усмехнулась и Гор вслед за ней. - А когда все наконец поверили, что я с ними, живая и беременная, то захотели узнать побольше о муже. И я рассказала историю, которую ты знаешь. О муже своём, Озирисе, которого его злобный брат Сет убил и расчленил, а части тела рассеял по миру. И что когда я нашла все части, то сложила их, муж мой воскрес и мы возлегли. Эта история пересказывалась много раз, потеряв свой смысл - дошло до того, что начали поговаривать, будто я зачала от мёртвого бога, но мне уже было всё равно. Я знала: людей ещё долго будет мало. Пройдут века, прежде чем племена, на которые мы с братьями поделили выживших, встретятся и расскажут друг другу свои части истории. Если, конечно, к тому времени они ещё будут помнить правду. Так что рассказанная мной и в дальнейшем совсем переделанная история - ложь, для нашей с тобой пользы.
- И пользы твоих братьев.
- Нашим людям нет дела до того, что творится на Севере, Западе и Востоке. Наверняка Маг, Лучник и Меченосец тоже лгут во спасение.
- Мечник уж точно, - Гор покачал головой. - Один умер - да здравствует Один.
- Именно. Ты родился через десять месяцев, и то, что было дальше, помнишь и сам.
- Ты учила меня так же, как Габриэль тебя? Говорила со мной обо всём, пробуждая вложенные знания?
- Да. Я долго вынашивала тебя, больше десяти месяцев. И так же долго ты рос. Когда твои ровесники стали дряхлыми стариками, ты выглядел на двадцать.
- Так ты поэтому отослала меня изучать Великую реку?
- Да. Я не хотела, чтобы люди задавали лишние вопросы... А ещё я хотела, чтобы ты вернулся победителем, чтобы ты помогал мне, и чтобы племя расселилось по всей долине Великой реки...
* * *
Гор улыбнулся воспоминанию.
Это был их последний разговор с матерью. Последний обстоятельный разговор "по душам", когда не скрывается ничего, и свет проливается на самые древние тайны. Они сидели глубоко под землёй, в тайной камере усыпальницы, где мать была наедине с собой.
До той памятной беседы Гор мог лишь гадать, какая тяжесть загнала её туда. Иштар была богиней и повелительницей, проявлять слабость даже перед сыном было не в её характере. Просто однажды мать сказала, что устала быть богиней. Устала нести груз на своей совести за всё, ей совершённое. Ей нужно остаться наедине с собой и подумать... Долго подумать.
И Гор выстроил усыпальницу - огромную ступенчатую пирамиду посреди пустыни. Людям было сказано, что это для верховного жреца, лишь единицы знали о хитроумном лабиринте и тайной комнате в сердце пирамиды. Комнате, где всё было приготовлено для обитания Иштар.
Богиня спустилась туда под покровом ночи. Наутро племя узнало - Гор занял место Иштар, и будет править ими единолично. К удивлению ангела, люди приняли новость спокойно, будто им было всё равно, кто сидит на высоком троне. Довольно скоро Гор понял, почему. Понял, что, кроме груза прошлого, на мать давил блеск нескончаемых церемоний. Люди стали чересчур самостоятельны, им не нужен был сильный правитель. А Гор не хотел давить на людей. Ему никогда не нравились грубые методы.
И он решил уйти в тень. Отказаться от блеска фальшивой власти, чтобы обрести власть настоящую. Создать империю теней, и самому стать тенью - в обмен на реальную власть, силу и деньги.
Гор долил вина в бокал.
Он не считал себя ни тёмным, ни светлым. И не хотел примыкать ни к одной из сил, предъявляющих претензии на этот мир. Потому что он уже обладал им, влиял на него, дёргал и тянул за ниточки своих марионеток, знал о каждом движении, о каждой комбинации давних соперников-ainoo. И позволял им играть в свои игры, наблюдая и оценивая. Родственников, от которых следовало держаться подальше.
Когда он видел мать в последний раз, Иштар засыпала. Впервые за всё время - спокойным, мирным сном.
"Я не хочу, чтобы меня нашли, Гор. Никто не должен знать, где я отдыхаю, пока не решу уйти в Свет. Или выйти на свет. Ни человек, ни ангел".
Гор выполнил её просьбу. Разбудил ветер, и тот принёс столько песка, что пирамиду засыпало с верхом. Время от времени Гор приезжал в Египет, собирал караван и приходил туда, где под толщей песка спала его мать.
Он мог только надеяться, что она ушла в Свет.
Вино почти не действует на ангелов, но Гор, расслабившись, решил поддаться опьянению. Сидел в удобном кресле, любовался морем и ощущал, как его качают солёные волны... Или это струится песок? У моря столько общего с пустыней - бесконечная даль и волны, приходящие издалека. Даже солнце над ними светит одинаково паляще.
Песок и вода. Вода и песок. Бесконечные, как сама сущность единственного в мире свободного ангела.
