Скрыть печаль свою стараясь,
Палач нахмурил лоб сердито…
Андрей Князев
Тишина, порой, приятнее любой ласкающей слух музыки, щедро сдобренной двойной порцией портвейна или пива. В минуты такой вот звенящей искренностью тишины бывает приятно просто помолчать, подумать о своём, покопаться в потаённых уголках души, наконец. Не всегда удаётся даже в собственных мыслях и чувствах, не говоря уже об окружающих нас людях, событиях, природе вещей. Редко можно наслаждаться тишиной именно так. Наедине со своим молчаливым собеседником – одиночеством.
Даже те, чьим спутником на протяжении всей жизни является это чувство, не умеют, как правило, найти с ним общий язык. Одиночество для такого рода людей – гнетущий враг, злодей, собственное домашнее чудовище. Люди часто не понимают, что это чудовище может стать и самым преданным и верным другом. Я тоже не сразу пришёл к этой мысли.…Но жизнь научила. И теперь я знаю, что с этим монстром гораздо безопаснее и приятней дружить, нежели враждовать…
…За столик, прокуренный едким дымом мелкой пивнушки, уже заметно опустевшей в этот предрассветный час, бесшумно опустился незнакомец. Стук поставленных на грубый деревянный столик пивных кружек эхом прозвучал под низким сводом пустующей забегаловки. Я медленно поднял голову.
Напротив меня сидел худощавый небритый мужик в выцветшей от времени кожаной куртке, сидел и пристально смотрел прямо на меня. Я лениво обвёл взглядом зал: столики пустовали. Погрузившись в свои мысли, я совсем не заметил как остался в пивнушке совсем один. Вокруг ни души, за исключением этого странного чудака. Да, точно, именно чудака. Я вновь перевел взгляд на этого единственного засидевшегося посетителя, который вдруг решил составить мне компанию.
Один глаз у незнакомца был стеклянным, причём очень грубо сделанным, придавая лицу довольно зловещее выражение. Вот почему меня в первые же секунды так насторожил его мёртвый взгляд – всё дело было в чёртовом глазном протезе!.. Только и всего. Обросшее грубой щетиной с просветами лицо было вытянуто немного вниз, скулы вызывающе выдавались вперёд, а впалые щёки придавали незнакомцу усталый и измождённый вид. На вид ему было около сорока лет. Сложенные замком на столе грубые мозолистые руки лежали неподвижно, выступая из широких рукавов его убогого одеяния. Только кадык на его жилистой шее немного подрагивал.
Не отводя от меня взгляда своего здорового глаза, он вдруг пододвинул в мою сторону одну из кружек с пивом, которые он, по-видимому, принёс с собой. Я оглянулся через плечо: барменская стойка пустовала и была покрыта толстым слоем пушистой пыли, словно её не касались уже много лет. Дым висел в воздухе неподвижной пеленой, рассеивая тусклый слепой свет настенных ламп.
- Засиделись мы… - услышал я от незнакомца и резко обернулся, но он всё также неподвижно сидел за столом, сцепив руки.
- Скоро рассветать будет, - разлепив сухие потрескавшиеся губы, буднично и равнодушно продолжил он и отхлебнул из своей кружки.
Вторая кружка стояла прямо передо мной и заманчиво переливалась золотистым цветом. Я осторожно кивнул и пригубил напиток. Обычное пиво, никаких фокусов. Мы долго сидели молча и потягивали пиво из огромных, почти бездонных кружек, размышляя каждый о своём. Мне начинал нравиться этот чудак, молчаливый сосед за столиком, который не лез в душу и не досаждал мне пустыми разговорами. Мы сидели вдвоём, но в то же время каждый наедине сам с собой. Именно тогда я и услышал этот чистейший ласкающий звук – звук искренней тишины. И незнакомец тоже чувствовал её, упивался всем её великолепием, упивался и молчал. Молчал до той минуты, когда ему, наконец, стало необходимо это сказать:
- Где как не здесь можно найти покой и уединение? Не так ли?.. Весь этот грязный и сволочной мир оставить за стенами, далеко за пределами…
Мне было странно слышать собственные мысли, озвученные так неожиданно устами сидящего напротив. Странно, но не более. Покой и умиротворённость заставляли лениться. Я лишь кивнул ему, но, по всей видимости, незнакомец в ответе и не нуждался.
- Здесь возможно всё. Можно даже создать и прожить иллюзию несбывшихся надежд. Можно представить, что на тебе не осталось грязи, клейма и этого следа…
- Следа?..
-… Следа, что ты несёшь на себе. Ты видел пашню?.. Это поле, изрытое, израненное, развороченное стальным плугом. И в эти раны ещё, словно в насмешку, в эту плоть, под кожу и в рваные язвы мы бросаем зёрна… Зёрна прорастут, так что же?.. Вот и неизбежность. И каких вы ждёте всходов после такой вот адской боли?.. Когда рубцующиеся раны опять рвутся, только на этот раз изнутри, а не снаружи!.. Ух, что-то я разошёлся…
- Наверное, - я лениво кивнул, - на сегодня тебе уже хватит…
- Да, ты прав. Прав, конечно! – он поспешно закивал и вновь приложился к кружке, - но утро уже жрёт ночь, а на улице в такое время делать сейчас нечего!.. Опасно…
Я хмыкнул. Конечно, опять не о том.
- Вот взять хотя бы того же парня, - незнакомец оторвался от кружки и заметно оживился, - да ты его знаешь!.. Знаешь-знаешь!.. Да, что я тебе говорю!.. Так вот, он любил ходить по улицам в такое вот время. Когда солнце жрёт мрак. И мрак прячется. А где ему ещё прятаться, как не в голове ?!. Вот там-то…
- Да о ком ты говоришь?!. – внутри меня протяжно зазвенела натягивающаяся струна тревоги, еле заметно, щёкотно, вдавливаясь в позвоночник…
- Мрак в голове, говорю!.. Мрак!.. Да ты ведь его знаешь!.. Парень с топором!.. Весёлый парень с топором!..
Струна натянулась ещё сильнее, причиняя боль…
- С топором парень, который любил гулять в такое вот время, когда свет жрёт мрак!..
… Струна режет тугую плоть, обагряя кровью потроха, приближаясь к сердцу…
- Чёрт, да тот парень, который зарубил топором своего отца намедни!.. – незнакомец счастливо улыбался, отхлёбывая своё пиво, - весёлый парень с топором. Ты ведь его знаешь?!.
… Струна лопнула, мелкие брызги крови окропили всё вокруг… Внутри что-то ухнуло вниз, надрывно всхлипнуло и затихло…
- Пашня!.. Вот я тебе о чём говорил!.. Думаешь, он просто был не в настроении и рассердился на папочку?!. А зёрна?!. Да нет, ты ведь знаешь, что его на это толкнуло… А какие зёрна сеял отец в это поле?.. А кто его распахивал, а?!.
Мои глаза наливались кровью, в голове помутнело – теперь этот мерзавец открыто смеялся мне в лицо. Пиво стекало по его щекам и подбородку и капало на стол. Я понял, что ещё чуть-чуть, и меня стошнит.
Столкнув со стола свою пивную кружку, я вскочил из-за столика как ошпаренный и, зажимая рукой рот, шатаясь, практически на ощупь, бросился к двери в уборную. А вслед я слышал только его раскатистый издевательский смех…
…Тяжело дыша и вцепившись побелевшими пальцами в раковину, я закрывал и вновь открывал глаза. Веки смыкались и в мозгу возникал один и тот же образ: безкрайняя распаханная пашня, смердевшая кровью… Из крана тонкой струйкой текла холодная вода. Я набрал её в обе пригоршни и облил лицо, приложив руки к пылающим щекам… Тошнота почти отступила, а за спиной опять звучал насмешливый голос:
- Было много крови, не так ли?.. Брызги крови отца попали на его одежду, лицо, руки. Он не может отмыть их, и по сей день…
Я видел в зеркале отражение злобного незнакомца: его губы не шевелились, а голос всё продолжал звучать. Теперь он хотя бы не смеялся.
- Но это не сравнится с тем, что ему пришлось перенести на себе, ведь так?.. Что делал с ним отец все эти годы, всю его жизнь?.. Ты знаешь. Его друзья, так называемые, соседи, случайные знакомые – как они все поступали с ним?.. Да, этот парень – чудовище, но таким его сделали мы: ты, я его отец, истерики и психоз матери… Каждый, кто так или иначе вытирал об него ноги…
Мои веки наливались свинцовой тяжестью, а кисти до боли сжимались в кулак. Головы я уже просто не чувствовал – только тяжелые свинцовые веки, парящие в воздухе над плечами…
- Да, - продолжал незнакомец, - это мы сделали его таким чудовищем, исковеркали его тело и психику, распахали и засеяли эту кровавую пашню волчьей ягодой… взращивали её ядом… Наше общество – просто большая фабрика, а в любом производстве, как правило, всегда бывает брак, если недобросовестно относиться к своим обязанностям. Фабрика брака. Завод. Маленькая «Корпорация монстров», выпускающая ежегодно тысячи искалеченных душ на «внешний рынок».
- Это неправда!.. – мне всё больше и больше стало не хватать воздуха, я задыхался, а тело била крупная дрожь.
- Неужели?!. Тогда объясни мне, зачем ТЫ убил своего отца?!. Зачем ТЫ это сделал, Толя?!. Зачем ТЫ зарубил его топором?!.
Мир в моих глазах помутнелся и окрасился кровавыми разводами. Уже не понимая что я делаю, я сжимаюсь в пружину, и мой кулак летит прямо в лицо мерзкого незнакомца. Удар прямо в височную кость, треск, звон, брызги крови – и его лицо рассыпается под моей рукой на тысячу маленьких кровавых осколков!..
…Тот вечер моего посещения прокуренной пивнушки надолго вошёл в память не только бармена, но и немногих засидевшихся там допоздна посетителей. Маленький хаос, маленький всплеск злобы, маленький психоз…
…Бармен Юрий долго исподлобья наблюдал за странным одиноким гостем, сидящем за крайним столиком. Сперва тот просто молча сидел, замерев на месте и недвижим, затем вдруг встрепенулся и невидящим взглядом обвёл зал. Другие посетители начали обращать на него внимание только тогда, когда он начал что-то тихо говорить. Бубнил в пустоту, качал головой, пил своё пиво по очереди сразу из двух кружек и странно кривил лицо. Голос становился всё громче и громче, и вскоре сорвался на хриплый сдавленный крик. Особо нервные пьяницы уже вскочили было со своих мест, намереваясь успокоить разбушевавшегося посетителя, как тот сам опрокинул кружку с пивом и опрометью бросился в туалет…
Какое-то время там царила тишина. Но вновь нечеловеческий крик боли и ярости взорвался новым всплеском. Грохот и звон донеслись в главный зал бара, и через пару секунд из уборной выскочил тот самый парень, споткнулся, упал, поднялся и выбежал на улицу. Туда, где в это время свет уже начинал жрать мрак…
Всё произошло так быстро, что никто не успел даже и обмолвиться словом. Незнакомец скрылся и больше никогда уже не появлялся в этом заведении. Может, оно даже и к лучшему…
А в туалете остались следы крови на стенах и множество мелких окровавленных осколков зеркала, висевшего над раковиной…
…И всё-таки он оказался прав… И мы все – «корпорация чудовищ»… Подумай, а чью «пашню» ТЫ распахиваешь?.. В чью душу бросаешь отравленные семена и капаешь яд?.. Сколько ещё МОНСТРОВ в своей жизни ты сотворишь вот этими самыми руками?...
…А ты сам – не один ли из них?...
16 апреля, 2007.
