Я шел по старой заброшенной аллее. Фонари города остались позади, и я все больше окунался в темное царство ночи. Мои ботинки бесшумно подминали под собой опавшую листву, и я с трепетом в сердце разглядывал старые полуразвалившиеся дома. Часов у меня с собой не было - я оставил все ненужные вещи дома, взяв лишь самое необходимое, да и зачем мне часы? И так ясно, что скоро полночь…
Небо было невероятно черным, без единой звезды. Дойдя до конца аллеи, я услышал странные шелестящие звуки, которые тут же замолкли, когда я остановился. Здесь никого не может быть, я точно знаю, в этих местах уже лет сто никто не живет…Показалось. Я свернул направо и, спустившись с холма в низину, продолжил путь. Воздух здесь был намного холоднее и гораздо тяжелее, нежели наверху, это, вероятно, объяснялось присутствием болота в паре сот метров севернее. Но я шел в другое место, которое некогда было почитаемым, однако, когда умерли последние потомки похороненных там, кладбище стало ненужным и вскоре вовсе забылось. Не каждый отважится заявиться сюда, тем более в полнолуние. Но я не из тех, кто боится кладбищ - наоборот, меня всегда привлекали надгробия, кресты, тишина и покой таких мест, эта аура никогда не угнетала меня, а наоборот, словно исцеляла от недуга под названием городская суета. И вот сейчас я иду по низине навстречу туману, расстилающемуся впереди. Я прекрасно вижу в темноте, и эта моя способность подтолкнула меня к соответствующему образу жизни, который не одобряет моя мама, потому что я сплю и не выхожу из своей комнаты почти весь день, а вечером, часов в семь, когда все уже поужинают и дружно идут смотреть телевизор, я выползаю и начинаю чем-нибудь заниматься. Вот и сегодня, когда все ещё тупо пялились в панель, я тихонько оделся и вышел на улицу. Проехав на ночном трамвае десять остановок, я оказался на окраине города, и, пройдя пешком ещё немного, вступил на заветную аллею.
Туман сгущался. Я был совсем близок к цели - впереди виднелась поросшая мхом часовенка, с готическими узкими высокими окнами и железной проржавевшей дверью. Всё было так знакомо... черные каменные надгробия, тянущиеся вдоль дорожки, идущей от часовни, редкие деревья, такие же мертвые, как и населявшие их землю жители, и всепоглощающий туман, заботливо застилающий дальние захоронения, и тот же тяжкий болотный воздух. Пройдя двадцать девять шагов по дорожке, остановился возле позеленевшего от времени и влажности камня, снял с плеча сумку, достал все необходимое для ритуала, встал на колени…Луна вышла из-за туч и осветила мертвую лощину…Самое время. Я зажег свечу и встал. Обойдя могилу трижды, я слил воск в левую руку. Сегодня уже не так больно. Воткнув свечу во влажную землю, я достал свой верный кинжал. Осталось совсем немного…Я без раздумий резанул себя поперек ладони, и, корчась от боли, затушил кровью огонь свечи. Тьма вновь поглотила окружающее пространство…Туман сгущался над кладбищем, вот он уже стал почти непроглядным, даже для меня…голова кружилась…я уж было отчаялся увидеть мою богиню, но она просто играла со мной временем, ведь для неё это лишь пустой звук…
…Она стояла передо мной, и я не смог молвить ни слова…Длинные черные волосы обрамляли её совершенно белое лицо, большие серые глаза, словно омут, затягивали в мертвенную пустоту того мира, откуда пришла моя любовь. Белое платье, и её изумительнейшей красоты руки…я не мог оторвать от неё взгляда, и она тоже смотрела на меня, но с такой невероятной, нечеловеческой тоской…я знал, что она понимает меня без слов, я знал, что она тоже любит…и боль физическая от кровоточащей руки моей ничто в сравнение с той душевной, что поселилась во мне, когда я впервые увидел мою Мариэтту…она была последней, кого похоронили здесь, и я был с ней в те последние, роковые месяцы безвозвратно ушедшего лета…О, если бы я мог повернуть время вспять!.. Она улыбнулась той неповторимой улыбкой, которой здесь, на нашей грешной земле уже никогда и нигде не встретить, и я, встав с колен, пошел за ней. Не знаю, куда она вела меня сегодня, да и зачем мне знать?.. Мы покинули кладбище и шли в сторону старого болота. Я взял её за руку, но она выскользнула из моих пальцев, словно туман. Она бесшумно ступала босыми ногами по сырой земле и всё также печально улыбалась, смотря на меня. А я молча шел рядом, оставляя следы от ботинок и то и дело спотыкался о какую-нибудь кочку, так как совсем не смотрел под ноги, и вот, в очередной раз оступившись, я чуть не упал совсем рядом с болотом. Мари остановилась и, подобрав полы платья, опустилась на землю. Я тоже пристроился рядышком и мы сидели с ней так, наверное, очень долго…и мне не нужно было слов, чтобы рассказать о том, как сильно я люблю её, как страдаю, и как пытаюсь ужиться в этом жестоком и полном грязи мыслей мире…она понимает меня, она знает обо мне всё, может, даже больше, чем я сам…
Я видел, что уже близиться рассвет, чувствовал, как Мариэтта волнуется и вдруг, когда солнце уже почти коснулось лучами горизонта, она положила свою руку на землю рядом с моей…
-Я заберу тебя с собой, - пообещала она снова и стала таять, растворяться в утренних лучах восхода. Я видел, как она исчезает, как катятся по призрачным щекам слезы. И я тоже плакал. Мне было больно, мне было страшно снова оставаться в этом мире, я хотел уйти с ней сегодня же, сейчас, без разницы, куда…Хоть в бесконечность, пустоту, это неважно – главное, чтобы Мари была со мной. Я умолял, но она уже исчезла…Никогда, прошу вас, заклинаю! Никогда не влюбляйтесь в мертвых!...
