Прошло пять лет, и я проснулся, а проснуться меня заставил один случай открывший мне глаза на все то, во что я верил. Я не знал ту пару, они пришли к нам в секту, в дом который был в визитке.
Я помню эти глаза, именно такие были у нас с женой, когда мы впервые попали сюда.
Мы общались с ними, предлагали им выпить и сигары, а затем предлагали им нашу веру, которая решит все их проблемы. Но неожиданностью оказался их отказ, они были из православной семьи и не могли променять свою веру на богатства, которые им обещали.
Это был первый случай за все пять лет, когда кто-то отказывался.
В заде стоящие люди, не раздумывая, накинули им веревки на шеи и начали сдавливать до тех пор, пока они не перестали дергаться. Я с ужасом наблюдал за этим, но побоялся воспротивиться.
Отвергающий Джахала отвергает свою жизнь. Это было их оправдание, оправдание убийц.
После этого я захотел бросить все это, но не мог, моя жена стала одним целым этой секты, Она словно ярая фанатка боготворила своего кумира - Джахала. Я же с неохотой ходил в секту и с неохотой общался с людьми. Деньги больше не приносили должной им радости, я хотел все бросить, но не мог. Разговоры с женой не заходили дальше, чем привет, пока, я начал терять связь с ней, легкое чувство отчужденности, её любовником был Джахал.
Но самое страшное ждало нас впереди. Через полгода пришла наша очередь переезжать в другой город, нас позвали в дом, и повели в подвал. В подвале я увидел в ряд стоящих людей в капюшонах, у секты все таки был главный, он стоял в центре с чашей в руке. Нас подвели к нему, и он произнес.
- Пора отдавать долг Джахалу, пора освободится и перейти жить в его дворец.
Он поднес чашу к моей жене и сказал ,
- Испей это и ты освободишься.
Но навряд ли в чаше был налит клюквенный сок, я понимал к чему все это идет и поэтому просто не мог не вмешаться, но мое сопротивление было не долгим, как только я попытался вырвать из рук своей жены чашу, меня тут же схватили, и заставили наблюдать за происходящим. Я вопил, умолял, чтобы она не делала этого. Но, похоже, Джахал стал ей дороже собственного мужа
