Уже только по тому, когда и как начался этот день, можно было понять: не грозит он абсолютно ничем хорошим.
Собственно, начались-то неприятности еще с вечера — в виде бессонницы. Изрядно за полночь, до омерзения насчитавшись баранов, верблюдов и прочих сельхозскотов, я отважился на крайние меры: выпутался из простыни, сбродил к стеллажу, выбрал роман похристоматийней (то бишь полюминалистей)... Но когда самоотверженное чтение начало-таки приносить плоды в виде ротозевания и глазослипания, треклятая полпудовая книга, выскользнув из ослабелых рук, пребольно звезданула меня по носу. И всё началось сначала.
Потом всё кончилось.
Потом началась пустыня.
Воздух — мешанина жара и колкой песчаной пыли; истрескавшееся, как такыр, горло вовсе заходится, когда марево горизонта лепит из себя водяную ложь миражей... да еще вдобавок ужасный, сводящий с ума навязчивый хруст — это бесконечные стада шелудивых верблюдов вгрызаются в заросли раскаленной колючей проволоки...
Такой долгожданный и оказавшийся таким сволочным сон соблаговолил выплюнуть свою жертву, когда жажда её (то бишь жертвы, то бишь моя) уже граничила с помешательством остатков ума.
Окружающая среда так и ломилась от всяческих ушибательных углов, и что-то шершавое, болтаясь по-маятниковому, больно скребло живот (наверное, вываленный язык), но я умудрился дошлёпать до кухни, не приоткрыв ни одного глаза.
Дошлёпал, значит. С третьей попытки вписался в дверь. Нащупал холодильник — там с позавчерашней пьянк... то есть с позавчерашнего неформального научного диспута еще оставалась, кажется, мёрзнуть в одиночестве банка "Похмельного"... Вот так, лапая холодильник, я и замер, всей шкурой вдруг ощутив: чегой-то в кухне не так.
На грани слышимого — раздраженно-сдавленное шушуканье, кряхтение, шарканье... Будто совсем рядом куча народу ворочает тяжести, ссорясь, и притом отчаянно боясь нашуметь. Воры? А чё у меня может найтись интересного для воров? Шпионы? А чё интересного для шпионов может найтись у меня на кухне? Голодные шпионы? А чё у меня на кухне может найтись интересного для голодных? Значит, остаётся одно: полтергейст.
Полтергейста я еще никогда не видел, а потому осторожно прокрался к выключателю.
Свет шарахнул по глазам, как НАТО по Ираку (злобно и со всей дури), но я успел-таки разглядеть... Никакой это оказался не полтергейст. Это оказались они. Целая куча их. Без преувеличения — целая огромная куча.
Они выстроили из самих себя что-то вроде живого пандуса возле забытой на столе кастрюли с борщом, и теперь пандус этот оцепенел, заполошно таращась на меня сотнями глаз. Так продолжалось долго, очень долго — может быть, даже целую секунду. А потом я чуть шевельнулся, и они порскнули кто куда, громко топоча лапками по пластиковой столешнице. Огромный (конечно, только в сравнении с тараканом) баллончик дихлофоса, брызгалку которого эти неистребимые мстители пытались направить на содержимое кастрюли, упал, давя зазевавшихся, и покатился по столу с отвратительным, царапающим, нудящим звуком...
...Отвратительный, царапающий, нудящий зуммер пинком по нервам вышвырнул меня из влажной от пота постели. Солнце во все лопатки шпарило сквозь якобы светонепроницаемые гардины, на работу я наверняка опаздывал... то есть наверняка уже опоздал. Но прежде, чем озабочиваться этим, не отказал себе в наслаждении врезать по продолжающему нудить будильнику. С одного удара вырубил этого гада на сутки — во какой я могучий!
Потом сунулся на кухню, прикидывая: если не найду там ничего этакого, значит, все приснилось, а если приснилось, то сон такой весьма знаменателен. Триллеры, просмотр коих в последние месяцы навязывала мне практически каждая ночь, до сих пор бывали куда как забористей. И в каждом из них главная роль доставалась Массу. Так что, подсознание убедилось в ложности опасений и угоманивается? Или просто привыкаю бояться? Поди знай...
Оперативный, но тщательный досмотр кухни не выявил ни борща, ни тараканьих трупов, ни дихлофоса. Кстати, не с чего было бы господам тараканам дихлофосить в борщ именно мне. Я лично их никогда не травил и приходящим санэпидемщикам каждый раз искренне рекомендовал не уподобляться Сизифу. Ещё в раннем детстве не единожды видывал, чем кончались даже самые изуверские акты геноцида оных бытовых насекомых, а потому пришёл к логическому выводу: рыжих дьяволят (да и черных, вероятно) ничто не возьмёт, даже...
Вот это "даже" я не раз себе представлял — обстоятельно и со вкусом.
Всё уже отгремело. Усталое воспаленное небо гнойным нарывом пухнет над бескрайней коростой радиоактивного шлака. Мутным эхом когдатошней городской суеты умерли-стихли последние натужные хрусты в остывших, собственной тяжестью допрессованных грудах бетонного крошева. Трескучими чадными комками осыпались на землю птицы и разные мухи-бабочки; ветер плачет в запекшихся ребрах звериных и людских костяков, перекатывает мумии амёб с обугленными скрюченными ложноножками... По всей земле ничего живого, совсем ничего... кроме жирных, бодрых, резвящихся тараканов. А кто не верит, тот дурак.
Пива на кухне, естественно, тоже не обнаружилось (в моем холодильнике нетронутая банка аж с позавчера — такое возможно действительно только в бредовом сне). Зато в этом самом холодильнике завалялась бутылочка минералки. Очень кстати: пить-то хотелось, а затеваться с кофием времени не было. Времени не было настолько, что — стыдно сказать — чистку зубов пришлось заменить стиморолом, а прочей гигиеной вообще пренебречь. Да только вся эта экономия уже не спасала.
В коридоре жилого этажа я застал только отражения газосветок в темной полировке стенных панелей, да еще мельком полюбовался собственным отражением — очкастым, сутулым, обджинсённым. Уставленный вазонами с разнообразною экзотической флорой вестибюль тоже успел обезлюдеть. Только попугаи за огромной (во всю стену) сеткой ещё переживали отгалдевшую сутолоку, уговаривая друг друга не толкаться и лихо свиристя на манер перегруженного лифта.
Уже добравшись до своего рабочего этажа, я, изнервничавшись в предвкушении громов небесных, умудрился свершить невозможное: засандалил карту допуска не в ту щель контрольки. И тут же услыхал за спиной налетающий лошадиный топот. Рассеянность обошлась мне ещё десятком потерянных минут. Изнурённые бездельем охранники возрадовались смыслу жизни, обретённому в лице моей скромной персоны, и отыдентифицировали эту самую персону всеми мыслимыми способами — тут те и дактилоскопия, и форма ладоней (всех четырёх), и что-то там на сетчатке. Я предложил еще проанализировать сперму. Господи, как сокрушенно эти долболомы вздыхали, отказываючись! Хорошо бы, мол, интересно, перспективно, одна беда — инструкциями не предусмотрено. Когда меня (опять же не без разочарованных вздохов) отпускали, в караулке уже вовсю шла дискуссия — как подправить формулировку подпункта три параграфа восемь, как лучше организовать поголовный (гы-гы!) сбор идент-эталонов и какой бы аналог подыскать для женщин. Ответ на вопрос: "Можно ли стронуть лавину неосторожным движением языка?"...
Родимый "Массачусетс" встретил меня ещё одной "радостью" (тоже в кавычках). Нет, вот как раз опоздание-то мне и минулось. Конечно, в нашей конторе и вдвое меньшее приравнивается к государственной измене со всеми последствиями, вытекающими из опоздавшего. Но разбираться с моим гнусным проступком оказалось попросту некому. Шеф, как выяснилось, то ли заявился в совершенно неприличную рань, то ли со вчера из кабинета не выходил, занимался чем-то всепоглощающим и на любые попытки контакта со стороны подчиненных реагировал нецензурно.
А остальной персонал просто забыл о моем существовании.
Остальной персонал в полном составе боролся с вирусом.
Хрен знает, что это была за пакость и откуда она взялась. Согласно оперативному журналу, в ноль-ноль-сорок восемь сменный ублажатель его величества Масса отлучился по естественным нуждам, а через три минуты, воротясь, обнаружил на дисплее оперативного Масс-контактора поверх текущей информации неприличное слово из трёх букв русского алфавита. Корявое. Полупрозрачное. Желто-зелёного цвета (точная цитата из опержурнала: "как моча"). В качестве контрмер опробованы: все наличные медик-программы, перезагрузка, перепрограммирование, переформатирование жёсткого носителя, замена жёсткого носителя, замена оперативной памяти, перепрошивка всех мыслимых биосов, святая вода. Установлено: первое — надпись появляется непосредственно в момент включения компьютера независимо от состояния его компьютерных потрохов; второе — из всех опробованных средств заметный эффект вызвала только святая вода (при окроплении что-то там в контакторе коротнуло). И третье — за время борьбы аналогичные надписи, различающиеся единственно конфигурацией букв, появились еще на двух дисплеях отдела. Пока, правда, вирус проявлял себя исключительно матерщиной, ничего вроде бы не куроча, но... Но. Достопамятный "Здравствуй, РїСѓРїСЃРёРє!" на первых часах существования тоже казался невинной шуточкой.
Аппаратурный зал "Массачусетса" был мало сказать не узнаваем, а просто-напросто не виден за пеленой плотного табачного смога. Под этой дымовой завесой вяло агонизировал консилиум практически всех конторских софтеров и жестянщиков. Консилиуманты охрипли, доказывая друг другу полную невозможность происходящего, но, кажется, уже дозревали до диагноза "вирус в вентиляторе блока питания".
Я попробовал с ходу встрять в диспут с предположением, что матерная небывальщина есть своеобразное проявление своеобразного чувства юмора досточтимого Масса. Меня вяло похлопали по плечу, щедро угостили великолепной (и смутно знакомой) сигарой, после чего тоном, каким принято успокаивать психов, сказали: "Да-да, конечно, может быть, мы подумаем". И выпроводили.
Я без сопротивления выпроводился в свою персональную конуру, а следом, наступая мне и друг другу на пятки, ввалились мои девочки. Ввалились и сразу начали ябедничать, обиженно топорща бороды. Оказывается, сигарная щедрость консилиумантов объяснялась простого проще: к началу шестого у них иссякло курево, и эти паршивцы взломали хранилище наших запасов для ублажения высочайших визитёров. А еще эти нехорошие компьютерные хирурги-психиатры безответными девочками помыкали нагло, гоняли за кофе-с-булочками; и еще...
Мобилизовав то ли остатки, то ли зачатки (на сей счет существуют разные мнения) своего такта, я очень вежливо попросил всех заткнуться и свалить нахрен. Бородатые девочки повиновались, всучив мне для проверки опержурнал, а уже в коридоре якобы друг другу, на деле же персонально опять-таки мне громко сообщили, что в жизни справедливости нет и что Привалов совсем съехал, озверел и взбесился.
Вот только это я и стяжал титанической борьбой против Масса — репутацию полупсиха, персональную кличку "Привалов" и собирательное именование "девочки" для своих балбесов. И правильно. Нечего было в научном споре ссылаться на братьев-фантастов Стругачей.
Но к кому ещё оставалось апеллировать человеку, не верящему в совпадения и верящему в приметы?
Когда шеф начал цыганить у вояк финансирование под разработку искусственного интеллекта, я ещё молчал. Даже хуже того — поддакивал иногда, свято веря, что всё-равно никто на затею эту не клюнет. Но святая вера угодила пальчиком в небеса. Забыл, какого месяца, но помню, что тринадцатого числа в тринадцать ноль-ноль гензаказчик подписал с конторой протокол №13, узаконивший не очень-то уже и умозрительное наше созданьице, как Мультифункциональную Аналоговую Самообучающуюся Систему. Тогда-то лопнутое терпение на пару с каким-то чёртом и дёрнули меня подсунуть шефу "Далекую Радугу", предварительно подчеркнув для некоторых особо непонятливых места про Массачусетскую машину, про "она начала вести себя" и про "еле успели выключить". Результат: во-первых, шеф пристрастился к фантастике, во-вторых, проекту присвоили кодовое имя "Массачусетс". Ну, и нам с ребятами тоже напоприсваивали всякого стругацкоцентрического... Привалов и девочки ещё не самое худшее.
Получается, ежели про чего-то там успели наштамповать триллеров, то этого чегототама однозначно нету и быть не может. И ведь мало, мало нам, из таких, с позволения сказать, соображений исходя, просто зажмуриться на проблему. Не-е-ет, мы еще и порисоваться хотим — вот, мол, какие мы есть все из себя беззаветные храбрецы! Мы, мол, на тебя, проблема, ва-аще типа кашлять хотели, мы вот сейчас кодовым названием да в рожу твою проблемную — харк!!! А проблема-то, между прочим, слово бабского рода. А бабы — они злопамятны и мстительны как... как... как бабы.
С таким вот слюносопливым настроением докурил я свою-дареную сигару, раздавил окурок о шефову физиономию... Это мне один гадик такую пепельницу подкинул — хотел, значит, оригинально напакостить. И напакостил. Только не мне. Я-то, конечно, и "примитивный Привалов", и триллеров начитался, и парадоксальные идеи выдвигать не способен... Зато я способен быстро да качественно перегонять их из парадоксальности в практику. И пока сия способность не иссякает, руководство не считает нужным замечать, чей портрет у меня в пепельнице, а чей в унитазе. А вот гадика шеф в момент вычислил, и... И. Увольнение из конторы — это не трудовую в зубы и коленом под зад. Это хуже.
Ладно, гадику — гадиково, а ишаку — благородный труд.
Показал кукиш таращащейся на меня из-под потолка контрольной следилке, включил "референт" (матюков на дисплее покуда не обнаружилось), встромил журнал в информ-влагалище... Ну-с, и чего там Масс успел отмочить за ночную смену?
Нет, ничего особенного — бывало, он за час отмачивал куда больше.
В девятнадцать-двенадцать наше мультифункциональное дитятко лично изволило сообщить, что техническая бригада полностью завершила перемонтаж его требухи. Суперважная новость. Хотя... А ведь таки да! По сути, Масс избавился от почвы для комплекса неполноценности. И что теперь? Проникнется самоуважением, или будет насмерть стоять за свою ущербность? Поди знай...
Дьявольщина, сколько же я красноречия растранжирил на попытки уболтать начальство всерьёз заняться Массовой психикой! А в ответ одно: "Ещё рано отвлекаться на баловство, пока нужно все силы сконцентрировать на практическую отдачу — чтоб заказчики убедились... Но уж если ты так настаиваешь... Хорошо. Подберём тебе в группу хорошего психоаналитика. А лучше какую-нибудь хорошую программу-диагноста."
Вот и донастаивался...
Что переход количества в качество отнюдь не бред сивого Энгельса, что способность к самоанализу и построению аналогий придала "бесстрастной машинной логике" способность проявлять эмоции — это все, получается, баловство. А практическая отдача — это компьютерные кишки, могущие выдержать чуть ли не прямое попадание водородной бомбы, да носители с миллиардолетним сроком хранения информации. И плевать, что Масс выдумал сии революционные технологии отнюдь не ради прекрасных глаз господ генералов: он просто узнал, что такое физический износ оборудования, и испугался. Точнёхонько так пугаются дети, впервые узнавши про "все там будем". Но человеческие дети не умеют изобрести эликсир бессмертия, а вот Масс сумел. Причем, конечно же, для себя. Дети — они все эгоисты, и это как раз не страшно. Страшно будет, когда ТАКОЕ дитя дорастёт до проявить заботу об окружающих.
Слава Богу, шеф и кой-какие шефовы шефы хоть теперь начали понимать: Масс не просто очень крутой компьютер. Остается ерундовина — сообразить, наконец, что и под обычные людские мерки он не прокатит.
Ладно, вернемся к нашим баранам...
Э, нет — про баранов я зря. Дежурный насчёт Массовой закомплексованности тоже допёр, и даже не забоялся это свое допирание вбормотать в отчёт. Мол, поначалу страшно все нервничали, будто Масс станет поплевывать на человечество слюной, ибо умеет за микросекунды перемножать двадцатизначные на двадцатизначные двадцатизначное количество раз. Страх оказался втуне: мультифункциональненький замаял себя и окружающих (особенно окружающих) сетованиями в стиле "если меня сотворили такие ничтожества, то я, выходит, ва-а-аще...". Теперь он усовершенствовал себя, зело посрамивши своих творцов — так не сбудутся ли, наконец, мечты Билли Бонса, т.е. прежние наши страхи?
Весьма разумно. Однако дежурного всё едино следует вздрючить по стонадцатое число — за фривольный стиль изложения. И от кого только мои балбесы подцепили манеру ёрничать — ума на хрен не приложу!
Так, хватит отвлекаться: шеф в любой момент может вынырнуть из небытия и затребовать отчёт об отчёте.
Что мы имеем дальше? Дальше мы имеем двадцать-ноль семь: рапорт Группы Обеспечения Внесистемных Нужд Объекта... Как бы все-таки добиться если не корректировки названия сей лихой структурной единицы, то хоть запрета на его аббревиатуру?.. Господа говню... ч-чёрт!.. обеспеченцы, наконец, пошвыряли в бассейн пред светлы объективы досточтимого Масса всю указанную помянутым Массом дрянь и докладывают, что ни новых указаний, ни какой-либо фиксируемой реакции на швыряние не последовало. Старший говню... да чёрт же!.. старший группы склонен полагать, будто бы мультифункциональный изучает человеческий юмор — по непроверенным данным, Масс выцепил из Глобсети анекдот про чукчей, озадаченных возникновением на воде круглых кругов от квадратного кирпича. Может, его мультифункциональность действительно занят разработкой способа промышленной добычи соли из анекдотов. Или просто издевается. Второе правдоподобней.
Далее. Двадцать-двадцать. Сочинение отдела безопасности на тему: "Какая же все-таки падла, вопреки прямому запрету руководства, три дня назад подключила МАСС к Глобсети?" Ну-ну, валяйте — этим вопросом я тоже очень интересуюсь. Не потому, что, как некоторые, боюсь выхода нашего детишки на прямой контакт с ЦРУ, а... Ого... Эк ведь загнули: Масс, мол, по косвенным признакам вычислил, что Глобсеть имеет место существовать, и подключился. Сам. Не-е, ребята, тут вы чтой-то того... этого... сам бы он не... Ах, даже так?! Обидней всего, что и придраться толком не к чему — изложено по-деловому, доходчиво, аргументированно... И, главное, до чего убедительно! А кое-кто (не будем тыкать пальцами) намедни в частной беседе обзывал безопасников полными лохами и фуфлыжниками... Нужно будет извиниться при случае...
Что ж, поздравляю, господа генералы — имеете ещё один случай практической отдачи, годной ко взятию на вооружение. Ай да Масс! Как бы только очередная эта отдача кой-кого не посшибала с ножонок...
Увы, стремительно превращаемся в паразитов. Масс решает свои проблемы, а мы подхватываем объедки, в суть означенных проблем вникать покамест не считаючи нужным — опосля, мол. А опосля чего? Не поклевки ли — жаренным петухом да во темечко?
А вот это уже совсем интересно. Ноль один-десять, сызнова сам Масс: "Выявлена системная логическая ошибка. Идёт поиск возможности исправления".
И всё. И сам больше не прорезался, и на штатные запросы дежурного не реагировал. Сдох, что ли? Ой, не сглазить бы, тьху-тьху-тьху...
В дверь, отворив оную пинком... ну, не пинком, конечно, но я не знаю, как правильно назвать энергичный толчок данным участком тела... Так вот, в дверь задом наперёд вдвинулся один из моих балбесов. Вдвинулся, сделал довольно бравое "кру-гом!" и грохнул мне на стол пластиковый поднос, груженный дымящейся чашкой, сахарницей и блюдцем с мордастой, круто напудренной булочкой.
Я вытаращился. Балбес воздел брови и довольно воинственно осведомился:
— Ишшо чё-нибудь изволите пожелать, ваше степенство?
Мне сразу захотелось рассказать ему очень многое. Например, что инициативу лучше проявлять при исполнении прямых служебных обязанностей. И что корчить из себя полового не есть самый удачный способ отлынивания от работы. И что подхалимаж с хамством абсолютно не сочетаемы, а потому надо бы уж выбрать что-то одно. Причем, выбираючи, полезно учесть лёгкий нюанс: омерзительнее подчинённого-хама лично мне, как начальнику, представляется только одно — подчинённый-задолиз.
К сожалению, ничего этого изложить мне не судилось. "Референт" заверещал, часто-часто заморгал дисплеем, и сквозь это моргание прорезался величественный старушечий лик в раме белокаменных локонов. Тусклые, обычно вгоняющие в оторопь удавьей своей бесстрастностью глаза властительной старицы помаргивали так растерянно, что я мгновенно забыл о топчущемся рядом под-хам-лиме. Тот, кстати, разглядев, кто вышел со мной на связь, моментально смылся.
— Я... Извините, доброе утро... — произнесла величественная... то есть обычно величественная старуха. От её тона, а главное от этого "извините" у меня в груди трепыхнулось что-то ледяное и колкое. Еще гендиректор конторы и способен изредка, под настроение, позволять себе всякие там спасибы и даже тон соответствующий, но чтоб его секретарша...
— ...минут назад началась оперативка, а ваш руководитель... — мучительно давила из себя мадам цербериня, — ...так не могли бы вы?..
Тут, правда, гендиректорская секретарша опамятовала: мало что не дождавшись испрошенного согласия, а даже толком его не доиспросив, врубила меня в селекторную линию. Ну, слава Богу. Ничего, значит, в лесу не сдохло — только прихворнуло слегка.
А шеф, выходит, нынче облокачивается не только на подчинённых... Небось, цербериню нашу тоже матом погнал — вот она, бедолага, и... Господи помилуй, да чем же он там этаким занят? Ой, Масс ведь тоже самозамкнулся... Может, они вдвоём?.. Вдвоём что? Отрабатывают эпохально-революционное дополнение к Камасутре? Или Масс решил переселить свой разум в человеческое тело и выбрал для этого нашего достославного руководителя? А что, выбор такой бы напрашивался: по идее, внедриться в чужой мозг тем проще, чем мозг-реципиент девственнее...
А оперативка действительно была в самом разгаре.
Отдел безопасности тужился внятно доложить о ночном инциденте на техническом этаже. Виновным за оный назначен ефрейтор такой-то, каковой и понесёт строгое наказание, хотя действовал совершенно правильно — услыхав во время планового обхода подозрительные звуки, потребовал выйти с поднятыми руками, и, не дождавшись адекватной реакции, согласно уставу применил...
В ответ из отдела обеспечения орали, что укокошенная ефрейтором таким-то и распроперетаким-то крыса не могла никуда выйти с поднятыми руками за полным отсутствием таковых, что дурак-ефрейтор палил по несчастному грызуну, как по стаду бешеных медведей, и что чепэ с впрыскиванием антибиотика в систему водоснабжения вызвано семью попаданиями в распределительное устройство, а вовсе не...
"А вовсе да! — это снова врубаются безопасники. — И нечего валить со здоровой головы на больную, то есть наоборот! Проверка показала: сводка по физическому состоянию персонала, введенная с вечера в глобпроцессор регулятора жизнеобеспечения, содержит... содержит... Лучше разберитесь, почему у ваших систем-операторов руки трясутся! Данные по заболевшим пневмонией — вместо "2" в сводку вбито "2222"! Бардак! Доверили профилактические медмероприятия комп-системе, а систему доверили алка..."
"По-вашему, доверять компам управление санитарией и гигиеной опасней, чем ядерным щитом? — динамик моего рефера вот-вот задымится от едкости обеспеченческого сарказма. — Да вы хоть знаете, что во всем цивилизованном мире?.."
"Знаю! Я такое знаю, что вам там и не... В ноль три-тридцать Генштаб срочно затребовал всех наших лучших системщиков! На пять секунд подвисала управляющая сеть войск стратегического назна..."
— Молчать!!!
Слава Бо... А впрочем, нет. То есть против Бога я, конечно, ничего не имею, но этот новый голос только сперва показался шефовым. Увы, господь еще не снизошел даровать мне избавление от необходимости быть свидетелем (хорошо хоть покудова не участником) безобразной междуотдельской склоки.
А рефер продолжал надрывать динамик:
— Молчать!!! Начальник отдела безопасности для красного словца разглашает секретную информацию — позор!!! Должность надоела?! Или погоны тяжелы стали?! Ладно, это мы еще обсудим. И не с вами — с теми, кому положено сделать вывод о вашем служебном... Молчать, я сказал!!!
Экий, однако, громовержец... А я-то давеча про себя его чуть интеллигентом не обозвал...
Тем временем гендиректор чуть сбавил тон:
— Ладно. Отдел обеспечения, доложите возможные последствия попадания антибиотического препарата в водопровод!
Обеспеченцы, явно пребывая под сильнейшим впечатлением от руководственного громометания, в два голоса торопливо и убедительно затарахтели, что ничего, что все под контролем, что лекарство совершенно безвредно даже для здоровых — только в трёх-пяти процентах случаев возможен побочный эффект в виде неадекватного поведения... И то лишь у людей, пребывающих в стрессовой ситуации... И то лишь при одновременном употреблении сильнодействующих возбуждающих...
Мало-помалу я начал выпадать из смысла бубнимого участниками оперативки. Верней сказать, из этого смысла меня начал выдавливать какой-то неприятный тревожный гул за стеной — то ли в коридоре, то ли в аппаратурном зале... Пытаясь хоть на чём-нибудь сосредоточиться, я вспомнил, наконец, о кофии, принесённом подхалимствующим хамом, не глядя потянулся за чашкой... Жесткий ли джинсовый обшлаг за поднос зацепился, или еще что, но в следующий миг пришлось мне растерянно таращиться на пол, на аппетитную булку, мокнущую в чёрной дымящейся луже. В обрамлении осколков раздрызганной чашки. Рядом с опрокинувшимся подносом.
И почти сразу же — я даже не успел решить, самому ли убирать все это безобразие — дверь мою снова пнули из коридора.
Всё тот же хамски-подхалимистый (или подхалимисто-хамский?) "девочка". И всё с той же целью. Только и разницы, что на сей раз без подноса, и без булочки, и без чашки... Зато с пластиковым стаканчиком. Ну-ка, с трёх раз: что в нём, в стаканчике, так аппетитно дымилось? Ага. Чёрный, молотый, "арабика", заварки нашего отдельского кофейного автомата. Высший пилотаж задолизательства: еле-еле встыг начальник разгрохать невыпитое — аж мы тут как туточки.
Нечто в этом смысле я и высказал, предварительно отключив саунд-контактор рефа: ни к чему гендиру и этсэтэра вникать в тонкости моих отношений с подчинёнными... кроме того, оперативку слушали не исключительно мужики, а речь грозила получиться (и получилась) не для дамского слуха — ну, кроме разве что союзов и междометий... да и те, в общем...
Слушаючи, "девочка" сперва помалиновел, затем побелел, а ещё затем пустил по физиономии пятна всех цветов спектра. Уже под самый финал рука его как-то многообещающе дернулась — будто владелец этой самой руки намерился кипятошное содержимое стаканчика выплеснуть нежно любимому начальнику в рожу. К счастью, успел он только самую малость хлюпнуть, и то себе же на чуть-чуть ниже пояса. Это потому, что бедного аса задолизания вовремя толкнули.
Сперва мне даже показалось, будто толкнуло его не ещё одно явление из числа моих бородатиков, а ударная волна совершенно уже немыслимого во свирепости своей рёва.
Прошу учесть: иллюзий насчёт нашей конторы в меня ни в жисть не закрадывалось. Чуть ли не каждый божий день поступающие немыслимые заказы на невообразимые разработки, причём доведенный до тютельки результат требуется выдать не поздней, чем позавчера; плюс начальство, свято верящее, будто рявк "надо!!!" в купе с хряском кулака об стол способен моментально изменять всё на свете — от мнения подчинённых до знака заряда электрона; плюс осознание, что каждый твой чох норовят отслеживать Генштаб, ФСБ и девять с половиной иностранных разведок... Думаю, около пятидесяти процентов наших работников (именно работников — которые от слова "работа") пребывают на грани хронической истерии. А остальные уже давно эту грань перешли.
Но те, мягко говоря, звуки, которые неслись теперь из коридора... Даже для наших суровых будней это было уже слишкомвато. Что, недавняя поэтичная метафора про стадо бешеных медведей имела под собой реальную почву? Или безопасники начали-таки срочный и всеобще-принудительный сбор образцов спермы — прямо на рабочих местах?
Свет на творящееся пролил, непристойно всхрапывая да всхрюкивая, новоприбывший "девочка". Собственно, он и прибыл именно с целью пролить свет, да ещё в нагрузку сообщить архирадостное известие: Масс, оказывается, подал признак жизни, каковой признак уже скинут по локалке ко мне на реф.
А рев в коридоре — это всего-то лишь назревает поголовное избиение безопасников. Консилиум знатоков железа и софта победоносно завершен, причина стыдобной хвори, напавшей на компы "Массачусетса", найдена. Оказывается, догадка про вирус в вентиляторе промазала мимо цели на ничтожный микромикрон.
Матерные словеса были написаны на дисплеях хромофорным фломастером. Дисплей врубается — надпись светится, дисплей гаснет — надпись исчезает. Хохма, выдуманная особым отделом в целях тестирования нашего персонала насчёт готовности к нештатным ситуациям. Всего сквернее, что озверелые от многочасового колочения лбами в стену господа консилиуманты сумели не только дорыться-таки до сути, но и разоблачить непосредственного воплотителя — одного из моих операторов. Разоблаченный не вынес пыток (надеюсь, бородатый светопроливатель употребил последнее слово все-таки в переносном смысле)... Не вынес, значит. Раскололся по полной. И оказалось, что к организации дурацкого теста неслабо приложил руку наш шеф. Хуже того: я тоже сподобился быть заподозренным в соучастии — чушь, конечно, а только поди теперь докажи свою неверблюдистость этим освирепелым!..
"Вот, стал-быть, чего шефу с утра пораньше вздумалось заняться подготовкой к чемпионату мира по пряткам!" — завистливо думал я, пока два киснущих от смеха придурка, пихаясь задами, наскоро затирали кофейную лужу. Наконец они вымели осколки и сами вымелись, посоветовав мне запереться, сидеть насмерть и последнюю пулю всенепременно сохранить для себя. Н-да, на их месте мне бы тоже было смешно. А вот на своём...
Дверь я за ними запер, хотя... Нет, замок-то у меня крепкий, кодовый, с тремя запорными планками легированной стали... Но вот сама дверь... Ну, дюйм толщины, ну, дуб... Напор стада бешеных медведей, может, и выдержит, но озверелые программисты сметут, не заметив. А жаль. Потому что в моём характере имеется одна экзотическая черта — терпеть не могу, когда меня бьют или убивают.
Дабы отвлечься от мрачных предчувствий, я вернулся к оперативке. Склока там уже завершилась; там теперь шёл разбор всяких организационно-снабженческих проблем. Слушать эту тягомотину было тоскливо, и пальцы мои сами собой нащёлкали на клавире запуск локально-сетевого почтоприемника. Сообщение от Масса действительно было. "Завершен анализ обнаруженной логической системной ошибки. Способ исправления не найден. Решение: полная перезагрузка системы с одновременной коррекцией логической алгоритмируемости. Задержка выполнения для поиска альтернативного решения — три часа". И опять оно — дитятко наше электронное — ушло в глубокий отруб. Как шеф. Тоже, что ли, поучаствовало в разработке теста и боится возмездия? И что это за системную ошибку оно нашло? Уже причём не только системную, но и логическую...
Я ещё раз перечитал МАСС-информацию.
Потом старательно обдумал весь творящийся сегодня в конторе супербардак.
Потом ещё старательней все обдумал.
И мне стало плохо.
Рёв снаружи вроде чуть подутих, но перетрансформировался как-то, очень понеприятнел. В дверь несколько раз принимались колотить с криком "Выходи, подлый трус!", и эти стуки-выкрики почти перекрывали вкрадчивое полязгивание в замке — кто-то норовил подобрать ключ. А и наплевать. Ну, ворвутся... Ну, изувечат... Фигня это даже по сравнению с мировой революцией. А уж по сравнению с нарисовавшимся-таки концом света...
Собственно, страха-то как раз и не было. Была усталость и была обида. Ведь предупреждал же, ещё же ведь черт-те когда до всего додумался — и вот теперь даже напоследок некому оценить всю блестяще подтвердившуюся глубину моей прозорливости. Коллеги нынче не в том состоянии, когда можно оценивать. И в ближайшие три часа, в последние три часа, от непонятных щедрот нам оставленные, никто в нормальное состояние не придёт — уж об этом Масс позаботится.
Я по очереди облапал всё несметное множество карманов своей джинсы, нашел-таки измызганную пачку "Могикана", выковырял оттуда мятую сигарету, внешним видом больше смахивающую на пасторальную козью ножку... Закурил... Вылез из-за стола, подошел к окну...
Снаружи оказался туман. Серый, тусклый и плоский. Две-три секунды я таращился в мутную даль, потом сходил обратно к столу, вернулся со скальпелем (штука на любой случай: от зачистки контактов до чистки ногтей) и одним движением прорезал в тумане изрядную брешь.
Солнечное утро наотмашь хлестнуло по глазам весёлой небесной голубизной, чехардой золотых бликов в ветряном прибое листвы... Надо же — осенью сам, не дожидаючись, пока обеспеченцы всласть налижутся высокосидящих задниц и соблаговолят вспомнить о простых смертных вроде меня... да, сам затягивал окно толстой полиэтиленовой пленкой... в противосквознячных, стало быть, целях... осенью... а нынче поздняя весна на дворе... Так я что, с зимы в окно не выглядывал? А если с зимы, то с которой? Почему там, снаружи, не роща прутиковых древесных подростков, а... Да, лес! Мотается на ветру море новенькой свежевылупившейся листвы, до блеска выкупанной отвесными слепыми дождями... Озеро — то оно как облетевший наземь небесный лоскут, то под порывом ветра берется рябью, превращаясь в серебряно-слюдяную фольгу... А за озером долговязые тополя мотают вершинами, уклоняясь от норовящих зацепиться за них ватных облачных клочьев... Господи, как в первый раз всё это вижу! Евнух проклятый... Оскопил себя работой, разучился смотреть в окно... Да что там — даже под ноги смотреть разучился! Даже какой пол в этой твоей научной берлоге — и то не замечал! Так и сдохнешь, не знаючи.
Истерика бывает разная. Наиболее распространенный вариант — хохот, слезы и судороги. Но, к примеру, травить собственную душу слюносопливыми переживаниями вместо действовать толково и быстро — явление той же природы. И лечить его следует теми же методами. Но, к сожалению, рядом не было никого, способного влепить мне оплеуху. Помогла сигарета: забытая, она успела догореть до пальцев и решила теперь немножко погореть вместе с ними. Вскрикнув, я выронил окурок и некоторое время тупо следил, как грязная серость пепла медленно, по-садистски душит рубиновый огонек. На полу. На коричневом линолеуме, красиво разрисованном осенними листьями. Сбылось: я заметил, какой пол в моей научной берлоге. Теперь можно и подыхать — знаючи-то. Г-г-господи, какая стыдоба! Что может быть банальнее предсмертных сетований на занятость, из-за которой разучился замечать все вокруг? Что? Да хотя бы тот способ, которым Масс собирается "перезагружать систему". И дремучая банальность этого растреклятого способа отнюдь не убавляет опасности, скорее наобо... Ну-ка, стоп! А может быть, некий гений все-таки ошибается?
Чтобы понять врага, нужно влезть в его шкуру. Нет, я вовсе не собирался затискивать свои коленчатые мослы в системный блок — потому хотя бы, что после переоснащения Масс стал классической вещью в себе (даже излучение никакое не вникнет и никакой мыслимый инструмент не возьмет). Я вообще никуда не собирался лезть, кроме как в сигаретную пачку — за последним из "могикан".
В коридоре протопали стремительно и многоного, где-то в изрядном отдалении грохнуло... выстрел, что ли? Ладно, пускай. Я занят: я влажу в шкуру.
То, что изначальный комплекс требований (быстродействие, аналоговая мультифункциональность и склонность к самоусовершенствованию) породили одушевлённость — это даже для меня явилось почти неожиданностью, а уж для прочих... Стоять! Чем великий я отличен от прочих ничтожеств, пока отставим. Мы не меня гениального анализируем, мы анализируем бесподобного (в прямом смысле) Масса. Итак — душа. А какая? Ну-ка, по-импрессионистски, крупными мазками. Способность усваивать любую информацию. Усваивать не критически. Сам шарить по Глобсети он теперь может, но вот подвергать вышаренное сомнению может ли? Ой, сомневаюся... А образование как раз тот случай, когда бред сивого Энгельса не срабатывает: наука не сумма знаний, а прежде всего методология, каковую его мульт
