Слабый свет от двух свечей едва ли рассеивает мрак даже вблизи её лица. Золотая вилка дрожит в руке, когда она подносит её ко рту, а ресницы блестят в обрамлении непрошеных слёз. Ей запрещено плакать, но иногда она теряет контроль над собой.
Я с улыбкой подвигаю очередное блюдо.
- Это должно тебе понравиться.
Она вздрагивает от звука моего голоса и, наконец, смотрит мне в глаза. Не взгляд, а сказка – полные ужаса зрачки, в которых словно дьявольские огоньки танцуют отблески свечи. Никакое вино не сравнится с тем блаженством, которое вызывает во мне этот взгляд.
- Я дарю тебе самое дорогое, что есть у меня…
Теперь она уже не плачет. Напряжение чувствуется во всей её позе, когда я тяну за уголок салфетки, скрывающей содержимое тарелки. Кульминация, и…
Её пронзительный вопль словно музыка для моих ушей.
- Я дарю тебе своё сердце.
Пульсирующий кровавый сгусток на фоне белого фарфора, похоже, оказывается последней каплей в череде событий вечера – тело её безвольным мешком падает вниз, сбив собой резной стул с бархатной обивкой.
Похоже, придётся заканчивать трапезу одному.
Не спеша, я наливаю кьянти в бокал и поднимаю его в воздух – за вечность, о которой она так мечтала. За кровавую и нескончаемую жизнь полумертвеца, о которой она грезила, как о романтическом приключении. Влюблённый вампир услышал её молитвы и сделает всё, что бы воплотить их в жизнь. Или в смерть.
- Ты забыла про десерт, - произношу я вслух и смеюсь, смеюсь, смеюсь…
