СЕРДЦЕ ЕГО ЖЕНЫ
Крупные буквы в траурной рамочке бросались в глаза:
“ГИПНОЗ, КОДИРОВАНИЕ,
ЛЕЧЕНИЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ”
И чуть пониже, курсивом:
Дипломированный психотерапевт
РОЗАНОВ Виктор Михайлович
обращаться: ул. Степана Разина, д.30, кв.5
с 9.00 до 16.00
Без выходных.
Без выходных! - почему-то это показалось Роману особенно важным. Возможно потому, что сегодня была суббота. Завтра - воскресенье. Суббота и воскресенье. Выходные. У всех. Кроме этого врача: Розанова Виктора Степановича. Дипломированного психотерапевта.
Какое тоскливое слово: “пси-хо-те-ра-певт”. Психо - тера - певт...
Роман пробежал глазами газетную страницу.
Больше ничего интересного.
И вновь перечитал объявление в жирной траурной рамочке.
“Без выходных” - несомненно, ключевая фраза.
“Без выходных” - это значит постоянно, всегда, каждодневно. Без отдыха, беспрерывно...
Стукнула дверь. Жена вернулась из магазина.
Роман отложил газету, твердо решив отправиться завтра к дипломированному психотерапевту на улицу Степана Разина.
Ночью он опять не спал. Острожно, чтоб не мешать жене, ворочался. Вздыхал. Несколько раз вылезал из кровати, подходил к окну и курил, выдувая дым в открытую форточку. В квартире было прохладно, и он зяб, но в постель возвращаться не хотелось, потому что - он знал - стоит ему прилечь, коснуться головой подушки, как вновь в тишине раздастся глухой безжалостный стук. И Роман долго стоял возле окошка, выкуривая сигарету за сигаретой, и смотрел вниз, на пустынный проспект, по которому изредка пробегали глазастые ночные автомобили, спешкой своей напоминающие кухонных тараканов.
Чем дальше, тем хуже.
Каждая ночь все мучительней.
А теперь стук слышен и днем. Иногда. Но все чаще и чаще. Он пробивается сквозь шум улицы, мешает говорить, мешает слушать. Ритмичный, глухой. От него не спрятаться, не убежать. Его можно только заглушить. И потому приходится ходить с радиоприемником на поясе, слушать веселые голоса диджеев - какое идиотское слово: “Диджей”! Ди-джей... Приходиться слушать совершенно пустую музыку. Музыку ритмов и тембров...
Роман подошел к полке, долго выбирал кассету. Вытащил из стопки “Pink Floyd”, альбом “Animals” семьдесят седьмого года. Включил музыкальный центр, надел наушники. Забрался под одеяло...
Он заснул, когда началась четвертая композиция - “Sheep”.
- Ты куда? - спросила его жена, когда он надел костюм и положил бумажник во внутренний карман.
- Пройдусь.
- А деньги зачем?
- Мало ли что... - Он пожал плечами.
- Ты что-то от меня скрываешь.
- Нет, ничего.
- Я чувствую, с тобой что-то происходит. Ты сильно изменился.
- Старею, должно быть, - раздраженно отозвался он.
- У тебя появилась другая женщина?
Роман хмыкнул, скривился:
- Ну что ты все к одному сводишь? Женщина, женщина! Нет у меня никого!
- Не кричи на меня! И я хочу знать, что...
Он ушел, хлопнув дверью и не дослушав, что же хочет знать жена.
На улице он услышал стук. И пожалел, что не взял радио.
Через минуту жутко разболелась голова. Просто разламывалась на части.
Стук был необычайно громкий, и Роман подумал, что радио сегодня, пожалуй, не помогло бы.
Когда он нашел пятый дом на улице Разина, кононада в черепе улеглась. Несомненно, это был знак.
Но голова продолжала болеть.
Врач принимал в собственной квартире, в одной из комнат.
- Проходите, - сказал он, открыв дверь и сдержано улыбнувшись. - Сюда, пожалуйста. Присядьте, подождите, я через минуту вернусь.
Он ушел в жилую часть квартиры, за портьеру, перегораживающую узкую прихожую. Сказал там кому-то:
- У меня клиент. Прошу не шуметь.
Потом долго мыл руки - было слышно, как плещется вода.
В комнате было светло. Роман прошелся, осматриваясь. Впрочем, особо разглядывать было нечего. Небольшой диван, рядом удобное кресло. Маленький аквариум в углу у окна, без рыбок. Светильник на стене. На окнах жалюзи.
Звеня, билась об ослепительно белый потолок муха.
Стучала...
- Итак, я вас слушаю... - Доктор появился внезапно, свежее лицо его изображало внимание и участие. Он показал рукой на диван, предлагая пациенту сесть. Сам опустился в кресло.
- Алкоголизм? Наркотическая зависимость?
- Нет. - Роман качнул головой. - Стук.
- Что? - Доктор чуть повернул голову, приподнял брови.
- В голове у меня что-то стучит. Бъется.
Несколько секунд врач пристально рассматривал посетителя. Потом вздохнул, развел руками:
- Это не ко мне, извините.
- Как не к вам? - Роман нахмурился.
- Не ко мне. - Врач покачал головой, улыбнулся. - Сожалею, но...
- Погодите... Может вы не так поняли? Я слышу стук. Но не ушами, а будто внутри черепа. Понимаете? Время от времени. Особенно часто ночью. Это же что-то с головой у меня? Вы же психотерапевт! Гипноз, все такое... Как это не к вам?..
- Понимаете, я занимаюсь кодированием. - Врач поводил в воздухе руками, словно пытался кого-то околдовать. - Снимаю табачную и алкогольную зависимость, вывожу из запоев. Придаю уверенность в своих силах. Потенцию увеличиваю. Да! - Он довольный откинулся в кресле.
- Мне не надо увеличивать потенцию, - Роман сердито почесал переносицу. - У меня что-то стучит в голове.
- Галлюцинаторный синдром. - Врач улыбнулся. - Возникает при шизофрении, заболеваниях центральной нервной системы, симптоматических психозах, интоксикациях, эпилепсии. Я этим не занимаюсь.
- Но вы же в этом разбираетесь!
- Да.
- Так избавьте меня от этого!
- Не могу. Я всего лишь частный врач. Не психиатр. Не невропатолог. Я - психотерапевт. Снимаю наркотическую зависимость, придаю уверенность...
- Про потенцию я уже слышал, - перебил его Роман. - Слушайте, давайте начнем все сначала.
- Давайте, - легко согласился врач.
- У меня жутко болит голова. Сейчас. И вчера болела. И два дня назад. Неделю. Месяц! А виной тому проклятый стук в моей башке! Словно кто-то долбиться изнутри, пытается вылупиться из моего черепа...
- Некоторым кажется, что у них ползают черви под кожей. Тактильный галлюциноз.
- Я не псих. Просто слышу что-то, чего слышать не должен. Во всем остальном я абсолютно нормален.
Врач поднял глаза к потолку. Какое-то время молчал, отрешенно наблюдая за мухой. Потом опустил взгляд. И вроде бы даже удивился, увидев, что упрямый пациент никуда не делся.
- Это. Не. Ко. Мне... - раздельно повторил врач и поднялся. - Извините.
- Я хорошо заплачу. Клиентов у вас, как я погляжу немного. Только я и муха.
- Нет.
- Пятьдесят долларов.
- Нет.
Роман не собирался так легко сдаваться. Он был уверен, что это именно тот доктор, что ему нужен. То объявление - оно неспроста попалось на глаза.
- Шестьдесят.
Врач покачал головой, но уже как-то нерешительно.
- Сто.
Врач вздохнул. Вернулся в кресло.
- Что вы хотите?
- Помогите мне.
- Вы понимаете, что ставите меня под удар?
- Сто пятьдесят долларов. И я никому ничего не скажу.
Стало тихо. Только муха звенела под потолком.
- Ладно. Но я ничего не обещаю, это не мой профиль.
- Делайте то, что считаете нужным.
- Хорошо. Тогда давайте начнем. - Врач вздохнул и уже совсем другим тоном спросил: - У вас бывали припадки?
- Нет.
- Среди ваших родственников страдал кто-нибудь психическими заболеваниями? Эпилепсией, быть может.
- Нет.
- Случается ли вам чувствовать запахи, которых не ощущают другие, находящиеся рядом с вами, люди?
- Нет.
- Давно ли вы проходили медицинское обследование?
- Не помню. Давно. Наверное, в армии. Или перед устроством на работу. Не помню.
- У вас часто меняется настроение?
- Бывает. А что?
- Нет, ничего. Когда вы стали слышать этот... стук?
- Точно не могу сказать. Это было как-то постепенно. Должно быть, я слышал его и раньше, но не обращал внимания. Он был тихий. Незаметный. Потом стал громче. Теперь он иногда все заглушает.
- Вы и сейчас его слышите?
- Нет. Он прекратился, когда я подошел к вашему дому.
- И после всегда болит голова?
- Да. Почти всегда.
Врач задумчиво пожевал нижнюю губу. Хмыкнул. Из кармана халата, похожего на кимоно, достал никелированный молоточек, постучал им себя по лбу.
- Если вы не против, я бы хотел задать вам несколько вопросов под гипнозом.
- Ладно, - Роман откинулся на спинку дивана. - Что мне делать?
- Смотрите сюда... - Врач подался вперед, выставив перед собой блестящий молоточек. - На яркую точку. Расслабтесь. Успокойтесь. Дышите легко и ровно. Слушайте мой голос. Только мой голос. Голос. Больше ничего нет. Сейчас я сосчитаю до пяти, и вы заснете, но будете слышать все, что я говорю. Итак - один, два, три, четыре, пять...
Когда Роман возвращался домой, он вдруг вспомнил, когда в первый раз услышал стук.
Это был третий день их медового месяца.
Глухая ночь. И невообразимо далекое тихое биение. Шелест.
- Ты слышишь?
- Нет. Что?
- Кажется, кран протекает.
- Нет же. Все в порядке. Спи...
- Спи, - сердито сказала жена, толкая его в бок.
- Не могу. - Роман выбрался из-под одеяла, сел на краю кровати, спустив ноги на холодный пол.
- Сколько времени?
Он наклонился к будильнику.
- Половина третьего.
- Черт! Завтра вставать рано... - Жена повернулась на другой бок. Помолчала. Спросила:
- Так куда ты сегодня ходил?
- К врачу, - не стал скрывать Роман.
- Почему мне не сказал?
- Не знаю.
- Что у тебя болит?
- Голова, - ответил Роман, заранее зная, что за этим последует.
Жена фыркнула и изрекла свою вечную присказку:
- Голова не жопа - завяжи, да лежи.
Роман нащупал ступнями мягкие тапочки, обулся, встал. Его пошатывало.
- Ты куда? - спросил жена. Но он ее не услышал - в голове зазвучал набат. Держась за стену, Роман вышел из комнаты. В ванной он долго плескал в лицо воду, тер виски, массировал глаза. Потом прошел на кухню. Свет включать не стал. Открыл холодильник, наскреб из морозилки несколько горстей инея, завязал в полотенце, приложил к пылающему лбу...
Эту ночь он не спал. Сидел на кухне, прислонившись к трепещущему живому боку холодильника, мучался от боли. Он не мог говорить, не мог думать, не мог слышать, видеть. Голова разламывалась на части. Иногда он впадал в странное забытьё, и тогда приходили жуткие видения. Казалось, что череп размягчился, вздулся, словно мыльный пузырь. И пульсирует. Бьется, будто огромное сердце.
Он вздрагивал, просыпался, но голова продолжала пульсировать...
На рассвете чуть полегчало.
Под звон будильника проснулась жена, сделала яичницу с колбасой и убежала на работу. К еде Роман не притронулся - не мог, его подташнивало. Он с трудом высидел еще два часа, потом оделся, вышел на улицу и поймал такси.
- Разина, дом тридцать, - сказал он, захлопнув дверцу.
Через пятнадцать минут Роман был в знакомой квартире.
- Не могу, - выдохнул он, опустившись на привычный диван.
- Болит?
- Невозможно.
- Давайте я попробую снять боль. - Врач достал молоточек, покачал его перед лицом пациента. - Смотрите сюда. Расслабьтесь...
Теперь Роман каждый день начинал с посещения своего врача. После сеанса гипноза он чувствовал себя значительно лучше. Боль отступала. Нет, она не уходила совсем, только отдалялась на задний план. Она билась в глубинах черепа, пытаясь найти выход, но волшебник-гипнотизер пленил ее, отгородил накрепко, заткнул все отверстия, сквозь которые она могла бы просочиться. Но боль не думала сдаваться. Она медленно, методично прогрызала себе путь на свободу. Молоточки в черепе теперь стучали круглосуточно. Когда они звучали негромко, Роман с интересом и страхом прислушивался к их перестуку. В его голове шла какая-то работа. Что-то там перестраивалось. И это пугало. Иногда молоточки превращались в грохочущие кувалды. И Роман вдруг оказывался вне привычного мира - все вокруг пропадало, сознание растекалось, оставались лишь грохот и нарастающая боль...
Врач ковырялся в его голове. В этом Роман не сомневался. Пока он сидит на диване, бессмысленно таращясь на блестящий молоточек, врач забирается к нему в череп и роется там, в месиве мозгов и мыслей. Что ему там надо? Что он ищет? Этого Роман сказать не мог.
Впрочем иногда всплывали какие-то обрывочные воспоминания. Руки, по локоть в крови. Блестящий молоточек, бьющий по колену, раздирающий грудь. Пульсирующие мозги под струей воды, рвущейся из водопроводного крана...
Конечно же, это были сны. Видения. Картинки из подсознания.
Роман понимал, что думай он по-другому, это значило бы, что он сошел с ума.
А он совершенно нормален.
Просто ему надо бы хорошенько выспаться.
Стук в его голове - это стук сердца. Он понял это, когда смотрел какой-то фильм про хирургов.
На экране телевизора пульсировал мышечный мешок, обвитый сосудами.
В такт ему долбили череп неуемные молоточки.
Роман, открыв рот, считал удары.
Потом вскочил, оделся и выбежал на улицу.
- Опять? - спросил врач, открыв дверь. - Деньги за прошлые два сеанса принесли?
- Нет, - возбужденный Роман помотал головой.
- Двести рублей. Я беру с вас так немного, а вы...
- Я не за этим. - Роман шагнул в квартиру. - Это сердце, понимаете!?
- Что?
- Этот стук. Это бьется мое сердце!
- Да?
- Конечно. У вас есть такая штука... ну, которой слушают...
- Фонендоскоп?
- Как?
- Фонендоскоп. У жены где-то был. Поискать?
- Поищите...
Потом врач слушал, как стучит сердце, прикладывая холодную металлическую шашечку к левой стороне груди. А Роман ладонью отбивал ритм молоточков в голове.
- Нет, не совпадает.
- Не может быть!
- Послушайте сами.
Роман вложил в уши изогнутые пластмассовые мундштуки, затаил дыхание.
- Ну?
- Не знаю... - неуверенно прошептал Роман. - Не знаю...
Действительно, его сердце билось гораздо медленней.
Выйдя от врача, он отправился в библиотеку.
В читальном зале было тихо, сумрачно и безлюдно. Только пожилая женщина-библиотекарь, высохшая, словно мумия, неподвижно восседала за невысокой стойкой. Роман попросил принести медицинскую энциклопедию. Мумия ожила - повела головой, открыла бесцветные глаза, шевельнула бледными губами.
- Какую? - голос звучал глухо, словно ее горло было забито мягкой пылью.
- Все равно. Любую.
Шаркая негнущимися ногами, старая женщина ушла в лабиринт стеллажей. Какое-то время шаги ее еще были слышны, потом они смолкли. Роман ждал. Минуту, другую... Ему сделалось жутко - он был единственный человек в этом пустом зале, населенном тысячами призраков. В серой удушливой атмосфере витали духи писателей, художников и мыслителей, они собирались вокруг него, перешептывались, и тьма становилась все гуще. Они пытались достучаться до его мозгов, ввинчивались в уши, в ноздри...
- Вот, - старуха появилась неожиданно, бросила на стойку большой серый фолиант. Сейчас она выглядела гораздо старше, чем до того, как ушла в путаницу стеллажей. Что там с ней случилось? Роман всмотрелся в худое лицо, покрытое пигментными пятнами, изъеденное морщинами.
- Впишете в закладку свое имя.
- Хорошо. - Роман кивнул, взял тяжелый фолиант, ушел на дальний край зала, сел за стол. И углубился в изучение. Он долго разглядывал иллюстрации, читал сноски. Предсердия и желудочки, перикард, аорта, митральный клапан... Он разобрался, как перекачивается кровь. Понял, что такое инфаркт миокарда и сердечная недостаточность. Он узнал, что при прослушивании сердца выделяют два тона - систолические и диастолические, что по ним можно судить о пороках сердца, других заболеваниях...
Но того, что могло бы ему помочь, он так и не нашел.
Когда он сдавал книгу, библиотекарь-мумия хитро поглядела на него и открыла фолиант словно бы наугад.
“Шизофрения” - увидел Роман загловок статьи под ее высохшей рукой. Он хотел как-то отреагировать, сказать старухе что-нибудь оскорбительное, но сдержался.
Жена словно и не заметила его возвращения. Она, устроившись на полу перед телевизором, дрыгала ногами, пытаясь повторить элегантные движения девушки на экране. Получалось у нее плохо. Роман, прислонившись к дверному косяку, смотрел на свою раскрасневшуюся, вспотевшую жену и слушал, как бешено, в два раза быстрее обычного, бьется в его голове чужое сердце.
Все было специально подстроено.
Роман догадался об этом, когда жена спросила за ужином:
- Как твоя голова? - В ее голосе не слышалось сочувствия.
- А как твое сердце? - Роман, прищурясь, посмотрел на нее.
- Сердце? При чем тут мое сердце?
- Не надо! Только не надо! - он отбросил вилку, поднял руки, словно сдавался. - Не надо!
- Что с тобой?
- Не надо!
- Ты что, взбесился?
Он, отшвырнув стул и едва не опрокинув стол, вкочил на ноги.
- Замолчи! Что тебе надо? Развод? Деньги? Квартиру? Что? Зачем ты это делаешь? - Он видел, что жена что-то говорит, но уже ничего не слышал, все заглушила канонада, разыгравшаяся в голове. Перед глазами завьюжило, стены качнулись. Боль вгрызлась в виски, в темя.
- Зачем?! Зачем?!! - он кричал в полный голос, но не слышал себя. Потом все исчезло.
- Нам надо поговорить, - сказала жена утром.
Роман, стиснув зубы, пытался унять боль.
- Ты меня слышишь?
- Да.
- Вчера ты меня напугал... Слышишь? Скажи хоть что-нибудь!..
- Уйди из моей головы, - простонал Роман.
Жена долго молчала. Потом вздохнула и сказала:
- Я не могу так больше. Я хочу развестись.
Роман поднял на нее налитые кровью глаза.
- Все, что угодно. Только прекрати.
- Это выше моих сил, - сказала она себе, но Роман принял эти слова на свой счет и застонал.
Она хотела его убить.
Или свести с ума.
Он не пошел к врачу.
Весь день он в полубеспамятстве провался на диване, а ближе к вечеру, когда боль немного улеглась, ушел на кухню и долго оттачивал на бруске нож, давным-давно привезенный из армии.
Вечером вернулась жена и принесла с собой новую порцию боли и грохота.
Вместе они поужинали.
А потом Роман сделал то, что надо было сделать давным-давно...
Ночью он не спал.
Он лежал на кровати, смотрел в потолок и блаженно улыбался.
Он наслаждался абсолютной тишиной.
Через два дня, хорошенько выспавшись и отдохнув, он закрыл форточки, заткнул все вытяжки, законопатил рамы, потом открыл на кухне газ и вышел на улицу. На нем был длинный плащ и шляпа, в руке он держал черный пакет. Возвращаться в квартиру он не собирался.
Зачем возвращаться на пепелище?
Искра от включившегося холодильника уничтожит все следы.
Он не сумасшедший, если может все предусмотреть...
Размашисто шагая, Роман направился на улицу Степана Разина. Минут через сорок он был на месте.
- Здравствуйте! - широко улыбнулся доктор, открывая дверь старому знакомому. - Как дела? Что-то вас давно не было видно.
- Все хорошо, спасибо. Заскочил вас поблагодарить, - улыбнулся в ответ Роман. - Я здоров.
- Рад слышать. Зайдете?
- Нет, я на минутку.
- И как же вы так?
- Устранил причину.
- Да? Интерестно.
- Вот, возьмите, - Роман протянул доктору черный пакет.
- Что там?
- То, что мешало мне жить.
Доктор посерьезнел.
- А может все-таки зайдете? Я поставлю чай.
- Нет, нет. Я уже ухожу, - Роман покачал головой. - До свидания. Спасибо за помощь. - Он развернулся и, громыхая тяжелыми ботинками, побежал вниз по лестнице, на первый этаж. Доктор провожал его взглядом.
Роман, улыбаясь, вышел на улицу. И вдруг услышал, почувствовал негромкий знакомый гул, вдрогнул, остановился, завертел головой.
Нет же! Не может быть! Просто где-то недалеко рабочие взламывают асфальт отбойными молотками. Конечно!..
Он вновь улыбнулся, представляя, как доктор открывает пакет, поспешно разрывает оберточную бумагу. И, отшатнувшись, роняет на пол мертвый кусок мяса, опутанный трубками сосудов.
Остановившийся мотор.
Безобидный. Молчащий...
Завывая сиреной, промчалась мимо пожарная машина.
Через четыре дня он уверился, что это не рабочие и не отбойные молотки. Но он еще на что-то надеялся...
Через неделю не осталась и капли надежды, что все само собой пройдет.
Минул месяц. Стало только хуже.
Прошел год...
Он, сильно сутулясь, волоча ноги, брел по тесному проулку - жалкий, грязный. Остановился возле мусорного бачка, заглянул на дно.
Пусто.
Слепые стены домов окружали его со всех сторон, и он чувствовал, как они клонятся к нему, грозя раздавить.
В голове бушевал шторм. Волны, вскипая кровавой пеной, бились о череп. Бешено бурлило море чужих сердец.
Многие тысячи...
Затравленно оглядевшись, Роман наклонился, с трудом приподнял чугунную круглую крышку, сунул в щель одну ногу, потом другую. Ступил на вбитые в бетон металлические скобы. Извиваясь словно змея, заполз в темноту коллектора теплотрассы.
Жутко болела голова, но он уже привык к этой боли, свыкся с ней.
Но вот гул не давал спать.
Гул сводил с ума.
Тысячи бьющихся сердец в одной голове...
Тясущимися руками Роман пошарил вокруг. Нашел огарок свечи, спрятавшийся в небольшом углублении. Рядом коробок со спичками. Чиркнув, двумя руками поднес маленький огонек к фитилю свечки. Осмотрел свое крошечное жилище - бетонные стены, оклеенные картоном, груда тряпья на полу, несколько старых матрасов. Перекосившаяся этажерка, рваные книги на полках - он не читал их, но зачем-то продолжал стаскивать в свою нору вместо того, чтобы сдавать в макулатуру. Сломанный радиоприемник. Неработающие часы. Ржавые трубы и вентили, похожие на штурвалы...
Роман вытащил из-за голенища нож, аккуратно положил на полку этажерки. Вздохнув, опустился на кучу ветхого тряпья, вытянул ноги, закрыл глаза. Несколько минут неподвижно сидел. Отдыхал. Потом опрокинулся на спину, перекатился к стене, отодвинул в сторону кусок картона, достал из открывшейся ниши пластмассовую коробку. Снял крышку, поднес коробку к лицу, понюхал. Сморщился недовольно.
Вяленые комки мяса, хоть и были густо присыпаны солью, все же покрылись плесенью.
Гул в голове усилился. Роман застонал, закатил глаза. Тяжело дыша, долго тряс головой.
Почему он их слышит?
За что они все его ненавидят?
Их биение в его голове - почему?
Стук тысяч сердец.
Он готов сделать все, только бы хоть чуть унять этот непрестанный гул.
И он пытается остановить их, он ищет их и останавливает, но, все равно, с каждым днем гул только усиливается.
Все больше сердец проникает в его голову. Еще немного и череп лопнет, не выдержав такой нагрузки.
Есть только один способ выгнать их из головы...
Роман зарычал и с остервенением впился зубами в сухое, подгнившее сердце.
