Забытое богом место, глубоко запрятанное в гуще леса, не способное ни напомнить о себе, ни заставить очевидцев забыть. Чаще всего… Хотя нет, в абсолютном большинстве случаев, в такие байки никто не верит. Но сам факт знания их уже поистине драгоценен. И если вдруг кто-нибудь, когда-нибудь, в трезвости или по пьяни, начнёт вам рассказывать о Посланниках, всего лишь проявите терпение и послушайте повнимательней. Не берите историю в штыки, потому что… вас Там не было. Тот, кто рассказал мне о Посланниках, пожелал остаться неизвестным. Ну, вернее, он назвался Мраморным. И сначала я, так же как и вы, подумала, что это несколько странное, и даже в немалой степени глупое прозвище. Но только сначала. Мраморный сначала был несговорчив, но чем больше внимания и интереса я проявляла к его повествованию, тем воодушевленней он становился.
Это была недолгая история. Рассказ без лишнего драматизма, и, я уверена, без преувеличенных фактов. Я смотрела в пепельно-серые глаза пожилому человеку и не смела отворачиваться от него. Мне почему-то казалось, что я если не единственная, то, по крайней мере – одна из немногих, кому он решил рассказать о своём прошлом. Если вы позволите, я перескажу вам его рассказ, во всех тех подробностях и деталях, которые услышала сама, и, для простоты чтения – от первого лица.
- Нас было пятеро друзей. Не могу сказать, что лучших. Просто хорошие товарищи, которые проводили в компании почти всё своё свободное время. Мы были молоды и беспечны, как говорится. Вечера у нас в городке в то время были скучные, ну а молодецкой крови, естественно, нужна такая забавная штука как адреналин. И мы отчаянно искали то место, где могли бы усмирить своё буйство и неугомонность. Вообще-то, такое место было. В нескольких километрах от города шла полоса леса. Почему-то с детства… Как бы это сказать… Нам туда не разрешали ходить. И за грибами туда никто не ездил, а уж об охоте и речи не было. Объяснять запрет никто не намеревался. И вот мы, собственно, выросли уже, и подумали, почему бы и самим не узнать? Заранее договорились, собрались утром и отправились в путь. Никто не должен был узнать о нашем походе, поэтому попросить отвезти нас – значило поставить крест на путешествии. В общем, пешком мы туда добирались. Ну… не могу сказать, что лес был необычным. Нормальные деревья, нормальная земля, чуть повышенная влажность. Всё как в нормальном лесу. Ну, походили мы там с полчаса. Далеко старались не забредать. Всё-таки лес. Решили мы привал сделать. Ну, привал – громко сказано. Кто что взял с собой - решили поесть. Солнце как раз жарило сильно, поэтому тень деревьев была спасительной для нас. И мы как раз смеялись с какой-то шутки, когда за ближайшими деревьями шаркнуло что-то. Вот именно шаркнуло. Мы насторожились сначала, а потом подумали: мало ли – птица какая-то. Но… чёрт возьми, каждый из нас догадывался, что это не птица совсем. Естественно, вспомнились сразу же все родительские наставления и запреты касательно этого леса. Мы прямо в кучку сбились, стоим звёздочкой, спина к спине. И тут этот «шарк» повторился. Со всех сторон! Как будто все горожане приехали сюда в лес, и за деревьями все стали вокруг нас, и противно так чем-то по коре деревьев шкрябают. Мол, пугают. Хотелось верить в это. Очень захотелось домой. Нам, пяти взрослым парням, стало по-настоящему страшно. Ну я и заорал. А что? Коли так страшно, так хоть молчать не буду как рыба. И тут стихло всё. Разом. Сказать, что мы почувствовали облегчение нельзя. Стало, кажется, только хуже. Потому что стало тихо. Вообще тихо. Ветра не стало. Лес замер. И не чирикает ничего, не стрекочет. Мы стали выбираться из лесу, постоянно сопровождаемые ощущением преследования. Хммм… даже не преследования, а скорее, как если бы в спину тебе взглядом сверлили, а ты вот чувствуешь прямо, неудобно тебе, противно, холодно даже как-то. Ну мы ходили-ходили, и часа через полтора дошло до нас, что заблудились мы. Как так, я до сих пор понять не могу. Далеко мы не отходили, и точно знали, как вернуться обратно. А тут, словно поколдовал кто. И тишина эта… Тут бы и самый смелый струхнул. Стали мы уже впятером орать, голосить, как вдруг шарканье снова началось. То тут, то там. Уже не столько страшно было, сколько гнев захлестнул, и побежали мы с криками в сторону шума. Бежали сломя голову, с воплем, чёрт знает куда бежали. Я помню, что ещё щеку разодрал о ветку колючую. Неприятно так было. Остановились, когда сил не осталось совсем. И потемнело в лесу. Далеко забежали. Гуща деревьев не позволяла солнечному свету проникнуть к земле. Тут было ещё куда более сыро и вязко. Да и деревья видом не радовали. Словно болезнью какой-то покорёжены. Наросты на каждом стволе, стволы чёрт знает как перекручены, к земле наклонены под углом чуть ли не в сорок пять градусов. Кого мы собирались отпугивать своим дикарским поведением, даже не знали. А сейчас думаю, что идиоты мы. Не надо было никуда бежать… А кто же знал? В общем, остановились, отдышаться решили. Оглядывались и в себя прийти не могли. Жутко стало совсем. И дышалось тяжело. Унять учащённое сердцебиение было невозможно. И тут увидели мы… Аномалию, так сказать. И потопали мы ближе. А что, терять то уже нечего. Увидели пять ящиков, судя по всему… каменных. Не спрашивай, как это, сам не пойму. Сверху, на крышке что-то было написано, но из-за пыли ни буквы не разобрать. Кто потёр, кто сдул. Я пальцем указательным пыль развозякал. На крышке написано было «Мрамор». Четыре других ящика – «Вода», «Глина», «Мох» и «Уголь». Сейчас как вспоминаю, понимаю, что для нас это было всё. Мы крышки отодвигать стали. Каждый свою. Страшно было и одновременно интересно до ужаса. Ох, лучше бы не открывали. Смотрю я на дно. А там чёрное всё, ничего не разглядишь толком. Вижу какие-то серые шарики на дне. И чем сильнее приглядываюсь, тем отчётливее вижу. Это я не сразу понял, что вовсе не я с каждой секундой лучше видел, а они вылезали на свет. Господи Иисусе, что за кошмар! Небольшие такие подобия человеческие. Но вместо глаз – две уходящие в череп дыры, чёрные, по краям с кровавой каёмкой. То, что казалось мне «серыми шариками» было блестящей кожей на лысых продолговатых головах. Очертания носа были, однако ноздри не наблюдались, как и рот. Словно очень сильно натянули серую кожу на деформированный череп. У меня в горле ком застрял. Похожи на муравьёв были. Человекоподобных муравьёв. А они все вылезли и разбежались. Шуршать начали, и шкрябать по коре деревьев. Зрелище словами неописуемое. А потом в голове у меня потемнело, и я давай оттуда бежать. И слышу в голове: «Посланники тут, Посланники рядом. Не беги туда, остановись». А я не слушал. Я бежал как в одно место ужаленный. Страшно, ещё и палец болеть начал…
…Тут-то я, слушательница, внимание машинально на руки его перевела. А Мраморный ухмыльнулся как-то слабо. Палец указательный у него на правой руке перевязан был. Он его давай развязывать. Я ахнула. Я не до конца верила его байке, пока палец не увидела. Из чистого мрамора. Идеально отполированного. Чётко видела грань ногтя, бывшие сгибы пальца. Я смотрела с шоком и недоверием.
- Потому и Мраморный. Если честно, я… не помню, как меня зовут. Теперь понимаешь, почему я решил, что каждому из нас отведен был ящик? Судьба, наказание. За непослушание мы поплатились. Высокая цена, скажешь. Ну, не вольны мы были решать, кому сколько горя отхватить придётся. Я не знаю, что то было. Но они называются Посланниками. Я не знаю их цели, не знаю, откуда они, и зачем в лесу поселились. Но они самые опасные на планете существа. Самые жуткие, самые страшные. Водяного сразу не стало. Он потоком в землю впитался. Мы хоть и остались в живых, но каждый со своим знаком. Руки из глины, губы, поросшие мхом, пальцы из угля и мрамора. То был карнавал сверхъестественного, и мы были главным шоу. Домой вчетвером вернулись только к вечеру следующего дня. Лес нас отпускать не хотел. Почти всё время, проведённое там, мы бежали. Ноги уже отказывали, мозоли на ступнях страшно болели и кровоточили. Каждый слышал в голове мольбы остаться, посидеть ещё немного. Как болотистые топи, только в миллиарды раз хуже. Дома, понятно, всё рассказали. Это был тот случай, когда даже молчать об этом страшно. Долго на нас орали. Потом ещё больше радовались, что мы в живых остались. Родители друга нашего, того, который в воду обратился, горевали, конечно, очень сильно…
Ты не увидишь ни одного из Посланников, точно также, как не увидишь уже таких как я. Я последний остался. Заключительное слово, последний факт: я знаю, какой будет моя смерть. Это последнее, так сказать, напоминание мне от них. Я стану мраморным.
…Он так задумчиво уставился на свой холодный мраморный палец, что я побоялась его окликнуть. Печальная судьба. Печальная? Да что я говорю?! У меня шок. Особенно если учесть, что на следующей неделе я собиралась с друзьями в лес.
