- Черт возьми, чел, что с тобой? – воскликнул наш гитарист Джордж, когда я появился, наконец, возле магазина Госслина. Я поспешно надвинул шляпу на лицо.
- Френчи бросила в меня чашку, - ответил я, почему-то виноватым тоном. Хотя на деле же я перед своей невестой ничуть не провинился. Ну, разве что самую малость. Уж точно мое известие о том, что я собираюсь поработать в ночь на Хэллоуин, не должно было вызвать такую бурную реакцию.
- Я говорил, что итальянки чокнутые, - фыркнул Ричи, наш хохмач и саксофонист.
- Затки свою ксенофобскую пасть, - вполне дружелюбно откликнулся я. – Она, видите ли, «хотела провести Хэллоуин со мной». Я сказал: «Я думал, мы уже слишком взрослые, чтобы клянчить сладости у старушек» - и тут она давай рыдать. Что прикажете с ней делать! Большой синяк?
- Не хилый, - с беспокойством сказал Джордж. – Тебе бы лучше не светиться в таком виде у Брайана.
Я оценивающе глазел на свое отражение в витрине. Действительно – ссадина расползлась по всей скуле, и ни шляпа, ни волосы ее не скрывают. Нашему менеджеру это не понравится, а именно к нему мы сейчас и собирались.
Я – Джон, Джордж и Ричи вместе являем собой не просто троицу школьных приятелей. С недавних пор мы выступаем в составе маленького джаз-бэнда. Не то чтобы мы играем традиционный джаз. Ричи говорит, что наша музыка ближе к соул-джазу, Джорджу – в силу его музыкальных наклонностей – нравится думать, что мы привносим в джаз немножко рок-н-ролла, а я часто вижу в нашем звучании сходство с госпелом – особенно когда Джордж, дорвавшись до микрофона, начинает выкрикивать в него разные ободряющие и, вроде бы, роковые возгласы, типа «Хэй-хэй!» или «Да, да, вот так!». Нам с Ричи это кажется дико несуразным, но иногда его выкрики напоминают мне голос проповедника в госпел-композициях. Играем мы в основном на вечеринках и в барах, впрочем, никому из нас и не нужно ничего больше. Мы все – за исключением, может быть, Ричи – начисто лишены тщеславия и амбиций. Нам просто нравится играть вместе, заниматься музыкой – а сколько человек нас услышит и появится ли наше фото в газете – нас это не волнует.
Поэтому я и был не в восторге, когда Ричи привлек к нашим делам менеджера. Брайан Люк – я это понял с первого взгляда – и не подумает довольствоваться местными площадками в барах и клубах. По его недорогому, но с иголочки костюму, стальному взгляду из-под прямоугольных очков, осанке и жестам становилось ясно - он видит себя птицей высокого полета, и нас собирается тащить за собой на Олимп. Боюсь, что скоро они с Ричи объединят усилия, и мы двинем на гастроли в какой-нибудь Новый Орлеан. Что же тогда делать с Френчи, если она так расстраивается из-за одного вечера?
- Джон! Джон! – позвал меня Джордж, и я с трудом оторвался от своих мыслей.
- Что такое?
- Может, мы съездим без тебя? Нам же просто узнать, когда, что да как.
- Он говорил, выступление в Хэллоуин. Хэллоуин завтра – он все равно меня увидит, эта хреновина до завтра не заживет, - сказал я. На самом деле мне не слишком хотелось возвращаться домой к Френчи, пока она еще не успокоилась, да и стоило бы самому узнать, где и перед кем нам завтра выступать.
На днях Брайан связался с Ричи, и предложил выступить на некоей закрытой вечеринке в честь Дня всех святых. Ричи утверждает, что он пообещал каждому из нас по тысяче баксов, но мы с Джорджем слишком хорошо знаем этого засранца, чтобы поверить. И, тем не менее, Ричи удалось нас заинтриговать, тем более, что он упомянул, что у Брайана дрожал голос, когда он с ним разговаривал. Не могу представить этого мастодонта с дрожащим голосом – ей-богу, нет.
Так что ничего удивительного, что я отказался возвращаться домой.
Офис Брайана Люка находился в центре острова, на самом верху одной из трех высоток в городе. Наш городок невелик, к тому же стоит на небольшом холодном островке. Большая часть населения занимается рыбным промыслом, кто-то ездит на работу на материк, но таких немного. У нас несколько клубов, несколько баров, в которых мы обычно играли до появления Брайана. С его приходом мы все чаще стали ездить на материк, а Ричи, кажется, подумывает уже и о том, чтобы совсем переехать с острова. Он не говорит об этом, но мы трое знаем друг друга слишком долго, чтобы не видеть, когда кто-то что-то задумал. Я вижу, что Ричи рвется к большой жизни, а Джордж расстроен, что не может удержать его здесь, и заранее ностальгирует по прежним временам. А я… я не буду очень расстроен, если он уедет… в конце концов, тогда я перестану разрываться между нашей группой и Френчи. Может быть, все станет только лучше. И все-таки каждый раз, когда я ловлю себя на этой мысли, я сгораю со стыда и трусливо надеюсь, что мои товарищи не могут видеть меня насквозь так, как я вижу их.
Брайан встретил нас дежурной прохладной улыбкой, но было в его внешности что-то непривычное, странное… спустя пару минут я понял, что. Я всегда отмечал его ровную осанку - спина Брайана была такая прямая, словно он вечный участник военного парада. Сейчас его плечи слегка ссутулились, спина согнулась дугой, стоило ему усесться за стол. Впрочем, нет. Брайан не просто уселся – он упал на стул, будто лишившись сил.
- Брайан, ты в порядке? – забеспокоился Джордж, поглядев на его осунувшуюся сутулую фигурку. – Тебе нехорошо?
- Все нормально. Сядьте, поговорим.
Мы в легком замешательстве расселись вокруг его стола. С лица Джорджа все еще не сходило выражение тревоги (меня всегда забавляла его забота о ближнем), Ричи баловался с зажигалкой, изображая непринужденность, но мне было ясно, что он взволнован не меньше нашего.
- Ко мне приходил этот парень. Тот, что приглашает играть на вечеринке в Хэллоуин. Послушал ваши записи, сказал, вы ему подойдете… Его интересует один вопрос… - проговорил Брайан и замялся… - Жуткий тип…
- Какой вопрос?
- Он хотел знать, как вы относитесь к Богу, - медленно и четко ответил Брайан. В комнате повисла удивленная пауза. Лично я не знал, как на это реагировать, и только вопросительно уставился на друзей. Ричи ухмылялся, как обычно, углядев в ситуации что-то смешное, Джордж наоборот хмурился, а Брайан совсем обмяк за столом, подперев голову руками, и нельзя было понять, о чем он думает.
- Какая ему разница? – рассмеялся Ричи. – Что за бред?
- Я спросил его о том же, но он не ответил ничего конкретного, - еле слышно пробормотал Брайан.
- И что ты ему сказал? – спросил Джордж.
- Что вы атеисты – разве это не так?
Никто не отвечал. В комнатке снова повисло неприятное неловкое молчание.
- Вроде так, - сказал я, когда пауза уж слишком затянулась.
- Но какого хрена ему это знать? – спросил Ричи таким тоном, что непонятно было, смеется он или возмущается.
- Как он выглядел? – перебил его Джордж, первый из нас, кто сумел задать существенный вопрос. Брайан задумался на несколько секунд и чуть улыбнулся.
- Как Ален Делон в «Месье Кляйне».
Мы снова молча переглядывались. Я пытался понять, одного меня схватило за горло нехорошее предчувствие, или с друзьями то же самое? Ричи выглядел так, словно вот-вот прыснет в кулачек, а у Джорджа на лице застыло все то же смешное обеспокоенное выражение, так что, взглянув на него, я сам чуть не прыснул.
- И что ты об этом думаешь, Брай? – спросил Ричи. Он уже фамильярно сокращал имя Брайана, чего мы с Джорджем себе пока не позволяли.
Брайан потряс головой, будто отгоняя сон, и задумчиво поглядел на всех нас по очереди. Мы уставились на него с преданностью апостолов, будто только от его слов зависело, выступать ли нам завтра, а может, и не только это.
- Он скользкий тип. Но, если рассуждать логически… разве он может быть так уж опасен? Тем более, вечеринка у него в центре…
- В клубе?
- Нет, он оставил адрес. Правда, я не знаю, где это…
Брайан приехал на остров недавно, и еще не запомнил названия всех улиц. Мы знали весь остров как свои пять пальцев, так что, когда он прочел нам адрес дома, мы одновременно ахнули.
- Уоттс-Авеню, 5.
- Это же дом Комптона! – воскликнул Ричи. – Срань Господня! Этот тип устраивает Хэллоуин в доме Комптона?! Я восхищен! Я люблю этого парня! Я пошлю ему цветы!
- Уймись, Рик, - сказал Брайан. – Что это за дом? И что еще за Комптон?
- Чарли Мэнсон местного разлива, - ответил я. – Убийца, извращенец и всякое такое. Говорят, в его доме творится какая-то чертовщина. После того, как его поймали, дом пытались продать, но ничего не вышло. Он так и стоит запертый. Мы в детстве на спор заглядывали в окно, а Ричи даже отважился подняться на крыльцо.
- Да, я помню! – подхватил он. – Вы тряслись, как зайцы!
Ричи пришел в дико возбужденное состояние, и напоминал самого себя в одиннадцать лет. Его глаза сияли детским азартом, видно было, что он хоть сейчас готов нестись сломя голову в дом Комптона и играть там все, что угодно и для кого угодно.
- Ничего и не тряслись, - ответил Джордж, неожиданно улыбнувшись. – Ты сам трясся!
- Я? Да когда я трясся!
- Эй, вам не кажется, что сейчас не время…
- Да трясся ты! – не умолкал Джордж, и Ричи вторил ему даже громче и увереннее.
- Это вы вечно делали в штанишки…
- Умолкните! – рявкнул, наконец, Брайан. – Так мне сказать ему, что мы согласны? Или нет? Решайте поживей.
- Тебе, кажется, стало лучше, раз опять ядом плюешься? – огрызнулся Ричи, но довольно добродушно.
- Мы выступаем завтра или нет? – спросил я, опередив уже готового к контратаке Брайана.
- Ты смеешься? Я до смерти хочу туда пойти! Я не был в доме Комптона с одиннадцати лет! – воскликнул Ричи.
- Понторез! – протянул Джордж. – Ты в этот дом даже не заходил!
- Я был на крылечке – это считается.
- Не-а…
- Завязывайте! – взмолился я, не выдержав. – Мы же серьезно! Вы что, правда готовы выступать перед Аленом Делоном в доме Комптона в ночь на Хэллоуин?
Джордж и Ричи одинаково недоуменно смотрели на меня.
- Ну да, - сказал Джордж.
- Естественно! Тебе что, самому не любопытно? – подхватил Ричи.
- Ну… вроде да… - пробормотал я, пытаясь представить лицо Френчи, когда я скажу ей, где мы собрались выступать.
- Ну вот и все! Единогласно – как всегда! - хлопнул в ладоши Ричи. – А что делать с органом и ударными?
- Он сказал, что у него свой хаммонд и установка, не придется ничего тащить, просто надо прийти пораньше…
Они с Брайаном принялись обсуждать, когда нам следует появиться в доме Комптона, а я отдался во власть плохого предчувствия. Нет, все это определенно было очень и очень странно. Дом Комптона… разве его вообще можно снять? Закрытая вечеринка, незнакомый не местный тип… что-то я не припомню, чтобы на острове жил хоть какой-нибудь приблизительный «Ален Делон»… все это было очень странно, и, наверное, поэтому я, так же, как Джордж и Ричи, не мог отказаться. Мы стали закисать в этом болотце, нам хотелось встряски, приключения… и мне в том числе, даже с оглядкой на истерику Френчи.
Дом Комптона возвышался над улицей с приземистыми домиками, как мрачный караульный, как кладбищенский смотритель. Свет – слабый и дрожащий, как будто от свечи – горел только в окне на самом верхнем этаже. Это придавало дому сходство с каким-то дьявольским маяком.
Мы трое не сговариваясь, остановились, глядя на него. Все-таки у Комптона был отличный вкус. Дом, несмотря на свою мрачность, источал какое-то необъяснимое очарование. Высокие стены, заросшие плющом, терраса с коваными решеточками, прогнившая мебель на ней, истлевшее кресло. Высокая двустворчатая дверь, будто вход не в дом, а в собор или церковь, круглое окно над ней – в нем еще сохранилась мозаика из цветных стекол – изображение то ли розы, то ли солнца – теперь уже не разобрать. Крытая черепицей крыша – теперь часть ее обвалилась, меж труб свили гнезда птицы – и все-таки она до сих пор придает дому величественность. Дом-призрак, как Летучий Голландец, только на твердой земле. И это не делает его менее пугающим или менее очаровательным.
- Неплохо, а? – спросил Джордж. – В детстве он казался страшнее. Сейчас он даже красивый.
- Только не говори, что ты арендуешь его на ближайший уик-энд, - ухмыльнулся Ричи, поправив на плече чехол с саксом. – Только, похоже, у них проблемы с электричеством. Эй, Джонни, ты увидишь свои клавиши в темноте?
- Смотри, как бы я не промахнулся палочками мимо барабанов прямо по твоей остроумной заднице, - лихо парировал я.
- Неплохо, сынок, неплохо, - кивнул Ричи. – Пойдемте, чего ж мы стоим?
Мы медленно двинулись к дому. С океана сегодня дуло не так сильно, как обычно. Воздух был прозрачен и чист, на небо высыпали звезды, а всеобщее гуляние еще не началось – мы шли, наслаждаясь сладким осенним запахом воздуха, тишиной и собственным предвкушением чего-то необычного.
- Как Френчи? – спросил Джордж.
- Ох, не спрашивай. Проплакала весь вечер, - ответил я, машинально коснувшись вчерашней ссадины на лице.
- Бедняжка, - ухмыльнулся Джордж. Мы все знали, что он недолюбливает Френчи, а скорее всего – как я подозревал – просто ревнует. Он сам не прочь занять мое место, но, разумеется, это было бы предательством – увести у меня женщину – вот он и злится.
- Да, - кивнул я, сделав вид, что не заметил его саркастичного тона.
Разговор не клеился, как мы ни старались, и всю дорогу до дома Комптона мы молчали. Впрочем, с лучшими друзьями не бывает тяжелого молчания, так что прогулка получилась бы вполне приятной – если бы не ощущение, словно мы мотыльки, летящие на свет в окошке дома Комптона.
Мы запомнили калитку слегка заросшей, ограду – немного ржавой, а сад – чуть запущенным. Теперь дверь калитки едва поддалась под нашим натиском, ограды не было видно из-за опутавших ее, уже засохших листьев, а в саду не осталось и намека на дорожки. Наверное, летом трава здесь по пояс. Сейчас, в последний день октября, мы смогли пробраться сквозь заросли на крыльцо, но не без труда. Каким-то непостижимым образом в саду не было темно, хотя света с улицы почти не достигало. Все пространство вокруг дома было озарено каким-то мистическим молочно-белым светом, похожим на лунный, только ярче.
Преодолев путь до высоких «соборных» дверей, мы остановились на крылечке. Я ожидал, что Ричи пустится в воспоминания о лихом подвиге пятнадцатилетней давности, но он молчал, а, когда я взглянул на него, то не увидел на его лице привычной ухмылочки. Джорджу тоже явно было не по себе, как и мне. Но никто из нас ни за что не признался бы в этом первым.
- Тут есть звонок? – спросил Ричи, постаравшись изобразить бодрый тон.
- Электричество, похоже, не работает, - ответил Джордж и поднял тяжелое кольцо на двери. Он несколько раз ударил им о дверь, и мы выстроились на крыльце в шеренгу, ожидая, пока нас впустят. Однако за дверью не слышно было никакого шевеления, и Джордж постучал еще раз. Я поглядел на своих друзей: на лицах читалась одинаковая надежда: если и в третий раз не откроют – уходим, и шут с ней, с тысячей баксов.
Но едва Джордж отпустил кольцо, откуда-то сверху раздался незнакомый, но приятный баритон:
- Заходите! Там открыто!
Ричи соскочил с крыльца и задрал голову вверх в надежде увидеть хозяина.
- Нет там никого… - пробормотал он в ответ на наши вопросительные взгляды, вернувшись на крыльцо. – Толкни дверь, Джонни.
Я осторожно приложил ладонь к двери. Дерево было теплым и приятным на ощупь, однако дверь не поддавалась. Тогда, потянув дверь на себя, я почувствовал, что она шевельнулась, но будто петли слишком заржавели – не открывалась.
- Помогите. Она застряла, - позвал я Ричи и Джорджа. Втроем мы тащили дверь на себя, пока она, издав скрип, похожий на вздох, не поддалась, пробороздив по полу и сгребая с него многолетний сор.
Открыв дверь, мы замерли на пороге, не решаясь войти. Серебристый свет, озарявший сад, не проникал внутрь, и в холле царила непроглядная мгла. Лично у меня сердце колотилось где-то в горле, и совсем не хотелось проводить ночь в этом жутком месте… но тысяча долларов… да и потом… Хэллоуин обещает быть запоминающимся, если мы проведем его здесь…
На улице запустили фейерверк, и от звука разорвавшихся ракет мы одинаково вздрогнули и одинаково нервно рассмеялись.
- Идем, неудачники, - продолжая улыбаться, сказал Ричи, и первым шагнул в темноту. Мы с Джорджи помедлили еще секунду, переглянувшись на пороге. Светлые глаза Джорджа как-то пугающе ярко отражали серебряный свет сада – светились почти как кошачьи. Я с трудом оторвал от них взгляд – и шагнул в темноту вслед за Ричи.
- Тебе видно что-нибудь? Ричи?
- Это срань Господня… по-моему, тут не убирали со времен Филиппа Красивого!.. – откликнулся Ричи. – Вашу мать, паутина!.. сраная паутина…
- Спокойно, Рич, - крикнул ему я, хотя с успехом мог посоветовать то же самое себе.
- Эй, вы где?
- Джорджи? Иди на мой голос, сынок!
- Заткнись, Ричи.
- Тихо! – зашипел я на обоих. – Я слышу шаги.
Они замолкли и стало слышно еще отчетливее, как кто-то спускается к нам. Несколько минут тишину нарушали только звуки шагов да наше неспокойное дыхание. Вскоре по стенам заплясали длинные тени, а сверху пролился слабый свет – так и есть – к нам спускался человек со свечкой.
- Хай, ребята, - сказал он, увидев нас со второго этажа. Мы видели его плохо. Голос звучал молодо, но его обладатель явно прихрамывал на одну ногу.
- Привет, - сказал Ричи за троих. Человек медленно приближался к нам, и постепенно свеча выхватила из темноты и показала нам его лицо – действительно, «Ален Делон» в расцвете сорокалетней красоты.
- Прошу прощения за дверь, - сказал он, достигнув, наконец, нас и протягивая руку, за которую тут же ухватился Ричи. – Я подвернул лодыжку, и не мог спуститься быстро. Меня зовут Дэйв.
- Ричард.
- Джордж.
- Джон.
- Очень рад, - сказал Дэйв, вроде бы, всем нам, но так, словно он больше всех рад все-таки мне. – На самом деле здесь оказалось непросто найти группу… которая играла бы джаз, и играла прилично, и оказалась свободна в канун Дня всех святых… пойдемте наверх.
Дэйв, прихрамывая, стал подниматься по широкой, добротной лестнице, которая почти не скрипела под нами, несмотря на столько проведенных в застое лет.
- Мы, кажется, вообще единственный джаз-бэнд на острове.
- Я искал и на материке. Похоже, джаз вышел из моды, - грустно улыбнулся Дэйв. – Но я нашел вас. Хочу сразу предупредить… публика сегодня будет специфическая. Я не хотел бы, чтобы мои гости вас… шокировали.
- Почему вы думаете, что они нас шокируют? – спросил Ричи, которого, конечно, задело подозрение Дэйва, что его, Ричи, так легко шокировать. Дэйв только застенчиво улыбнулся в ответ.
- Увидите, - мы поднялись в коридор второго этажа, и Дэйв распахнул перед нами дверь в гостиную. – Прошу. Джон, вы ведь органист?
- Верно, - удивился я его проницательности.
- Тогда орган к вашим услугам – вы, должно быть, хотите все проверить… - он говорил что-то еще, но никто из нас уже его не слушал – мы пораженно уставились на открывшееся нам зрелище. В жизни не видел гостиной огромней, чем эта. Стены терялись где-то во мраке, витражные окна взмывали к потолку, который, в свою очередь, куполом возносился над комнатой, придавая ей сходство с древним собором. Центр зала был слабо освещен свечами, которые зажигала длинноволосая девушка. По краям комнаты смутно угадывались очертания столиков, диванов и стульев, в левом углу на возвышении сцены серебрилась микрофонная стойка возле Хаммонд-органа, такого роскошного, какой мне и не снился.
- Боже мой! – не сдержал я восхищенного возгласа. Дэйв звонко хохотнул и – ей-богу – подмигнул мне.
- Вы ведь, кажется, атеисты? Что вам за дело до Бога? – весело спросил он. Никто из нас не стал отвечать – все приняли вопрос за шутку. – У вас не так много времени для репетиции, - напомнил он безукоризненным тоном, и мы, только сейчас начиная приходить в себя от шока, бросились к сцене.
Я пробежался по клавишам органа (звучание привело меня в полный восторг), спел пару тактов в микрофон, и только тогда понял, что все это работает от электричества.
- Дэйв! – позвал я хозяина дома. Он все это время бродил по залу, прихрамывая, слушал, как мы играем, и его тень то и дело пританцовывала в такт нашей музыке. Девушка зажгла уже почти все свечи, и стало совсем светло.
- Да, Джон?
- Разве здесь есть электричество?
- Разумеется, есть.
- Тогда почему свечи…
- Ну бросьте, Джон! Сегодня же Хэллоуин. И потом, мои гости не жалуют яркий свет, - снова таинственно улыбнулся Дэйв. – Я не представил вам своего помощника. Тревор, подойди сюда.
Изумленные, мы наблюдали, как человек, которого мы приняли за девушку, летящей походкой подходит к нам.
- Трев, - представил его Дэйв. – Моя правая рука.
- Доброго вечера, - слегка поклонился нам Трев, изящный и хрупкий, с густыми рыжими волосами до колен и лицом без явных признаков пола – не удивительно, что мы приняли его за девушку.
- Это Ричард, прекрасный саксофонист, как ты мог слышать, Джордж – из него вышел бы второй Эрик Клэптон, задержись он чуть дольше, и Джон.
Джордж был явно смущен странной рекомендацией, а я – удивлен отсутствием какой бы то ни было. Однако Тревор выглядел так, словно ему мое имя сказало больше, чем могли бы поведать любые разъяснения. Он заинтересованно заглянул мне в лицо своими огромными глазами и улыбнулся чарующе и невероятно женственно – я не знал, куда себя девать от смущения – не привык, чтобы на меня вот так смотрели мужчины с бесполыми лицами.
- Но надо поторопиться. Скоро прибудут гости, - хлопнул в ладоши Дэйв. – Вы готовы? – спросил он нас. Мы закивали в ответ. – Хорошо. Трев, принеси вина и готовься встречать их.
- Слушаюсь, - поклонился Трев Дэйву гораздо ниже, чем нам, и вышел в коридор все той же невесомой походкой нимфы.
Дэйв не смотрел на нас, и мы сумели наконец, пораженно переглянуться, обсуждая одним взглядом сразу все – и странность хозяина, и его намеки на гостей, и двуполость Тревора.
- Хозяин, - промурлыкал вдруг рядом его голос. Быстро же он обернулся! Мы отвернуться не успели, как он уже вернулся с бокалом вина. Дэйв пригубил немного из бокала и занял позицию напротив круглого витража, что расположен как раз над дверью.
- Они прибудут с минуты на минуту, - сказал Тревор, в чем не было, кажется, ни малейшей необходимости – Дэйв ожидал гостей без напоминаний. Я только сейчас заметил, как сгустилась тьма за окном. Когда мы пришли, вокруг разливался таинственный свет, теперь от него не осталось и воспоминаний – ночь за окном стала непроглядной, как чернила, как сама тьма.
Я задумался о таинственном исчезновении света, так что бой часов застал меня врасплох даже больше, чем остальных: я вздрогнул, услышав хриплый, будто доносящийся из-под земли, тугой звук. Боммммм-бомммммммм…
- Неплохо же делали часы в те времена, - усмехнулся Ричи, правда, довольно нервно. – До сих пор точны…
Он как будто собирался продолжить мысль, что, в общем-то, очень на него похоже, однако, даже у Ричи не хватит самообладания, чтобы трепать какую-нибудь дребедень, когда прямо над головой вдруг вдребезги разлетается стекло витража.
Мы трое одинаково пригнулись, закрывая руками головы, когда я заметил нечто странное: звук разбившегося стекла мы слышали, как оно разлетелось в разные стороны – видели, но где звук обрушившихся на пол осколков?
Не я один, оставив опасения, уставился на окно. Ричи и Джордж тоже уже с довольно идиотским непонимающим видом таращились вверх. А таращиться было на что. Осколки зависли в воздухе, будто в невесомости, а сквозь пустую раму влетали… очевидно, гости. Влетали не сами по себе: первой появилась женщина верхом на мужчине – оба почти голые, со светлой, серебрящейся кожей. От них как будто исходило сияние вроде того, что освещало недавно сад. За ними следовал некий крылатый господин, отнюдь не ангельского вида. Да и крылья у него были не пернатые, а кожистые, как у доисторического ящера или дракона, если хотите. Он размахивал своими крыльями так, что нас обдало порывом ветра, когда он пролетел близко. Сделав сальто в воздухе, гость ловко приземлился на ноги прямо перед носом Дэйва (тот даже умудрился не отшатнуться от летящей на него махины), и поклонился ему так же, как кланялся Тревор, если не ниже. Тревор, кстати, уже занял место за барной стойкой, и угощал напитками первых гостей. Я увлекся полетом незнакомца так, что не заметил появления еще с десятка персонажей: теперь по залу уже прогуливались бородатые мужчины в старинных фраках, женщина, обнаженная, но покрытая татуировкой с головы до ног, мужчина в форме «Манчестер Юнайтед», отчего-то слегка дымящейся (может, напоролся на свечу?), группа человек из пяти, одетая целиком и полностью в кожу, напоминавшая садомазохистов. Когда я снова посмотрел на витраж, в него влетал человек на огромной земляничине. Он обнимал ее так нежно, словно это была его возлюбленная. Вслед за ним протиснулась громадная рыбья голова. Похоже, что тело в окно не пролезало. Рыба таращила глаза и хлопала ртом – это были оглушительные, влажные хлопки, отвратительней звука не припомню за всю жизнь, а ведь я слышал, как поет Ричи. Дэйв сам подошел к витражу поближе и радушно поприветствовал рыбу, правда, не по-английски, так что никто из нас не понял, что он сказал. В ответ рыба распахнула свой омерзительный рот – если бы рыбы могли зевать, это выглядело бы именно так. Из ее пасти заструилась густая, матово-белая жидкость и по ней, как с горки в аквапарке, скатились на пол зала несколько человек с кожей, напоминавшей рыбью чешую. Один из них, поклонившись Дэйву, не удержался от объятий. Дэйв, смеясь, похлопал его по спине, по которой, кстати пролегал небольшой плавник – прямо по позвоночнику.
- Охренеть костюмы, а? – Ричи не мог молчать больше десяти минут кряду. – В жизни таких не видел! И как они так летают? А?
- Да хрен их знает, - ответил я. – Это вообще не наше дело. Мы же не в гостях.
- Вот кстати, да! – подхватил Джордж, который, по-моему, с удовольствием сделал бы что угодно, лишь бы не таращиться на всю эту странную картину. – Разве нам не надо уже играть? Пошли.
Мы с Ричи тоже с радостью ухватились за это предложение. Признаться, от этого калейдоскопа странных гостей у меня уже голова пошла кругом, я боялся, как бы не запороть все выступление из-за дрожащих пальцев. Я все понимаю – костюмы… но костюм, позволяющий летать по комнате, делать сальто… и вообще, их одеяния совсем не выглядели костюмами…
Однако Ричи уже выдувал вступление к нашему первому номеру, и я сосредоточился на клавиатуре. Странно, но игралось сегодня даже лучше, чем обычно. Не припомню у себя такой роскошной техники. Не то чтобы я потрясающий пианист, и джаз для меня тем более сложен, потому что часто я просто не могу выдержать нужный темп. Но сегодня все шло прекрасно. Временами мне начинало казаться, что это вообще не мои руки – настолько резво они носились по клавишам. Я перехватил удивленно-восхищенный взгляд друзей, но смог только пожать плечами да обалдело ухмыльнуться. Впрочем, они сегодня тоже были в ударе, может быть, вдохновленные моим примером, а может, по той же неясной причине, что и я – Джордж и Ричи исполняли свои уже приевшиеся партии с настоящей виртуозностью. Оба разошлись в импровизации до таких немыслимых вариаций… никогда не заподозрил бы в них такого таланта, как, впрочем, и в себе самом. Может быть, дело в ауре этого места? Или в том, что сейчас мы впервые пытаемся спастись в музыке, отогнать ею свой страх, замешательство – в общем, спасаемся?
Дэйв словно неожиданно вспомнил о нашем существовании, стоило нам заиграть. Краем глаза я заметил, как он рассказывает кучке гостей что-то, изредка указывая на нас глазами. Мне одному кажется, что смотрит он, в основном, на меня?
Гости потихоньку заполнили зал, и, как только последний – приземистый мужичок, у которого из носа свисали ярко-розовые пряди волос, заплетенные в косы – раскланялся с хозяином, Дэйв поднял глаза к витражу – и стекла, так и висевшие до сих пор в воздухе, сложились в прежний рисунок. Теперь стекло выглядело так, словно никогда не разбивалось.
Я не смог не переглянуться с ребятами, невербально обсуждая этот фокус. Ричи повращал бровями, словно говоря: мало ли, до чего современная техника дошла. Джордж явно был настроен менее оптимистично. На его лице ясно читалось сожаление от того, что мы вообще сюда пришли. И что-то я никак не пойму, чья же позиция мне ближе.
Вечеринка началась. Гости бродили по залу с бокалами, танцевали и флиртовали, как обычные люди. Я даже начал расслабляться – хрен с ними, с полетами, с разбивающимися и самовосстанавливающимися стеклами, хрен с ним со всем – сегодня Хэллоуин, сегодня и не такое доведется повидать. Главное, что теперь все ведут себя вполне адекватно, и вообще мое дело – орган и барабаны. И все-таки я слишком часто ловил на себе взгляды то Дэйва, то Тревора, то кого-нибудь из гостей – слишком часто, чтобы не заподозрить хоть чего-нибудь в глубине души.
Мы играли почти час, когда Дэйв подошел к сцене, с улыбкой поднялся наверх и подошел к моему органу.
- Не хотите передохнуть? Должно быть, устали? – предложил он. Я пожал плечами и взглянул на друзей. Оба были уже мокрые от пота, и, думаю, не отказались бы выпить чего-нибудь.
- Спасибо, - кивнул я Дэйву. – Не больше десяти минут.
- Не волнуйтесь об этом, - рассмеялся он. – Я же не рабовладелец! Пойдемте к Тревору, он вас угостит.
Я поймал взгляды друзей и мотнул головой в сторону стойки. До конца песни как раз оставалось не больше пяти тактов. Ричи с энтузиазмом закивал головой, Джордж нехотя согласился на перерыв. Во всяком случае, восторга он точно не выказал. Странно. Обычно Джордж рвется на перерыв раньше всех – он просто физически устает носиться по сцене галопом, а играть, стоя на месте, у него не выходит.
- Браво, ребята. Замечательно играете, - похвалил нас Тревор, стоило нам подойти к его стойке. – Давно вы в группе?
- Не очень. Мы уже давно играли каждый по отдельности, а с год назад решили создать джаз-бенд, - ответил Ричи.
- Ты играешь на саксе.
- Да. Кстати, сколько себя помню. У моего папаши был старенький сакс, он играл из рук вон… но я с детства мог что-нибудь выдувать в свое удовольствие. Потом – школа… ну, там ничему хорошему не научили, как водится…
Мы с Джорджем переглянулись и дружно закатили глаза. Ричи треплется даже тогда, когда ему не очень-то хочется. Что-то я не заметил, чтобы этот Тревор так уж ему приглянулся, чтобы был резон откровенничать. Нет, Ричи опять просто не может себя заткнуть. Тревор слушал его с приличествующим вниманием, облокотившись на стойку.
- Кажется, Ричард нашел достойного собеседника? - прозвучал у меня за спиной голос Дэйва. Я даже как-то умудрился не вздрогнуть.
- Скорее, слушателя.
- Ему подходит эта роль. Трев не разговорчив, - улыбнулся Дэйв натурально как Ален Делон. – Мои гости в восторге от музыки.
- Я очень рад, - кивнул я. – А… если не секрет… что это за фокус со стеклом?
- Когда оно склеилось обратно? Это не фокус. Это просто стекло разбилось… и склеилось.
Я выдавил усмешку, словно Дэйв неплохо пошутил: ну и ладно, не очень-то и хотелось мне это знать.
- Джон… откуда у вас эта… царапина?
Царапина – ну, это, конечно, мягко сказано. Синяк расползся на половину щеки. Однако, забавно, что ему интересно – с чего бы?
- Это… следы размолвки с моей девушкой.
- Опасно же ссориться с нынешними девушками! – рассмеялся Дэйв. – Впрочем, вы легко отделались – я хромаю до сих пор.
- До сих пор?
- Да, это было… пару сотен лет назад, - ответил Дэйв вполне серьезно. – Женщины все-таки самые удивительные животные в этом мире. Хотя иногда не понимаешь, за каким хреном Он их создал.
- Он? Разве вы не атеист? - вмешался – неожиданно – Джордж.
- С чего бы вы это взяли? Джордж, верно?
- Да.
- Погодите… - Дэйв вдруг хитро улыбнулся и окинул нас взглядом. – Ричард, Джон и Джордж… а где же Пол? – спросил он и расхохотался, будто отмочил шутку века. Тревор, который, оказывается, успевал следить и за нашим разговором, присоединился лающим смехом.
- Что? Что такое? – всполошился Ричи.
- Они обнаружили, что нас зовут, как битлов, - пояснил Джордж, все еще напряженно вглядываясь в Дэйва.
- Кстати, Джона и Джорджа я успел повидать. А Ринго и Пол до меня пока не дошли. Но ничего, - улыбнулся Дэйв и подмигнул Тревору. – Еще дойдут.
Мы трое непонимающе переглянулись, приходя с молчаливому согласию: лучше ничего не переспрашивать. Этот Дэйв все равно как-нибудь вывернется, чтоб не рассказывать ничего конкретного.
- Ну что, мы, пожалуй, пойдем на сцену? – предложил я. Джордж и Ричи забормотали что-то ободряющее. Дэйв ничего не отвечал. Он снова смотрел на меня, потирая подбородок, словно прикидывая что-то на мой счет.
- Возвращайтесь, - улыбнулся Тревор, в основном, Ричи. Тот скривил губы в подобии улыбки, и состроил нам гримасу отвращения, как только мы отошли от стойки. Но нам было не до его ужимок.
- Какого хрена тут творится? – заговорил Джордж.
- Если б я знал. Он не отвечает ни на один вопрос, и я в жизни не видел таких радушных заказчиков.
- И он наврал нам про свое имя, - сказал Ричи. – Этот Тревор зовет его не Дэйв, а как-то Дэйвил или что-то в этом роде. Я спросил, что это значит, но он только оскалился и сказал, что Дэйв родился в Иллинойсе. Я один не вижу связи?
- Дэйвил… что бы это значило… Дэйвил, - бормотал Джордж. – И он явно неравнодушен к Джонни, а?
- Вот-вот! – воскликнул я. – Вам тоже так показалось? Не знаю, как вас – меня это пугает. У него какой-то мерзкий взгляд, когда он на меня смотрит…
- Просто-таки плотоядный! – подхватил Ричи и засмеялся. Нет, этот парень никогда не может быть серьезным.
- Знаешь, может, нам отказаться от его денег и уйти, пока еще не поздно? – шепотом спросил Джордж. И хотя идея сначала показалась мне вполне здравой, я все равно не мог представить себе такой ситуации. Что мы скажем Брайану? Что Хэллоуин был слишком Хэллоуин, и мы наделали в штаны и убежали? Да и потом… раз уж взялись, надо выполнять.
- Нет, Джорджи, не вариант. Доиграем до конца, - сказал я, краем глаза заметив, как Дэйв отсалютовал мне бокалом – сразу же после этих слов.
Вернуться на сцену было как вернуться домой. Снова музыка заняла большую часть наших мыслей, снова мы чувствовали себя единым целым, и все плохие предчувствия потихоньку рассеивались. Мы играли, гости танцевали, крылатый мужик описывал над нами круги, танцуя в воздухе.
Я не заметил, когда что-то начало меняться. Снова забили часы – на этот раз, уже три ночи, как вдруг… впрочем нет, здесь я уже теряюсь: быстро это произошло, или постепенно – просто я не замечал, но в какой-то момент мне стало казаться, что комната уменьшается в размере и становится темней. Если второе можно списать на ненадежность освещения, то как объяснить явное приближение стен. Когда мы пришли, их было почти не видно, теперь мне достаточно сделать двадцать шагов что в одну, что в другую сторону, чтобы дотронуться до стены – они совсем близко, а барная стойка прижата теперь почти вплотную к сцене.
Я попытался поймать взгляд кого-нибудь из друзей, но оба были так увлечены музыкой, что не видели меня.
Часы ударили в первый раз – и все танцевавшие гости замерли, сидящие – встали. Только Дэйв остался сидеть за стойкой. Теперь, услышав тишину в зале, Ричи и Джордж тоже стали озираться по сторонам, но, как и я, не могли найти разумных объяснений происходящему. Я бросил взгляд в зал и замер от неожиданности и, наверное все-таки от страха: все эти люди стояли абсолютно прямо, уставившись на сцену пустым взглядом. То ли армия, то ли секта… так или иначе, это было более жутко, чем блюющая людьми рыба или человек-динозавр. Я почувствовал себя под прицелом. Собственно, мы и были под прицелом сотни пар глаз. И сейчас они как будто взвели курок.
- Итак, - заговорил Дэйв в полной тишине (сам не заметил, как мы перестали играть), - вот он, момент истины. Вы любители задавать вопросы… - в зале раздался смех, но тут же стих: Дэйв продолжал говорить. – Я готов вам теперь на них ответить. Мое имя… вранье. Этот зал, этот праздник – вранье еще большее, вернее, ваш самообман. А ведь вас предупреждали… но нет… разве можно всерьез относиться к словам женщины, а, Джон? В самом деле, твоя мужская гордость не позволяет тебе довериться ее чувствам? Впрочем, твоя гордость уже ничего тебе не позволяет. Как и вам двоим. Ты, Ричи, собираешься сбежать, кинуть свою группу – кинуть всех на хрен – ты для них слишком важная птица, а?
Я взглянул на Ричи и увидел, как он залился краской.
- А ты, Джордж? Тоже считаешь, что мужчина должен справляться со своими проблемами сам, не так ли? И что, ничего лучше мыла и веревки мужчина не придумал? Ну разумеется, это будет красивый жест, широкий… как это мужественно – лишить себя жизни!
