Я просыпаюсь. На часах полночь. Скоро придет Он...
Мне страшно. "Это сон, это всего лишь сон!" - шепчу я. Но успокоиться не могу. "Это сон наяву! Я не должен бояться!". Как же не бояться, если тебя уже семь лет преследует один и тот же кошмар? Нет, я не могу. Я боюсь. Мне страшно. После смерти родителей что-то или кто-то хочет отправить меня к ним. Они, наверное, в Раю. А я мытарствую на земле. И мытарство для меня - это Он. Я не знаю, кто Он. И не хочу знать. Я знаю только, что Он хочет меня...
Лучше забраться под одеяло... Боже, как холодно! Хочется крикнуть, позвать на помощь соседку - ярую коммунистку бабу Марфу - но горло сухо. Ни капли слюны. Хочется дотянуться до выключателя. Свет еще не дали, точно! Но можно еще попробовать встать, добежать в потемках до кухни, схватить спички и снова броситься в постель. Это мой единственный шанс. Сколько шагов до заветного коробка на советской плите "Бирюза"? Шесть, семь? Может быть, я успею... Чу! Кажется, что на кухне что-то шаркнуло. Может, холодный сентябрьский ветер? Но я не открывал форточку... О Боже, это Он! Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...
Я чувствую, что Он приближается...
Вот открылась дверь в мою спальню. Он уже на пороге. До боли знакомый гуманоидный силуэт, озаренный диким лунным светом. До ужаса знакомый, темный и мрачный голос.
- Ты спишь?
Сердце выбивает чечетку. Мои кучерявые волосы "а ля Чаушеску" шевелятся. Боже, помоги мне! Это моя последняя ночь, я уверен. Голова отчего-то кивнула.
- Знаю. Поэтому спи. Спи...
Его голос почему-то становится нежным и родным. Папа... Кажется, он с мамой убаюкивают меня. Мама...
- Спи, а я уйду далеко, за пределы грез. Далеко...
Сладкая колыбельная слышится в ушах.
Глаза начинают слипаться. Голова тяжелеет. В виске что-то нервно колотит. Хочется выбросить все из головы, уснуть и встать в полдень завтрашнего дня. Пусть Он стоит и бормочет себе под нос нелепые фразы... Он всего лишь сон. Он не существует. Становится как-то сладко - волны сна бьются о берег моего тела. Он добрый...
- Мама! Папа!
- Сынок!
- Ваня!
- Ванюшка...
Почему-то представляется наш первый дом, в Харбине. Домохозяйка Лю встречает меня:
- Ваня приехаль! Из столици! Хозяинь!
Я бегу через пшеничное море к особняку. Белый мрамор колонн... Восточная кирпичная крыша... На двери вывеска: "2009. Компания Левкины и Ко. Антиквариат и музыкальные инструменты".
Теперь это уже не вернуть... Сколько лет прошло с тех пор. Сколько слез было пролито по ночам, здесь, в московской квартире, вместе с покойной бабушкой... Теперь от всего этого осталась лишь пыль воспоминаний...
Нет! Это ловушка! Я понял! Я должен проснуться!
- Да. Но ты не проснешься!
Помогите! Ты хочешь меня убить! За что?
- Сынок!
Голос мамы впился в сердце как финский нож.
Он издевается! Прекрати! Хватит.
- Ваня! Ваня приехаль!
Умоляю тебя, уходи!
- Ты хочешь жить?
Теперь мои мысли не могут ему ответить. Я чувствую, как мои глаза раскрываются. То, что я вижу, бросает меня в ужас.
ОН МЕРТВЕЦ! Нет, это даже хуже мертвеца. Я не опишу Его словами. Это мне не под силу. Он ужасен. Его лицо - смесь гноя, плазмы и крови. Мозг раскалывается на части... Становится невыносимо холодно...
Он смотрит на меня. Он желает моей смерти. Мне плохо... Голова теряется где-то в цепи воспоминаний.
- Ваня!
Он смеется. В глазах мелькает лезвие ножа...
Меня нет. Есть только я и Он. И мои родители. Мы мчимся где-то далеко, в космосе. Вокруг нас - бесконечная вечность... И звезды... Воспоминания тихо умирают в моей отяжелевшей голове. Я - призрак... Снова все тот же голос.
- Ты спишь?
В глаза врезается яркий свет. Я вижу белую маску врача.
- Как же вас так угораздило-то, Иван Сергеевич?
- Саня...
Рука тянется к хирургу.
- Лежите, лежите. У Вас все тело окровавлено. Где же вы так упали?
Свет. Я лечу в каком-то туннеле. Вижу свет... Кто-то считает: "Десять... Девять... Пять... Один... ПРОСНИСЬ!"
И я просыпаюсь. Нет никого. Есть только я.
И Он. Его тень мелькнула передо мной.
- Ваня...
