Старый вампир брел по улице. Неясный свет фонарей почти не разгонял желтовато-серый сумрак, завуалированный грязным туманом. Мертвые корявые ветви деревьев пронзали больное небо, забитое распухшими телами серых туч. С плеча вампира отвалился кусок прогнившей плоти. Мертвые пропревшие листья тут же накрыли его, спрятав под покрывалом смерти.
Затхлый ветер гнал листья в бесконечную пустоту затмения. Вампир посмотрел вперед. Черная дорога уходила в серую пустоту, сквозь которую просвечивали бледно-желтые пятна бесполезных фонарей. Тучи давили небо.. Оно зловеще нависало над пространством. Холодный противный ветер рвал остатки сгнившей одежды. Мозг сковывали мысли.. Одержимый идеей смерти, вампир искал жертву. Шатаясь, он еле брел по дороге. Вечной дороге.
Линии дождя прочертили в воздухе рисунок унылости. Ненадолго зависли, не касаясь земли. И умирающим шелестом упали на склизкую грязь, еще больше разжижая ее. Ноги скользили в мягкой гладкой земле. Дождь противно стекал по почти бесчувственному телу. Змеиное шипение на плече - кислота дождя разъедает трухлявую плоть, рассыпающуюся от тягучего давления веков. Сквозь тухлое молоко тумана проступила темная тень в переплетениях живого тепла. Она шла навстречу, продавливая умирающую реальность яркими сполохами живых мыслей и надежд, теснящихся в голове. Длинный плащ скрывал прекрасное тело, дышащее жизнью. Девушка торопливо шла, пытаясь прорвать путы осени. Вампир карикатурно улыбнулся, обнажая старые желтые зубы, и приподнял остатки рваной шляпы в приветственном кивке. Девушка, косо посмотрев на него, прибавила шаг. Она видела только старого пьяницу, забывшегося в тяготах жизни. Вампир обернулся ей вослед. О да, она видела пьяницу! Из самых глубин ада его души поднялось желание снова ощутить легкий вкус смерти, оседающий кровавым оттиском несбывшихся мыслей на губах. Чернота захлестнула мир, и сквозь сгустки черноты маячил красных огонек жизни… чужой жизни, которая так и притягивала холод смерти. О, да… с дьявольски прекрасной улыбкой на губах, кривящихся в предвкушении смерти, вампир криво развернулся, слегка пошатываясь на истончившихся костях дрянного тела. Рывок отчаянья и последний всплеск затерявшейся было в забвении силы. Теплый огонек жизни оказался в липком объятии древних костей и мышц. Слабое трепыхание сопротивления и нежелания смерти. Сильная, теплая. ЖИВАЯ. Перед глазами, пробивая алым светом бесполезную пленку кожи и мышц сильной шеи, проявилась тонкая пульсирующая кровью артерия. По телу пробежала дрожь.
Вампир сильнее сжал теплый огонь жизни. Рукой нежно отклонил ее голову в сторону, еще больше обнажая трепещущую артерию. Девушка пыталась сопротивляться.. Разжав сведенные судорогой челюсти, он вонзил клыки в тонкий переплет волокон мышц. Легкий треск оболочки кровеносной жилы заставил сильнее биться сердце. Кровь.. кровь.. бесконечным потоком она ворвалась в глотку, порвав застаревший тлен забытья.. Нежным бальзамом залила саднящую боль пересохшего горла. Красное тепло животворящей крови с каждым толчком сердца заполняло все его существо. Она бежала мощным потоком по пустым жилам, уже забывшим ее сладкую тяжесть. Расправляя, а где-то и разрывая тонкие стенки капилляров. Трепещущий огонек жизни уже не сопротивлялся могучему порыву смерти. Он отдавал всего себя, сладким теплом перетекая в мертвую плоть вампира. но этот поток все утихал и утихал, забываясь в пустоте темных улиц, в давящих тучах, в склизком тумане, заполняющем горло привкусом железа, в темноте, уже начавшей захлестывать мысли… Слезы текли по щекам умирающей девушки...
Вампир с сожалением ребенка, у которого нечаянно сломалась игрушка, выпустил из рук остывающее тело. Последнее дыхание сорвалось с губ легким облачком сожаления и упало со стуком серебра на грязь умирающей осени. Изящным движением руки театрального завсегдатая вампир смахнул алые капли со своего подбородка. Кровь бешеным потоком мчалась по венам, наполняя тело новой жизнью. В голове звучал рок бешеного ритма крови, перемешанного со звоном мертвых колоколов и воем оперных певиц в театре. Трухлявое окружение гнилостной осени рассыпалось под криком смеха, вырвавшегося из мощной глотки возродившегося актера смерти…
