Шамай тяжело вздохнула, глядя в окно. Она обхватила себя руками, чтобы было теплее. Весь день лил дождь, жара сменилась прохладой. Но эта погода лучше всего отражала настроение, что царило в селе. Напряжение… тревога… отчаяние…
Уже две недели, как пропала Айзанат. Она ушла от Шамай, но домой так и не вернулась. Ее телефон нашли недалеко от дома, но самой девушки и след простыл. Никто не знал, жива ли она. Поначалу все думали, что ее, возможно, украл какой-нибудь отвергнутый жених. В последнее время к ней много сватались. Но никто не звонил. Не было никаких вестей про Айзанат, что с ней, жива ли она, здорова. Не было ничего. Ее искали сначала по всему селу, затем по району, теперь поиски распространили и на Махачкалу. Весь сентябрь прошел в напряженных поисках. Шамай как могла помогала и поддерживала дядю Нажмудина и тетю Савдат. Последней было тяжелее всех. И девушка не знала, чем можно помочь горю матери.
Наступил октябрь, время постоянных дождей и стремительно приближающих холодов. Шамай занесла в дом охапку дров, бросив их перед железной печкой. Она прошла в соседнюю комнату, где должен был делать уроки Алишка. Но сорванец вместо этого развернул за своим рабочим столом настоящие боевые действия при участии игрушечных солдатиков и самодельных машинок.
- Али! – всплеснула руками Шамай. – Я же тебе сказала уроки делать! Шалопай!
Она подошла к брату, отвесила ему подзатыльник и, собрав всех его солдатиков и машинки, закинула их в карман передника.
- Отдам, когда проверю, все ли домашние задания выполнил.
- Я устал делать, у меня не получается! – сокрушенно заявил семилетка.
- А ты даже не пробовал сделать так, чтобы получилось, – отрезала старшая сестра, и развернувшись направилась к двери. – Через полчаса зайду и проверю, чем занимаешься, – предупредила она и вышла.
Насчет ужина Шамай решила не заморачиваться и пожарила картошку. Подкинув в горящую печь свежих дров, она взобралась на старенький диван темно-зеленого цвета с бордовыми цветами, открыла книжку и попыталась сосредоточиться на чтении. Но что-то постоянно мешало ей, ее мысли были в напряжении. Решив немного отдохнуть, она прислонила голову к спинке дивана и прикрыла веки. Ее мысли были похожи на воронку, они затягивали в себя, каждая пыталась привлечь внимание к себе, но ни на одной внимание Шамай не задерживалось больше мгновения. Вдруг перед глазами появилась мутная картинка, белый потолок и желтый свет лампочки, в нос ударил резкий запах таблеток, какой бывает в больницах. Но затем наступила темнота, девушка проснулась и несколько раз зажмурилась, чтобы стряхнуть остатки столь странного сна. Сев и потянувшись, Шамай попыталась выкинуть из головы вернувшиеся тревожные мысли. Она вышла в коридор и стала разглядывать сад. В сумерках он приобретал таинственность, которую девушка к своему удивлению только теперь заметила. Раньше ей даже в голову не приходило просто так стоять и разглядывать сад, и она с досадой отметила это упущение. Потому что он был прекрасен и приносил некоторое умиротворение, приводил мысли в порядок, заглушал их беспорядочный поток и жужжание. Девушка впервые за все время пребывания в селе смогла вздохнуть спокойно, даже облегченно. И все проблемы казались ей легко разрешимыми. Она улыбнулась и медленно прикрыла веки, наслаждаясь тем мгновением спокойствия, что наступил для нее.
Вдруг детский плач нарушил тишину. Он был похож на вой, и столько отчаяния и боли было в этом детском завывании, что все внутри Шамай похолодело от внезапно нахлынувшего ужаса. Она развернулась и бросилась в комнату, где ее братик делал уроки.
- Али, что случилось? – крикнула она, но брат не ответил.
Ворвавшись в комнату, девушка с облегчением обнаружила Алишку читающим заданное по литературе, и ее не смутил тот факт, что делал он это с орущими наушниками в ушах. Главное для нее было то, что с ним все хорошо. Но детский плач не прекращался. Шамай не могла понять, откуда он доносится. Она вернулась в коридор, сердце разрывалось от звука жуткого плача. Она выбежала на задний двор, плач стал сильнее. Развернувшись ровно на сто восемьдесят градусов, она поднялась на второй этаж по внешней лестнице. Стоя между комнатами, девушка озиралась по сторонам, не имея понятия, откуда плач. В одном Шамай была уверена, его источник точно где-то в доме. Ее плечи слегка вздрогнули от внезапно появившейся догадки, и она медленно подняла глаза наверх, посмотрев прямо на квадратное отверстие в потолке, что был входом на чердак. Она твердо уверилась в том, что кто бы ни плакал так душераздирающе сейчас, этот кто-то находится на чердаке. Ей вдруг стало не по себе, в голове беспорядочно роились вопросы:
«Кто же там наверху? Как он туда забрался? Что там произошло? Почему он так плачет?»
Жуткие крики смешались с плачем, будто на ребенка напали. Девушка вздрогнула и избавилась от внезапно охватившего ее оцепенения.
- Эй, там! Я иду, потерпи малыш, я сейчас помогу тебе, – крикнула Шамай.
Она пристроила лестницу ко входу, убедилась в том, что она надежно стоит, и стала подниматься. И только на самом верху вдруг поняла, что у нее нет с собой фонарика, чтобы осветить вокруг пространство. На чердак не был проведен ток. Она полезла в карман олимпийки и, вытащив телефон, стала светить им себе дорогу.
- Потерпи малыш, я уже близко, - вновь крикнула Шамай.
Но, как только она обеими ногами вступила на чердак, плач прекратился, будто его и не было вовсе. Никаких всхлипываний, завываний или икоты. Ничего. Наступила тишина.
- Эй, ты где? – позвала девушка, но никто ей не ответил. – Малыш выходи! Я не обижу тебя… я хочу помочь…
Лишь спустя несколько минут, когда Шамай все осмотрела, она поняла, что чердак был пуст. Здесь никого не было. В полном смятении она стала спускаться вниз. Все ее мысли были поглощены произошедшим. Она не понимала, как такое могло произойти, ведь она была уверена, что на чердаке кто-то плачет.
- Что ты там делала? – вдруг спросил неизвестно откуда взявшийся Али.
От неожиданности Шамай дернулась, лестница покачнулась, девушка навалилась на нее, чтобы та не опрокинулась, и подняла глаза наверх. Но та уже сдвинулась на достаточное расстояние, и Шамай вместе с лестницей полетели вниз. Страшный грохот разнесся по всему дому, но не это напугало девушку. Она готова была поклясться, что видела, как из темноты чердака появилась детская ручка и оттолкнула лестницу.
К ней тут же подбежал братик, помогая встать.
- Ё, осторожней же надо быть, – запричитал мальчишка, но девушка почти не чувствовала боли. Она запрокинула голову, уставившись в темноту чердака, сердце ее колотилось, будто собирается выпрыгнуть из груди.
Они спустились на первый этаж и вошли в печную комнату. Шамай немного прихрамывала, и только когда она села и смогла немного успокоиться, обнаружила, что умудрилась вывихнуть лодыжку, разбить колено и ободрать руки от локтя до ладоней. Ее заботливый братик сразу принес аптечку и принялся помогать обрабатывать раны. А потом помог перевязать лодыжку и сам налил сестре чай.
- Ах ты мой помошничек! - улыбнулась Шамай.
- Я же уже большой и могу позаботиться о тебе, когда ты будешь болеть. Так что ты не бойся, не пропадешь. – серьезно заявил Алишка.
- Конечно, не буду. С таким помощником не страшно даже в поход идти! – улыбнувшись, заявила Шамай, и Алишка, довольный такой похвалой, раздулся от гордости.
– Только вот, Али, а ты ничего там, на чердаке, когда я падала, не видел? – осторожно спросила Шамай, мальчик нахмурился.
- Нет, а что там было?!
- Да ничего, мне просто от страха, когда я падала, наверное, померещилось, – отмахнулась Шамай.
- Ты только больше не поднимайся туда, хорошо?! – вдруг со всей серьезностью попросил Али.
- Почему? – вскинула брови сестра.
Алишка нахмурил брови, явно не желая отвечать.
- Ну, просто, – после небольшой паузы произнёс произнес он.
Старшая сестра не стала давить на него, желая узнать причину столь странной просьбы, а просто улыбнувшись добавила:
- Хорошо, я туда больше не поднимусь.
Алишка, довольный исходом разговора, улыбнулся и отправился в соседнюю комнату, заявив, что не все уроки выучил.
Оставшись одна, Шамай тяжело вздохнула. И через несколько минут напряженных раздумий и попыток дать разумное объяснение произошедшему, она пришла к выводу, что, возможно, все это следствие ее буйного воображения, что не на шутку разыгралось, раз все казалось настолько реалистичным. И через некоторое время смогла доковылять до своей кровати. И после того, как Алишка проверил, закрыты ли ворота и двери, она со спокойной душой отправила брата спать и сама легла.
Ей снова снился странный сон. Окно с потрескавшейся белой рамой, ржавая, но крепкая решетка, тень которой отражалась на потолке, мутный взор переместился вбок, и ей еле-еле удалось рассмотреть нечто, похожее на трубочку от капельницы. А затем она посмотрела на подоконник и различила силуэты игрушечных солдатиков, точно таких же, какими играет Алишка. Вдруг над ней склонилась чья-то фигура, и Шамай погрузилась во тьму.
Шамай проснулась от яркого света, падающего в её сонные глаза. Щурясь, она кряхтя с горем пополам села на кровати. Все тело болело после вчерашнего падения, лодыжка невыносимо ныла, да и голова раскалывалась.
Вспомнив сон, девушка нахмурилась, пытаясь понять его значение. Все это ей казалось смутно знакомым, но чем больше она пыталась, тем сильнее начинала болеть голова. Уже давно наступило утро, хозяйка с удивлением обнаружила, что ее младший брат самостоятельно собрался в школу и теперь не спеша поедает свой завтрак.
- А чего ты меня не разбудил? – спросила Шамай. – Я же на работу так опоздаю.
- А ты сегодня дома полежи. У тебя же нога, ты что, забыла?! – авторитетно заявил братик. Шамай даже немного опешила от этого.
- Ну, знаешь ли, за меня работать никто не будет, и зарплату просто так тоже не дают, – попыталась объяснить она.
- Ну, что ты меня совсем за маленького считаешь?! – возмутился Али. - Ничего страшного не будет, если ты дома полежишь два дня, я зайду в больницу, скажу, что ты болеешь и прийти не можешь. Я же большой уже, я справлюсь! – уверял он.
Шамай вздохнула, не хотелось ей его расстраивать и разуверять в его убежденности, что он со всем справится. Да и лодыжка решила напомнить о себе и снова заныла. И она согласилась остаться дома и отлежаться, пока нога не придет в норму. В который раз удивившись, каким действительно взрослым и не по годам серьезным порой кажется ее младший братик.
Три дня девушка не могла нормально передвигаться и прыгала на одной ноге из комнаты в комнату. Алишка показал себя как настоящий маленький помощник и не раз радовал свою старшую сестру своим ответственным поведением. Но все же было то, что омрачало вроде бы налаженную жизнь Шамай. Каждый вечер она слышала детский плач, но он больше не звучал в доме. Он исходил откуда-то с улицы, и каждый раз ее братик после этого становился мрачнее тучи, будто он знал причину и источник плача. Но Али не отвечал на вопросы сестры, а просто уходил в соседнюю комнату поиграть или же делать уроки.
На четвертый день Шамай смогла встать на обе ноги. Боль в лодыжке еще осталась, но она была слабой и лишь слегка ныла. Но позитивная динамика выпала на воскресный день, и хозяйка решила провести свой выходной за уборкой дома, которую не могла нормально провести все эти дни. Ее братик бегал где-то с другими мальчишками, и она не стала его дергать, чтобы он ей помогал. Али и так слишком много делал за те дни, что для Шамай было тяжело, а в его возрасте ему положено только наслаждаться своим детством, которое всегда незаметно заканчивается.
После обеда, когда все ее дела были закончены, к ней пожаловала гостья. Они прошли по еще не высохшему полу коридора в печную комнату. Шамай поставила чайник и обратилась к тете Савдат.
- Есть новости о Айзанат?
Женщина слегка вздрогнула при звуках имени ее дочери. За короткое время она превратилась в старуху, огонь жизни в ее глазах потух. Тетя Савдат осунулась и плечи ее теперь, всегда грузно опущенные, казалось, несут на себе неподъемную ношу.
- Нет… - коротко ответила она, а затем уставилась в одну точку.
Девушка вздохнула и стала накрывать на стол.
- Скажи мне, Шамай, о чем вы говорили тогда? - вдруг спросила тетя Савдат.
Хозяйка непонимающе уставилась на тетю.
- Да так, сплетничали…
Гостья странно на нее посмотрела.
- Ты ведь очень любопытная, верно?! – вдруг заявила она. – Я не удивлюсь, если ты расспрашивала ее о доме…
Шамай виновато отвела глаза в сторону.
- Значит, расспрашивала. – утвердительно произнесла тетя.
- Нет… мы не говорили об этом…
- Тогда как ты можешь объяснить тот факт, что каждый вечер по всему селу разносится детский плач? – резко спросила она.
Девушка вздрогнула.
- Не понимаю, какая связь между исчезновением Айзанат, тем что она мне рассказала и этим детским плачем… Подождите, вы хотите сказать, что плач доносится из сгоревшего дома?
- А ты что думала?
- Я думала, что этой чей-нибудь ребенок по соседству, и его не могут успокоить родители... – растерянно пробормотала Шамай, а затем в ее голове стали появляться тревожные мысли. – Вы с ума сошли, а вдруг туда забрался какой-нибудь ребенок и его привалило? И он плакал все три дня, в то время как вы, зацикленные на каком-то проклятии, даже не удосужились пойти и проверить.
Тетя Савдат хмыкнула, но ничего не ответила, а Шамай засуетилась.
- Надо срочно пойти в тот дом и проверить все!
- Успокойся! – раздраженно проговорила тетя. – Нет в том доме никого… по крайней мере из живых точно…
- Может, хватит уже говорить об этом бреде. Нет никаких призраков, и проклятия тоже нет.
- Значит, ты признаешь, что она тебе рассказала?
Шамай некоторое время молча смотрела на тетю, не понимая, к чему она задает этот вопрос, если и так все понятно.
- Да! – наконец, призналась она, - Я смогла уговорить ее, чтобы она мне рассказала.
Тетя Савдат тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.
- Значит, моей девочки больше нет… - вдруг произнесла она.
Шамай нахмурилась.
- Ну что вы такое говорите?! - начала она было уговаривать, но гостья не дала ей говорить дальше.
- Что я говорю?! – крикнула она, отняв руки от лица и стукнув ладони о поверхность стола. – Что я говорю?! Ты своим любопытством погубила мою дочь, вот что! Ты пробудила зло, которое спало пятнадцать лет в том доме. И оно убило мою дочь! И теперь этот плач будет терзать всем нам души и доводить наших детей до отчаяния, пока кто-нибудь не выдержит и не побежит в тот дом спасать то, что уже давно мертво.
Шамай крепко сжала зубы, чтобы удержаться и не высказать тете о том, что она несет.
- Зачем было тебе лезть в то, что должно быть похороненным в наших умах. Что тебе дало то, что ты узнала правду?
- Какую правду?! – не выдержала хозяйка. – О какой правде вы говорите, тетя Савдат? Той, что в сгоревшем доме живет призрак девочки? Но ведь это безумие, верить в такие вещи!
Гостья ничего не ответила, Шамай молча смотрела на нее некоторое время, а затем произнесла:
- Вы можете и дальше бояться и сидеть в паническом страхе перед тем домом. Но я не собираюсь. Я сейчас же пойду туда. И, быть может, помогу тому ребенку, что плакал все это время.
А затем, оставив тетю, направилась в соседнюю комнату, чтобы найти фонарик. Без него она теперь никуда не ходила. Но когда Шамай вернулась в печную комнату, то обнаружила, что гостья уже ушла. Ей показалось странным, что все было так, будто здесь никого не было. Она нахмурилась, но не стала зацикливаться на этом и поспешила в сгоревший дом.
Немного прихрамывая, она наконец добралась до места. Крепко сжимая фонарик, Шамай смотрела на обгоревший фасад дома. Все внутри нее сжалось и тянуло назад. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы собраться духом.
- В конце концов, это просто дом, и чьи-то предрассудки не могут так сильно запугать меня, - мысленно успокаивала себя девушка. Она подошла к порогу и осторожно коснулась двери. От легкого прикосновения она чуть приоткрылась. Что-то смутно знакомое шевельнулось в памяти. Нерешительно сделав шаг через порог, перед глазами Шамай пронеслась картина пожара, горела прихожая, в которой сейчас находилась Шамай. Как только она опомнилась, прозвучал детский плач, снова погрузивший её в забытье. Перед глазами Шамай снова предстала горящая прихожая. В ней проснулось странное чувство, будто кто-то из её близких людей в опасности.
Шамай, ведомая инстинктами, побежала на второй этаж вновь горящего, специально для неё, дома. Она чувствовала что уже была здесь, была здесь во время того пожара. Взбежав по лестнице, она заметила открытый чердак, из которого сквозь огонь на неё смотрел плачущий ребёнок.
- Шамай… помоги… - из последних сил произнесла маленькая девочка, заваленная кровлей крыши.
Как только Шамай дотронулась до лестницы, ведущей на чердак, она испарилась, ровным счетом как и огонь.
***
Прошёл день с того момента, как Шамай побывала в соседнем доме. Она уже точно понимала, что она уже в нём бывала, и что она знала ту девочку.
- Сестрёнка, как ты? – выглядывая из-за дверного проёма спросил её Али.
- Хорошо, братик, но мне нужно ещё чуть-чуть побыть одной, - уставшим, буквально измученным голосом ответила она, ведь она не спала второй день, пребывая в шоковом состоянии.
- Хочешь чаю? Или что-нибудь поесть? Ты давно не ела! – спросил её волнующийся брат.
- Нет, Али… прошу тебя… покой… - изрекла из себя Шамай, устало упёршись головой о стену.
Как только её братец ушёл, ей взбрело в голову поискать на чердаке хоть какие-то улики, указывающие на её связь с этим местом. Шамай, стараясь действовать максимально бесшумно, подставила лестницу к проходу на чердак. К её счастью, Али не заметил её, так как играл со своими солдатиками. Она забралась на чердак без фонарика или телефона и во тьме начала рыскать в старых вещах, в надежде найти хоть что-нибудь. Спустя двенадцать минут поисков она нашла старую книгу по кулинарии для молодых леди, из которой торчала опаленная фотография.
На фотографии были запечатлены две девочки, из которых Шамай признала и себя, и ту девочку, которую она видела на обоих чердаках. На задней стороне было написано «любимая внучка вместе с лучшей подругой».
- Неужели я знала эту девочку? Как такое может быть?!
Шамай была в отчаянье. Пытаясь хоть что-то понять, хоть что-то вспомнить, она всё больше входила в отчаянье. Отложив фотографию, она увидела маленькую девочку в углу. Стоило Шамай раз моргнуть, как она сразу потеряла сознание, увидев девочку, уже впритык сидящую возле неё.
- Шамай, обещай, что мы навсегда останемся лучшими подругами? Даже когда ты вернёшься в город или с одной из нас что-нибудь случится? – спросила девочка с виду семи лет.
- Обещаю, Карина! Ничто не помешает нашей дружбе! – донёсся голос Шамай.
Палата, врач, капельница… снова темнота… Крик… Знакомый голос…
Шамай очнулась на чердаке, осознав то, что кричит её брат. Придя в себя, она заметила, что лестницы, ведущей на чердак, не было на месте. Шамай бездумно спрыгнула с чердака обратно в комнату и приземлилась на всё туже больную ногу. Боль заставила ее кричать, но не обращая внимание на обездвиженную ступню, Шамай пошла туда, откуда доносился крик Али. В соседний «горящий» дом.
И вновь Шамай переступила порог, и вновь огонь, вновь чей-то крик и плач, но уже не девичий. Теперь плакал Али, стоящий на коленях перед Кариной, лицом к Шамай.
- Карина! Прошу тебя, не трогай Али! Он ни в чём не виноват! – срываясь в истерику, кричала Шамай.
- Как же не виноват? Ты мне обещала, что мы будем всегда лучшими подругами, во что бы то ни стало! И что мы имеем? Вместо того, чтобы сказать дяде Нажмудину: «Вон она! Её завалило кровлей!», ты просто промолчала! Забыла про меня! И всё внимание уделяла своему тупому брату! – со злостью в голосе переходя на крик, переходя с голоса маленькой девочки на мужской бас, нет, звериный рёв!
Глаза Карины почернели, как будто в стакан с водой вылили чернила, бешеная улыбка распростёрлась до ушей, и кожа медленно начала тлеть, а пепел её медленно развевался по прихожей. Позади Карины начали появляться умершие при странных обстоятельствах люди. Там были все. Начиная от тех, кто ехал вместе с Шамай в маршрутке, заканчивая всеми её дальними родственниками. У всех у них была одна и та же гримаса, все улыбались, некоторые, так же как и Карина, дико смеялись во весь рот.
Тело Карины почти дотлело, в воздухе лишь держались и тлели её руки, у шеи брата Шамай, у которого вместо слёз уже текла кровь. Неужели она не тронет Алишку, прошу не трогай его, оставь его, не надо, прошу… - путались мысли в голове Шамай…
- Темно… Кругом тьма… Кто-то открывает дверь… Скрежет раздражает… Почему за окном так темно? Почему я не могу пошевелиться? Да и где я вообще? – шептала Шамай. – Кто вы? Что это? Прошу не на… - человек в белом халате вколол очередную порцию снотворного в вену бедной девушки, пережившей кошмар, выжившей в последнем кругу ада. Но он просто выполнял свою работу, работу медбрата психиатрической лечебницы.
Закрывая глаза, Шамай в очередной раз увидела на окне солдатиков, с которыми игрался брат… и Карину… держащую его голову.
