Холодной зимней ночью два здоровенных мужика тащили на холм ошкуренные, светящиеся медовой смолой, сосновые лесины.
-Передых, - старик отер рукавом исподней рубашки мокрый лоб и уселся на брошенное бревно.
-Что-то долго идем, отец Николай? Второй час уже тащим, а до вершины, как до Киева, - парень тоже присел, склонив устало голову.
-А здесь завсегда так, Васятка. Одно слово – Черный монастырь. Дьвольское гнездо! Ничего, недолго уже осталось. Вот допрем лесины до стен, соберем крест и рухнут проклятые стены.
Выйдет твоя Настюха, выйдет. Раз было мне видение, все так и случится.
-Значит, отец Николай, знают монашки черные, что идем мы к ним?
-Знают, Васятка, знают. Молятся своему Черному Упырю, чтоб нас остановил.
-Так это он нам путь удлиняет?
-Он, Упырь. Тут, Васятка, война. Белое против черного, святое против нечисти. Но я по лесу вижу, что движемся мы вперед. Да, упредить тебя хочу. В видении моем, где Господь подсказал, как из этого монастыря нечистых монашек выжить, помню, Упырь на нас нападет, чтобы помешать собрать святой Крест.
-Прямо живьем нападет, отец Николай?
-Нет, лик свой страхолюдный он только во снах открывает, а как мешать будет – увидим.
-Пугать будет или там немощь нашлет?
-Э-э, пугать! Такой чепухой Упырь не занимается. Это же серьезная Нечисть, боевой предводитель дьявольских войск. А ты говоришь – пугать. Ты к серьезному готовься. Предупреждал, ведь, тебя, что могемь и не вернуться!
-Так я думал – шутка. Поставим Крест, ты его освятишь, стены рухнут. Заберем Настену и назад.
-Думал! Я тоже много на что надеюсь. Это уж как пойдет, да как повезет, но настороже – будь.
-Буду, отец, Николай, буду.
Мужики взвалили лесины на плечи и медленно двинулись вверх по склону. Только после четвертого отдыха они дошли до высоченных каменных стен монастыря.
-А ты говорил – к воротам Крест ставить будем? Где они? – Васятка удивленно оглядывал ровную кладку без единой щелочки.
-Мне только их видать. Веры еще в тебе мало. Ох, кажись, началось. Лопатку, лопатку доставай!
Со стороны главной башни монастыря на мужиков неслась черная стая летучих мышей.
-Руби, руби их, Васятка. Да глаза, глаза береги, - но этот крик отца Николая парень не слышал.
Мыши облепили все его тело и превратили в черный кокон. Слышался только неистовый писк раздавленных и разрубленных тварей.
Отбившись от стаи, батюшка оглянулся. И вовремя. Черный кокон вокруг Васятки распался и остатки стаи растаяли в темном небе.
Полная луна осветила все, что осталось от Васятки – кровавый череп без ушей, носа и рта. На месте глаз зияли черные провалы. Парень застонал и бревном рухнул рядом с лесиной.
Батюшка облепил снегом его окровавленный череп и ждал, когда к Васятке вернется сознание. Ему очень нужен помощник, так как одному святой Крест не собрать, да и не поставить.
Четыре раза менял отец Николай снежный компресс, пока не услышал слабые стоны.
-Ну, и слава богу. Васятка, слышишь меня?
-Сы-сы-сы-су, - выплеснулось вместе с кровавой пеной сквозь оскаленные зубы.
-Вот и хорошо. А насчет лица – не переживай. С лица воду не пить. Да ты и раньше был не красавец. А то, что девкам нужно – все сохранилось.
Парень стал суетливо елозить руками по штанам.
-Ага, руки, ноги двигаются, тогда – за дело. Час всего до полуночи остался, можем не успеть, - батюшка снял с себя исподнюю рубаху и обмотал ею обгрызенную мышами голову парня.
-Вот как хорошо, даже славно. Ты, Васятка, главное, слушай, что я говорю и сполняй. Пока ты тут на мягком снежку отдыхал, я, вон, вишь, уже и яму под Крест спроворил. Наклоняйся и хватай перекладину покрепче. Вот так и держи.
Прибив перекладину, мужики начали опускать основание креста в яму. И тут начался снежный буран, да не просто вьюга, а адская метель.
Казалось, что кто-то поднял с земли весь снег и швырнул им в лицо. Со свистом снежинки, превратившиеся в крохотные ледяные серпы, куски льда вперемежку со щебнем, неслись наждачным потоком параллельно земле.
-Толкай, толкай сильнее, - батюшка кричал и понимал, что в этом адском гуле Васятка его не услышит.
Он больше подбадривал себя. Лицо он прятал за бревном, а вот голой спине пришлось несладко.
Старец чувствовал, как потекла горячая кровь из порезанной льдом спины, яркими брызгами уносимая бурей.
Бревно глухо стукнуло о дно ямы и – тишина! Вместо бушующей черноты – ясный лик полной луны и голубоватые снежные простыни полей.
-Ог-ог-ог! – изнутри завернутого кокона головы раздались стоны Васятки, ошеломленного неожиданной тишиной.
-Да не оглох ты! Успокойся. Просто буря закончилась. Все тебе не так. Шумит – плохо, тихо – плохо! Может тебе еще станцевать? Ах, да, тебе ж сейчас не до спектаклей. Держи лесину ровнее, засыпать яму буду.
Забив основание креста гранитной крошкой, осыпавшейся с монастырских стен, батюшка зябко повел голыми плечами.
-Эх, мать моя, а ведь без работы мы смерзнем. Бечь надо! Васятка, слышь, чо говорю, чурбан обтесанный, бечь надо! – старец подхватил парня под руку и попытался поднять.
Неожиданная черная тень закрыла луну и с небес раздался клокочущий хохот.
-Господи, помоги! Не иначе – Черный Упырь прилетел по наши души.
Его взору открылись две тучи-крылья и красная, горящая бездна между ними. Из нее на крест под несмолкающий хохот посыпались молнии.
И вдруг Крест засветился изнутри, освещая все вокруг голубым пламенем. Но от каждой очередной молнии пламя пригасало. Тела священника и его помощника почернели от молний и теперь дымились и корежились от новых и новых ударов.
Когда свечение Креста прекратилось, он стал тлеть и покрываться черной адской смолой.
Светилось пока только само перекрестие. И когда казалось, что смола зальет последнее желтое пятнышко – из него в небо ударил яркий луч.
Черные облака-крылья распались и адское пламя между ними взорвалось дымным смерчем, обрушившимся на землю. Смерч разнес монастырские стены на мелкие кусочки и унес их в небеса.
Фигурка девушки с большим туеском в руках показалась из-за угла монастырского склада. Настя подошла к черному Кресту.
Она поцеловала еще теплую от огня закопченную лесину.
-Спасибо, святой Крест. Не только меня спас ты из заточения. Сейчас и мои подруги заберут малых деточек и разнесут по домам. Вернут украденных девочек несчастным родителям. Жаль только, что злые воровки-монахини остались без наказания.
И как в подтверждение ее слов из-за стен монастырских зданий стали выходить девушки с младенцами на руках.
-Быстрее, быстрее, я вижу, как монашки собираются у главных ворот. Они хотят нас остановить и отобрать детей. Все бегите сюда, под сень святого креста! – Настя замахала девушкам руками.
И тут ее взор упал на две обгоревшие фигуры у основания.
-Васятка! Отец Николай! Что они с вами сделали? – она стала медленно разматывать рубаху на голове любимого.
Увидев окровавленный обгрызенный череп вместо милого лиц суженого, Настя потеряла сознание. И это спасло ее от другого кровавого зрелища.
На небе быстро зарождались два облака. Одно белое, а второе черное, которое росло намного быстрее.
Из черного облака на землю посыпался смрадный пепел. Он быстро покрыл всю землю, оставив только небольшой кружок вокруг креста.
Все монашки от этой вонючей мрази тут же превращались в черных безобразных воронов.
С угрожающим карканьем огромные птицы набросились на девушек с детьми.
Они первым делом вырывали своими смрадными клювами девичьи глаза, а потом рвали нежную плоть на куски. Ни одна пленница даже не смогла добежать под защиту креста. Скоро вся монастырская площадь покрылась кровью и обглоданными девичьими и детскими костями.
Закончив пиршество, огромные птицы с набитыми животами и красными клювами окружили Настю. То одна, то другая пыталась схватить девушку за ногу и вытащить из спасительного круга. Но тут же с шипеньем отскакивали, ошпаренные божественным жаром от креста.
Когда Настя очнулась и увидела вокруг картину кровавого вороньего пиршества, она испуганно вскочила и прижалась к Кресту.
-Ничего, ничего, кар, всю жизнь не простоишь без еды. Мы-то будем по очереди летать в соседние деревни. Очень нам пришлись по вкусу молоденькие пампушки. А детенышей будем забирать на сладкое, - прокаркала ворона-настоятельница.
Настю затрясло от этих слов. Она поняла, что долго не выдержит. Да и как потом оправдать перед своей совестью десятки разорванных монашками-воронами неповинных девушек в окрестных деревнях? Оставалось одно – бежать к кузнецу Мыколе. Только тот мог дать отпор этим кровожадным монстрам.
И Настя бросилась в сторону реки. За ней роща, где вороны ее не достанут, а на опушке за рощей - кузница.
Вороны, не ожидавшие от хрупкой девчушки такой прыти, бросились в погоню. Тяжелые после пиршества, они долго прыгали, чтобы, наконец, взлететь.
Уже на самой опушке рощи Настю догнала ворона-настоятельница монастыря. Она с лета ударила девушку в висок и та упала.
-Господи, помоги, - только и успела прошептать она.
Из белого облака на небе вылетела пушинка. Она опустилась на Настю и та превратилась в белую лебедку.
Вороны сжимали вокруг нее кольцо, хищно щелкая клювами.
Но тут из черного облака снова раздался дьявольский хохот.
-Ты хотел спасти ее, Господь, превратив в птицу? Будь по-твоему, пусть живет птицей!
Черная струя ударила в лебедку и та превратилась в ворону. Монахини тут же отвернулись и, тяжело маша крыльями, полетели на монастырскую площадь довершать свой кровавый пир.
Ведь ворона вороне тоже глаз не выклюет.
Вскоре возле святого Креста раздалось довольное карканье и щелканье клюва.
На дымящемся торсе Васятки сидела белая Ворона и с чавканьем отрывала от костей сочные прожаренные куски мяса.
