Был самый обычный день, солнце скрывалось за серыми облаками, но все равно пекло. Недавно я познакомился с девушкой, которая переехала их другого города, к нам в подъезд. Вместе мы постоянно путешествовали по аномальным местам. Но самое изысканное место в нашем районе, я приберег на ее День Рождения. В этот день, я решил показать ей кладбище, окруженный высоким забором с колючей проволокой. Раньше я успокаивал ее любопытство легендой о стройке, но теперь решил раскрыть карты. Раскинув по обе стороны плеч роскошные пряди волос, Марина завораживающе смотрела на высокие ворота. Мы пролезли через дыру в стене и, наконец, увидали то зачем пришли – огромное кладбище.
- Круто. – Только и смогла вымолвить она.
- Но это не все. Пройдем же вперед. – Гордо возгласил я, выходя на асфальтовую дорогу.
Мы с трепетом пошли по дороге, рассматривая могилы, как вдруг слабый хрип со стороны одной из могил, насторожил Марину.
- Что это? – Со страхом в голосе, сказала она.
- Это Геннадий Палычь, он тут сторож, всегда у входа околачивается.
При виде дяди Гены, Марина страшно побледнела и трясущимся голосом пробормотала:
- Это же – Зомби… - Она была как в трансе.
- Ну, да. Ах,… я же забыл рассказать. Короче, во время ВОВ, немцы везли через это кладбище грузовик с какими-то химикатами, ну а наш партизан машину то и подбил. Через год, стали тут мертвецы вылезать, а к концу войны и вовсе все повылазили.
Марина ничего не говорила, только пристально смотрела на несчастного Геннадия. Он уже и уходить вроде собрался, да только неудобно как-то стало, ведь он удостоился внимания дамы.
- А ну прочь, шваль необразованная, иди голубей жри. – Я развернул Геннадия, и метким пинком, отправил его в кусты.
- Да ты не боись, они хоть и страшные, но не опасные, растительность предпочитают. – Обратился я к Марине, видя ее уж совсем плохое состояние.
Через некоторое время она уже немного освоилась, и перестала, их боятся, что-что, а адаптироваться к экзотическим ситуациям она умела. Я все время рассказывал про встречающихся мертвецов: кто они, где жили и как.
- Вот это - Анатолий Сергеевич, бывший биолог, лауреат нобелевской премии. А это – бабушка Фрося, десять лет наш подъезд чистила, да так и не отчистила. – Марина смеялась, я радовался, и все было хорошо.
День клонился к закату, пора было уже идти домой, но Марина все не унималась.
- А тут дети есть? – Почти кричала она.
- Есть, конечно. – Глаза мои слипались, а ноги косили.
- Давай посмотрим, пожалуйста! – Взвилась она.
У меня не было сил отказать. Мы пошли в самый дальний конец кладбища, туда, где находилась заброшенная часовня. Стало темнеть, мертвецов становилось все больше и больше. Наконец мы подошли к нескольким детским могилкам, тамошние обитатели были настолько малы, что не могли перейти через оградку. Их ждали еще долгие годы заточения.
- Ни *** себе. – Только и смогла выдавить Марина.
Я был на гране нервного срыва, дома наверно остывали пельмени, а я даже ничего не знал об их судьбе. Но на этом все не закончилось, Марина подошла к одной из могил и стала тыкать в мертвую девочку длинной палкой, тем самым, роняя ее. Она в упоении наслаждаюсь звуками жалобного хрипа и хрустом костей. Я присмотрелся к несчастной девочек, и узнал в ней свою погибшую два года назад сестру, это было видно по неприятной вмятине на голове.
- Может, прекратишь? – Выдавил я из себя.
- Да ничего, она же мертвая. – С довольным лицом, сказала Марина, продолжая свое действие.
В голове у меня все помешалось, от такого непростительного взаимодействия с покойником я готов был плакать. Но внезапно в голову мне пришла одна мысль.
- Я сейчас, погоди минутку. – Сказал я Марине, и побежал в сторону часовни.
Добежав практически за минуту, я сразу помчался к алтарю и, заглянув под него, приметил нужный мне ящик. В нем лежали три склянки, с большим количеством надписей на немецком языке. Схватив одну, я стал возвращаться к Марине, чувствуя, что делаю все правильно. Корыстолюбивый священник прихватил две уцелевшие склянки с подбитого грузовика, с целью продать, но к счастью погиб, припрятав добро под алтарем. Я часто гулял по кладбищу, поэтому всегда знал о существовании этих банок. Дойдя до Марины, я спросил ее, серьезным голосом:
- Зачем ты издеваешься над трупом?
- А что, нельзя? – Ответила она. – Тут просто классно. Всю жизнь бы тут жила.
- Что-ж, пусть это будет моим подарком. С Днем Рождения! – Я со всего размаху бросил склянку в лицо Марины.
Банка разбилась, порезав лицо. Химикаты свободно проходили в порезы и глаза, лицо сжигалось, тухло и отпадало. С адским криком Марина пыталась убрать с лица жгучую смесь, но, оступившись,– упала позвоночником на острый колышек ограды, и, скуля, умерла.
Мне было немого жаль ее, но больше мне было жаль покойников, оскорбленных действиями малолетнего чудовища.
Отсидев двадцать лет, я снова вернулся на то кладбище. Химикаты нашли, и отослали на исследование. Геннадий Палычь жутко постарел и высох, это же случилось и с остальными.
Но есть на этом кладбище новое лицо – Марина Серова.
