С большим трудом, забравшись на вершину горы, резко оборвавшуюся под моими ногами на много километров вниз, я стою и в нерешительности раздумываю, как преодолеть океан вязкого, тяжелого воздуха прозрачной толщей отделяющий меня от чудесной долины раскинутой у ее подножья.
Там, у горизонта синеет горный зубчатый хребет, испещренный множеством хрустальных речушек несущих свои воды к таинственному морю, дремлещему в сиреневой дымке. Белоснежные, словно сделанные из сахара домики с колоннадами теряются в зелени вековых деревьев. Там уютно и спокойно, там хочется дышать упоительным цветением невиданных прежде цветов и говорить с солнцем, чье полнощекое, тяжелое лицо корчит гримасы полусонному одноглазому месяцу выглядывающему из-за густого леса, окаймившего долину.
Я оборачиваюсь назад, окидывая взглядом проделанный путь, с тайной надеждой, что это поможет найти долгожданное, спасительное решение.
Удушливая темнота серо-коричневых сумерек скрывает горбатую горную спину и расположенный на ней городок, уходящий, на сколько хватает глаз, глубоко в подземный туннель. Многоквартирные малообитаемые кирпичные дома со следами большого пожара соседствуют с покосившимися бесхозными деревянными сараюшками и старинными особняками, из окон которых выглядывают белые костлявые руки пальцем манящие зайти редких прохожих внутрь.
Что-то злое, враждебное кроется в этих узких улочках, что-то, что хочет настигнуть меня и поглотить. Оно может принять любую форму, и пока я раздумываю, оно наверно уже обретает личину жестокого убийцы или монстрообразного существа. Надо скорее сбежать от него – еще есть надежда укрыться в одном из сахарных домиков долины.
Теперь я вновь посмотрю на открывающийся с обрыва пейзаж, который, кажется, нарисован акварелью и в контрасте с массивным горным городом выглядит шаткой театральной декорацией.
Город за спиной, как хищная тварь впитал мой страх, и наполнился жизнью призрачной охоты. Я не слышала ни свиста, ни гомона, ни топота коней, но знала, что тени уже подняли свое безмолвное мертвое войско. Вскоре меня, хранительницы этого сна, королевы Лилит – не будет.
Здесь, на пепелище цивилизации время течет неправильно, то сжимаясь, то растягиваясь, по собственному желанию, потому что больше некому запирать его в часы и отслеживать его ход. Кажется, и я умела это когда-то живя в старом мире. Вот бы вновь выкрасть хоть пару мгновений, но никакие магические пассы не дают результата – погоня не останавливается ни на миг.
Панический ужас перемешивает все вокруг. Меня закутывает в душную вату. Это заставляет вспомнить о полете – последнем полноценно уцелевшем даре моего гордого королевского рода фаери.
Я шагаю с обрыва и лечу, как парящий цветок в своем длинном белом платье, чьи длинные, хвостатые рукава и подол колышутся в тяжелом воздухе, как волосы русалок в воде.
Через мгновенье ноги мои касаются заветной земли, но она больше не кажется манящей и радостной. С моим приходом сумерки разрушенного города проникли сюда, смешавшись с акварельными красками этого мира и сделав его прозрачно-серым. И все же здесь гораздо спокойнее и человечнее.
Подобрав подол платья, я бегу в парк, окрасившийся в темно-зеленые, траурно-торжественные тона, где под сводами старых деревьев, мерцает выложенная белом мрамором беседка. Под ее резным куполом группа людей ведет оживленный разговор, и я надеюсь найти у них приюта, душевного тепла и поддержки.
Но, оказалось, что я знала многих из них раньше. Например, молодую графинюшку в бриллиантах – я гостила у нее в замке. Рядом с ней сидел монах в коричневой рясе прячущий свое мертвое, серо-синее лицо с пустыми глазницами под капюшоном. У дамы в пышном платье – лягушачьи ноги, которых она очень стесняется и скрывает под многослойным кружевом, а маленький мальчик в красном колпачке у нее на коленях – вампир. Не знаю я лишь одного присутствующего – странного человека в черной одежде, чьи большие темные глаза выделяются на заманчиво бледном лице. От него веет угрозой и сладострастием.
По началу он не замечает меня, увлеченный разговором с графинюшкой, которая постоянно краснеет от его комплементов и выпрашивает у него в подарок пузырек с зеленым эликсиром, свисающим на тонкой цепочке с его запястья.
Мне тоже хочет его внимания. Сейчас и немедленно. Но он посмотрел на меня лишь в тот момент, когда мальчик-вампир заметивший мое присутствие с радостью заголосил: «Невеста, наконец-то пришла ваша невеста!» и поклонился мне.
– Значит нам пора, – сказал черный человек и поднялся ко мне навстречу.
Присутствующие разом скрылись за беседкой, но слышно, как они хихикают и шепчутся.
Черный человек ни говоря не слова, обнимает меня и делает жест рукой, с каким обращаются к прислуге.
Хихиканье стало громче, и множество уродливых низкорослых существ в одно мгновенье появилось перед нами, неся на своих спинах большой черный гроб и услужливо открывая прямо в земле у моих ног не заметную до того дверь, за которой в зловещую темноту протянулись бесконечные ступени.
У меня в голове мелькают картинки, фрагменты прошлых снов и видений, сами собой сложившиеся в простую отгадку: и разрушенный город, и настигавшая меня призрачная армия – все это связано с Черным человеком.
– Бежать, нужно бежать, – подсказала мне графинюшка, выглядывающая тайком из-за беседки.
Одни резким движением я вырываюсь из объятий, и бегу, не разбирая дороги. Ветки и кустарник царапали кожу, все время цеплялись за платье и превращая его в лохмотья. Но я продолжала бежать и бежала, пока не упала лишенная сил в высокую цветущую траву посреди лесной поляны.
– Кто же теперь спасет меня, кто защитит? Кто-нибудь, приди и разрушь тьму этого мира, – плакала и звала я беззвучно.
Словно бы услышав мою немую просьбу, из глубины леса вышел не то туманный призрак, не то человек. Я уже знаю – его зовут Эдмоном. Он красив, но красота его мне запомнилась смутно, лишь гладкая ухоженность щек, и длинные, словно сделанные из лунного света волосы.
Как и Черный человек, не произнеся ни слова, он протягивает мне руку и я, внезапно с каким-то внутренним облегчением ощутив большую значимость, спасительность этой руки, приняла его приглашение и поднялась на ноги.
Но хитрое время вновь играет против меня. Стоило сделать лишь один шаг в сторону лесной чащи, как Черный со своей страшной свитой уже настиг нас. Теперь мы в окружении: мерзкие чудовища выглядывают из-за стволов и ветвей деревьев. Я различаю меж ветвей и стволов свиные рыла, оскаленные черепа в шипах, упырей и ведьм с черными лицами, и все они шипят, свистят и скребут когтями, чувствую свою добычу.
По выражению лиц мужчин, я догадалась, что они знают друг друга – лишь битва может решить исход их встречи.
Соперники смотрели друг на друга, и не один не решался первым нанести удар. Но вот мой Спаситель сделал шаг вперед, и враг его также шагнул к нему навстречу. В тот миг два образа слились в единое тело, как если бы смотрящий в зеркало прильнул к своему отражению и прошел сквозь стекло.
Я пугаюсь неожиданной метаморфозы, хочу закричать, но предо мной стоит уже совсем другой, цельный человек. Светлые волосы его тугими кудрями спускаются ниже плеч и сияют живым золотом на фоне темно-синего камзола, расшитого серебром, и необыкновенно яркие для этого серо-прозрачного мира глаза цвета морской волны, смотрят на меня с интересом, словно бы ожидая что-то.
«Я должна поцеловать его», – подумала я и тут же смутилась собственной догадки.
Незнакомец же улыбался тепло и приветливо.
Эта улыбка торжествующая внутри меня блаженным чувством покоя и радости преобразила весь окружающий мир: сумрак рассеялся под утренними лучами нескольких светил, расширив пространство и наполнив его прежним акварельным цветением. Я чувствую симпатию и влечение к этому новой, могущественной личности и отчего то уверена, что он фаери, равный мне. Я даже, кажется, знаю его и стараюсь вспомнить наши предыдущие встречи…
Я просыпаюсь в сегодняшнем дне, в своей действительности, с трудом избавляясь от событий сна засевшего в мозгу.
– Маша, Машенька моя, – шепчут губы мужа. Длинные светлые волосы разметаны по подушке. Он еще спит, но бессознательно старается прижаться поближе ко мне. Я всматриваюсь в его лицо, выхваченное солнечным лучом пробравшимся сквозь плотную штору в сумрак комнаты, внимательно разглядывая сомкнутые сном веки, сияющую на свету светлую кожу, пухлые, чувственные губы. Чувство узнавания вспыхивает во мне, и обретение ускользнувшей из сна влюбленности приятно поднимается в груди.
