«Все знают, что такое страх. Каждый ощущал на своей коже это всепоглощающее чувство собственной беззащитности, мгновенно распространяющееся по всему телу предательскими мурашками, перед надвигающейся опасностью. Страх обнажает все потаенные слабости, что так умело нами маскируются на протяжении всей жизни в тепличных условиях. Но, только лишь покинув «зону комфорта», мы осознаем уязвимость своего тела и, что гораздо важнее, своего разума. Абсолютно все испытывают страх перед физической болью, будь то удручающая перспектива упасть с высоты или разбиться на огромной скорости в машине. Но лишь единицам знаком страх потерять разум. Стать «психом» с большой буквы. К моему сожалению, в эту печальную статистику попал и я. И теперь, стоя перед зеркалом в ванной, и наблюдая в нем за тем, как некое человекоподобное существо со злорадной ухмылкой медленно, и с упоением в каждом движении, отрезает мне голову, я могу, наконец, закончить свою историю».
-Из дневников Марко Ф. – пациента федеральной психиатрической больницы города П. Отчет составлен исключительно по сохранившимся материалам дневника одного из участников, безумного, по своей цели, эксперимента над человеческим разумом, названного, впоследствии, «Управление страхом». Это достоверное описание «изнутри» одного из самых масштабных экспериментов в современной истории психоанализа. Все описанные вещи строго засекречены правительством города П. и не подлежат публикации в СМИ до снятия грифа секретности. Оригиналы дневников Марко Ф. были полностью уничтожены. Все причастные, к данному материалу, лица ликвидированы.
Лейтенант отряда по ликвидация нестандартных ЧП - Майкл. Д.
День 1.
Пару недель назад, мы с моим приятелем Реми наткнулись на весьма странное, но очень прибыльное предложение. По всему нашему Университету Практической Психологии в городе П. были расклеены листовки с приглашением на подработку для студентов. Это предложение сулило приличные деньги, которых бы с лихвой хватило на оплату обучения и проживания на весь период студенческой жизни. Обещанные деньги сразу привлекли наше внимание, но более всего нас поразила сама суть предлагаемой работы. На небольшом куске желтой бумаги, приклеенной к доске возле кафедры, черные буквы гласили: «Федеральная психиатрическая больница города П. принимает заявки от студентов всех специальностей УПП для участия в беспрецедентном по своему масштабу и новизне эксперименте над человеческим разумом. Сроки проведения – третий квартал текущего года. Физическая и ментальная безопасность гарантирована всем преподавательским составом Университета Практической Психологии. Заявки принимаются до конца Июня».
Побыть в роли лабораторной крысы в течение трех месяцев и получить прибыль в размере годового «вкалывания» среднестатистического офисного клерка. «Блестящее предложение» - решили мы тогда. Тем более, что все так называемые эксперименты над разумом являются не более чем бесконечно нудными разговорами с психоаналитиками при подключенных проводках к голове для измерения мозговой активности.
День 6.
Как мы и предполагали, весь этот «масштабный и новый эксперимент над разумом» является не более чем банальными и очень длительными беседами с психоаналитиками с проводками на голове. Здесь становится невыносимо скучно. Неужели и моя работа в будущем будет также уныло протекать над бессмысленными разговорами с «больными» людьми? Интересен тот факт, что в эксперимент приняли только тех студентов, приехавших учиться издалека. Никого из местных жителей я не увидел.
Мы живем в небольших группах, каждая по шесть человек, спим в общей палате и иногда проходим мимо отделения буйных. Это самая «экстремальная» часть нашего эксперимента из-за склонности этих пациентов кидаться на двери и выкрикивать всевозможные проклятия. Весь распорядок дня расписан по минутам - обязательное посещение большой ванной комнаты с гигантским зеркалом и несколькими кабинками для туалетов с 7-00 до 8-00, по одному человеку с пребыванием там строго 10 минут. Вход в ванную комнату располагается в конце длинного коридора, выходящим из южной части стены каждой палаты для участников эксперимента. Затем идут групповые беседы с психоаналитиками до 14-00. Далее обед до 15-00 и снова посещение ванной комнаты с 15-00 до 16-00. И тут начинается самое приятное за весь день – «свободный час» - это время, когда мы можем делать все, что угодно душе как в самой больнице, так и за ее пределами. Но обговорено одно условие – если участник эксперимента задержится за пределами лечебницы более двух раз во время, его ждет непременное исключение из списка участников и отказ от уплаты обещанного гонорара. Как говориться, если хочешь привязать кого-то к себе – плати большие деньги, поэтому абсолютно все, без исключения, соблюдали это правило. После «СЧ» в 18-00 подают ужин. Сразу признаюсь, еда здесь довольно скудная, порой даже отвратительная, именно потому нам с Реми и другими парнями из группы приходится доставать пригодную еду в ближайших магазинах. И после ужина с 19-00 до 22-00 с нами проводят терапии в индивидуальном порядке. Стоит заметить, что вечерние сеансы сильно отличаются по содержанию и направленности от дневных групповых бесед. Закончив все заезженные вопросы и ответы на приватных беседах с психоаналитиками, мы снова идет в ванную комнату с 22-00 до 23-00. Условия, мягко сказать, не сказочные для свободолюбивых и молодых. Так или иначе, деньги здесь платят регулярно, поэтому мы частенько приобретаем спиртное и табак во время «СЧ», чтобы восстановить баланс удовольствия от жизни. Ах, да…забыл сказать про женщин. Набрали всего одну группу из очень привлекательных молодых студенточек. Нужно будет обязательно посетить их палату в скором времени. Коротать целых три месяца без любви – невыносимо.
День 15.
Прошло больше двух недель с момента нашего приезда в это место. Ничем особенным этот период не запомнился, за исключением сегодняшнего дня. Реми сказал, что неважно себя чувствует, и, после обследования у местного доктора, его направили в лазарет, где он провел весь день. Во время обыденных процедур и посещений групповой беседы меня никак не отпускало чувство беспричинной тревоги, и оно лишь усилилось после достаточно странного разговора во время вечернего сеанса психоанализа. Странные вопросы о моем детстве и совершенно несвязанные с тематикой вопросов размышления на тему детского суицида окончательно довели мой организм до состояния депрессии. После утомительного разговора я, совершенно подавленный, последним из своей группы, направился к ванной. Двери в эту комнату оснащены несколькими мощными стальными засовами, открывающимися по сигналу из рубки наблюдателя. Ванную невозможно открыть изнутри механическим способом, так как она попросту не имеет засовов или замков. Лишь гладкая поверхность стали. Снаружи и внутри над дверью всегда в рабочем состоянии находится видеокамера, по крайней мере, так я сужу по мигающему красному огоньку на ней. Ванная комната не имеет окон или каких-либо других отверстий. Только идеально гладкие белые стены.
Стоя перед черной стальной дверью в ванную и ожидая сигнала для входа, я невольно задумался над теми вопросами, что задавал сегодня психоаналитик. Вопросы касались моих детских страшных снов и фантазий. Как бы я не пытался вспомнить, никак не мог заставить свой разум вытащить из этой информационной помойки хоть, какой- либо, ценный для эксперимента, сон. Весь сеанс индивидуальной терапии я словно был погружен в состояние гипноза, хотя и четко помнил каждое произнесенное мною и доктором слово. Наверно, мне стоит списать это все на усталость и тревогу за Реми.
Резкий звуковой сигнал прервал мои размышления, и огромная черная дверь медленно распахнулась, представив все те же уже довольно привычные глазу белые стены с огромным зеркалом на дальней из них. Я переступил порог и, скорее ввиду дурацкой привычки, спросил – «Здесь кто-нибудь есть?» Комната ответила мне лишь молчанием, и я подумал, как же глупо выгляжу стоя здесь и спрашивая, в заведомо пустой комнате, о присутствии кого-либо. Почистив зубы и, сделав все неотложные дела, я умылся и направился к выходу, уложившись за 10 минут. Обычно двери отпираются извне наблюдателем, сидящим за пультом, когда он видит, что мы подходим к двери. Но в этот день стальная черная гладь продолжала стоять неподвижно. Я посмотрел на камеру и понял, что она не работает, судя по погаснувшему красному огоньку. Сначала я немного испугался, осознав, что мне предстоит провести всю ночь в этой огромной ванной комнате с гигантским зеркалом, от которого некуда скрыться. «Забыли меня тут», «Какой непрофессионализм на таком уровне!» - подумал в первую очередь.
Со временем до меня начало доходить, что, возможно, это часть эксперимента, и меня проверяют на страх закрытых пространств. При одной этой мысли стало как-то спокойнее на душе, ведь теперь я был уверен, что за мной просто наблюдают, а не забыл растяпа наблюдатель, спешивший пораньше закончить рабочий день. Клаустрофобией я не страдаю, а значит, все будет в порядке. Усевшись на пол, я стал вглядываться в это большое зеркало. Я представлял, что за ним сидят очень важные ученые и пристально наблюдают за каждым моим движением, выражением лица и даже взглядом. Пытаются определить мои страхи и склонности, а также возможность находится в одиночестве. Многозначно вздыхают и выдыхают, делают предположения, касательно моего ментального здоровья. Всему этому нас учили в университете. От каждой мысли в этом направлении становилось спокойнее, ведь я сам будущий психоаналитик и знаю все их «грязные приемчики».
Не знаю, сколько времени я просидел на полу, но по внутренним ощущениям казалось, что более часа. Устав от дневных и вечерних разговоров мои веки медленно стали закрываться и, прислонившись к стенке, я уснул. Открыв глаза, я осознал, что лежу на полу, напротив, по прежнему закрытой, черной двери. Камера так и не подавала признаков жизни, а я стал медленно подниматься на ноги. Шея сильно затекла от неудобного положения и твердого пола. Разминая шейные позвонки и протирая руками глаза, я направился к умывальнику. Повернув винтик первого крана, на мои ладони упали лишь пару капель холодной воды. «Что за черт?» - слетело с языка, и я заковылял ко второму умывальнику. Этот кран также оказался не рабочим. «Неужели, отключили воду во всей больнице?». Подходя к третьему умывальнику в моей голове начало зарождаться дикое, необъяснимое волнение. Остановившись, я уже было поднял руку, чтобы открыть кран, но резко остановил свое движение из-за непонятной тревоги. Внутреннее беспокойство долго не давало мне открыть третий кран. Секунды длились бесконечно, все звуки извне перестали существовать и все, что я мог слышать, был тихий шепот в моей голове – «Не открывай кран Марко, не открывай». Но, вопреки внутреннему голосу, рука медленно приближалась к винтику, как будто что-то заставляло меня сделать это. С каждым движением, приближающим меня к заветному крану, голоса в голове, начинали звучать все громче, быстрее и настойчивее, постепенно переходя на непонятные, оглушающие крики. Как только рука преодолела эти бесконечные, как мне тогда казалось, сантиметры, и легла на винтик, они на мгновение затихли, впустив вместо себя, ужасный по своей природе, раздавшийся по всей комнате так, что задрожало огромное зеркало, нечеловеческий вопль - «ОТКРОЙ КРАН МАРКО, ВЫПУСТИ МЕНЯ!». Испугавшись, я резко повернул винтик крана, и из него бешеным потоком хлынула ржавая вода.
Увернувшись от грязных брызг, я встал в нескольких шагах от этого неистово бурлившего источника, который постепенно наполнял раковину рыжей жидкостью. Сердце бешено колотилось, мысли сбились в кучу, пытаясь понять только что случившиеся, и я не сразу осознал, что вода начинает переливаться через край. Подойдя к умывальнику и, ощутив жар, исходящий от этой грязной жидкости, до меня, дошло, что бешеным потоком льется горячая вода. «Но этого не может быть» - думал я, - «В наши палаты были проведены только трубы с холодной водой». Поразмыслив над перспективой быть заживо сваренным в маленькой комнате без единого выхода, я попытался закрыть кран, но обжигающая вода успела накалить винтик до такой степени, что к нему невозможно было прикоснуться. В ту же секунду мною овладел животный страх за свою жизнь, и, обмотав рукав своей ночной робы на правую руку, я во второй раз прикоснулся к нагретому до предела крану. Потоком неописуемой агонии каждая клетка моего тела буквально приказывала мне остановиться в то время, пока я одной лишь силой воли закручивал накаленный винтик. Преодолев безумную боль и закрыв кран, я посмотрел на свою руку и побледнел. Крестообразный ожог на правой ладони сочился кровью, кожа в этом месте начала пузыриться и лопаться, что причиняло новые порции, пронзающей все тело, боли. Немного отдышавшись и попытавшись перебинтовать оторванным левым рукавом свою искаженную руку, я услышал, знакомый всем, гул в трубах. Кран завибрировал, с каждой секундой наращивая темп, и, вылетел из раковины так, будто неведомая, непреодолимая сила вытолкнула его наружу, чтобы освободить себя из векового заточения. Обжигающая жидкость с новой силой хлынула в комнату. И поддавшись панике, единственной верной мыслью я посчитал позвать на помощь наблюдающих за мной людей. Я начал истерично кричать в немое и безучастное зеркало, надеясь, что по ту сторону этой зеркальной стены меня кто-нибудь услышит или увидит, - «Помогите!», «Кто-нибудь, отключите воду, я здесь сварюсь!». Не получив ответа, я рванул к черной двери и заколотил по ней со всей силы, чтобы мои товарищи по группе смогли услышать истеричные крики и позвать персонал. Все происходило настолько быстро, что я никак не мог взять себя в руки и начать думать рационально. Горячая вода, тем временем, быстро заполняла комнату своим рыжим зловонным естеством. Ощутив невыносимо горячее прикосновение к ногам, я побежал к кабинкам туалета. На мое счастье, стены кабинок были достаточно крепкими, чтобы я смог залезть на них и попытаться продержаться еще немного в этой ситуации. Ухватившись за верхний край стенки одной рукой и, подтянув ноги, насколько позволяла моя физическая подготовка, я оглядел всю комнату в поисках возможного выхода. Ни одного шва или щели, чтобы это можно было бы назвать выходом, лишь гладкая черная закрытая дверь.
«Бесполезно, какая нелепая смерть» - произнеся это вслух, я краем глаза заметил в огромном зеркале камеру над дверью, и в моей голове промелькнула искорка надежды – красный огонек замигал. «Значит, меня видят и сейчас придут на помощь» - я замахал свободной, обожженной рукой, насколько это было возможно, и стал кричать в отражение камеры, чтобы меня спасли. Но ничего не происходило, никто не рвался мне на помощь и камера лишь безучастно ходила из стороны в сторону, будто не замечая того ада, что твориться в нескольких метрах под ней. Вода начала подниматься выше уровня умывальников и постепенно приближалась к моему хрупкому убежищу.
«Ну почему же вы не спасаете меня?!» - голос дрожал и срывался от охватившего меня ужаса и я начал рыдать так, как не рыдал никогда в своей жизни. Пар от этой огромной кипящей лужы поднимался так высоко к потолку, что невозможно было даже вдохнуть. Все зеркало запотело, и я уже не мог видеть ни камеры, ни двери. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, лишь бы оказаться подальше от всего этого. Вода за считанные мгновения дошла до моего уровня, и я решил, что будет лучше умереть сразу, не дожидаясь этого мучительного момента. Промедлив несколько секунд, я попытался вспомнить все самые важные момент жизни, но ничего, кроме панического страха в голове не было. Смирившись со своей участью и отпустив руку, я плюхнулся в кипящую воду, в тот же момент, потеряв сознание, от той невыносимой боли, что пронзила каждую клеточку моего разума.
Я открыл глаза, стоя напротив огромного зеркала все в той же ванной комнате. Тело дрожало от пережитого ужаса, глаза покраснели от слез. Осмотрев все тело, а потом и комнату, я не обнаружил никаких следов затопления. Третий кран находился там, где ему и положено быть. Никаких следов разрушения или ржавой воды. Все было также бело и стерильно, как до потопа. А потом я увидел это.
Подняв глаза на свое отражение в зеркале и еле сдержавшись, чтобы не побежать, прочь, я подошел к нему и всмотрелся поближе. На меня без движений смотрело нечто похожее на человека. Все тело было покрыто огромными, оранжевыми от ржавчины, волдырями от ожогов. Глаза сварились и представляли собой два раздутых белка торчащих из обожженных глазниц. С головы свисали редкие пряди волос, а от тех лоскутов одежды, что болтались на изуродованных конечностях, шел пар, и казалось, что я чувствую запах горелого мяса. Отражение в зеркале вдруг широко улыбнулось и принялось беззвучно хохотать. Обгорелая кожа ошметками сваливалась с того, что раньше можно было бы назвать лицом, а из выпученных белков глаз на зеркало выстрелила ржавая струя воды. Вторая волна паники охватила меня. Я никогда не видел настолько отвратительного трупа, который при всех немыслимых повреждениях трупом быть не желал. Не понимая, что происходит сейчас в этой комнате, в тысячный раз пожалел, что принял участие в этом эксперименте. Но бежать было некуда. Черная дверь по-прежнему оставалась закрытой, прекрасно символизируя крышку гроба в моей короткой жизни.
«Что ты такое?» - спросил я у своего отражения. Мертвец в зеркале тот час перестал смеяться и вытянул правую руку, развернутую ладошкой к зеркалу. На обезображенной руке в самом центре ладони находился выжженный крест. Сделав глубокий вдох и, медленно посмотрев на свою правую руку, я обомлел и еле удержался на ногах. На моей руке, в том же самом месте, что и у трупа в зеркале, красовалось клеймо в виде креста. Осознав, что в отражении не кто иной, как мой сварившийся труп, ноги подкосились, и я с грохотом упал на колени.
«Но я – живой, это все был сон, кошмарный, отвратительный сон, и видимо, я снова сплю», - произнеся вслух, я заметил, что мое обезображенное отражение подошло вплотную к зеркалу и у меня создалось впечатление, что оно пытается найти лазейку на мою сторону. «Бред, бред, бред» - я безуспешно пытался найти объяснение происходившим явлениям. Мы не принимали никаких транквилизаторов, что обычно предписываются в буйном отделении, способные вызвать настолько безумные галлюцинации. «Что они с нами делают?» - повторял я снова и снова, пока не заметил, как обезображенный труп подошел к тому самому третьему крану. Не сразу поняв, что он собирается с ним делать, я так и продолжал стоять на коленях и наблюдать за его действиями.
Все произошедшее далее не смог объяснить бы никто на этом свете. Мое отражение абсолютно беспрепятственно просунуло руку через зеркало, и его ладонь оказалось в моей реальности. Мгновенно опешив от такого поворота событий, я резко встал на ноги. Обезображенная рука потянулась к крану и начала медленно его поворачивать. Посмотрев еще раз в то, что осталось от лица этого сварившегося трупа, я увидел довольную ухмылку. Это существо явно хотело снова открыть кран с кипятком, чтобы и я превратился в некое подобие человека. Не желая мириться со своей участью во второй раз за день, я рванул к зеркалу и схватился за его руку. Мягкая, жидкая масса потекла на мои руки, и резкий запах горелого мяса ударил в нос с такой силой, что мне стоило больших усилий, чтобы не поддаться естественному рвотному порыву. Преодолевая отвращение, я попытался убрать его руку с крана и прокричал – «Не делай этого!». Но лицо в зеркале так и продолжало ухмыляться и медленно поворачивать кран. Ржавая вода, маленькой струей уже начала капать в умывальник, а все мои усилия не приводили ни к каким результатам, и в третий раз за сегодня я поддался безудержному страху.
Тщетно пытаясь убрать или хотя бы остановить его вязкую, но невероятно сильную конечность, я не заметил, как вторая рука мертвеца прошла сквозь зеркальную гладь, словно препятствия и вовсе не было, и схватило меня за шею. Резким усилием оно прижал мое лицо к зеркалу и, приблизив обгорелое лицо ко мне, прошипело сквозь облезлые губы - «Теперь ты знаешь, что такое страх». Существо полностью открыло кран и не отпускало меня до того момента, пока мощная струя воды не набрала полную раковину. Все мои попытки вырваться из мертвого захвата и хоть как-нибудь улучшить свое удручающее положение оканчивались неудачей. Каждый раз, когда я дергался, чтобы ослабить хватку на шее, существо лишь тихонько смеялось и сдавливало горло все сильнее. Наконец, когда вода в раковине начала переливаться через край, мертвец резко направил мою голову в переполненный ржавой водой умывальник. С мощным шлепком о поверхность воды, голова погрузилась в грязную жидкость, и я зажмурил глаза в отчаянных попытках спасти хоть какую-нибудь часть своей головы от неминуемой адской боли в кипящей воде.
Но боли не последовало. Не последовало ничего после погружения. Я открыл глаза в ржавой воде и не испытал агонии. Почувствовав, что мою шею больше ничего не держит, я поднял голову из раковины и только тогда осознал, что вода совершенно холодная. В отражении больше никого не было, кроме моего мокрого лица и красных глаз на нем, болевших от попавшей в них грязной воды. Сердце немного успокоило свой безумный марафон, и я услышал тот самый звук, что жаждал услышать с самого начала этого кошмара – звук открывающихся засовов на черной двери. Из динамиков, расположенных на камере, что снова заработала, и безучастно ходила из стороны в сторону, привычно прозвучало, – «Вставайте Марко, ваши 10 минут вечерних процедур закончены».
Продолжение следует.
