Лунный луч пробивается сквозь почти незримые, прозрачные занавеси в комнате. Тишина, которую нарушает лишь стрекот цикад да легкие дуновения вечернего ветра. Замок Ромейн замер для отдыха, чтобы утром возродиться для жизни. Однако, некоторые обитатели замка не спят.
На высокой кровати с пологом сидит молодая женщина. Мысли ее, отнюдь не радостные, отражались в светло-голубых глазах. Эти шорохи, шорохи которые не стихали ночами, сводили с ума. Затихающие с рассветом, они не давали ей покоя, лишая сна. Не раз она убеждала себя, что выйдет в коридор и посмотрит, кто же такой нарушитель спокойствия. И каждый раз пугливо прикрывала глаза, не допуская даже мысли о том, чтобы покинуть комнату.
Сегодня шорохи сменились вздохами. Тоскливыми, страдающими вздохами. И чем ближе к двери комнаты раздавался вздох, тем больше все сжималось внутри у девушки. Она оглядывалась на каждый стук сухих веток дерева о стекла, боязливо сжимая в руке платок, которым утирала слезы. Девушка тряхнула головой, словно надеясь избавиться от наваждения, и подошла к окну. Величественная ночная тишина окутала старый сад, словно темное одеяло. Теряясь между веток, пролетела ночная птица. Неторопливо передвигаясь, на аванс-сцену вышла прима – луна. Облака, похожие на занавес, изящно обрамляли ночное светило. Легкий ветер качался на прозрачный занавесках, обдувая испуганное и кажущееся бескровным в свете луны лицо девушки.
Неожиданно, почти перед самой дверью раздался грустный смех. Обитательница комнаты резко обернулась и не мигая смотрела на дверь. Сердце девушки, и так готовое выпрыгнуть из груди, застучало еще сильнее. А смех тем временем повторился. Переливчатый, словно хрустальный ручей, он отдавал несбывшимися надеждами, мечтами. Грусть, звучавшая в нем, была невыносима. Прочувствовала это и девушка, сжавшаяся в комок от страха. Хотя теперь этот страх просто вынуждал ее выйти и прекратить это. Стараясь не обращать внимания на отнимающиеся от испуга ноги, она медленно подошла к двери и рывком ее распахнула. Обессиленно вздохнув, девушка вышла в коридор. Темнота обволакивала, но в ней можно было разглядеть белоснежное платье с пышной юбкой, волочащейся по полу. Прозрачное, как самая тончайшая дымка, оно застыло посреди галереи. Парализованная девушка, дыша через раз, не могла и не пыталась пошевелиться, хотя уже не один раз об этом подумала. Обладательница же сего роскошного одеяния повернулась, и несчастная смогла рассмотреть ее лучше. Фата, такая же невесомая, как и платье, струилась по лицу, не давая возможности увидеть его.
Невеста медленно подняла руку и подняла фату. Ее лицо было миловидно, хотя правая его сторона была столь обезображена, что походила на кровавое месиво. Девушка, которая находилась уже на грани лишения чувств, протянула к призрачной невесте руку, но та, рассмеявшись, опустила тонкую ткань и продолжила свой вечный путь. Призрак уже давно исчез, а молодая женщина продолжала стоять на одном месте, не в силах сделать ни шагу.
Петухи завели свою утреннюю песнь, замок пробудился и наполнился веселыми голосами ничего не подозревавших обитателей замка Ромейн. Появившаяся в коридоре горничная, насвистывая песенку, завернула за угол и пронзительно закричала. На ковре лежала молодая девушка с белой розой в руке. Прибежавшие на крик люди привели ее в чувство, а несчастная лишь бормотала: «Невеста Ромейн».
