Лужа

- Зачем мы переехали жить в эту дыру?

- Почему в «дыру»? Просто окраина города, свежий воздух, лес вот в двух шагах.

- А чтоб доехать на работу по пробкам, во сколько вставать думаешь?

- Ну, это мое дело. Доеду без проблем, в городе пробок меньше что ли? Ты-то занимаешься домашними делами, и вставать тебе раньше обычного все равно не придется, – я пожал плечами и вышел на балкон.

Мы только сегодня закончили все эти дела с переездом, и, наконец, можно было маленько расслабиться. Вечер, точнее, даже уже ночь с пятницы на субботу – что может быть лучше? Ну, я сейчас не беру в расчет тех, кто работает или учится по другому графику, или вообще безработных. А переехали мы действительно на край города, в коттеджный поселок, и я с уверенностью могу сказать, что воздух тут в разы лучше, чем центре. Квартиру мы решили сдавать, а сами, купив небольшой домик – небольшой, по сравнению со всеми остальными, возвышавшимися тут и там замками – поселились поближе к природе. Вот, в паре километров – озеро, в котором, по рассказам риелтора себе вполне можно купаться. Еще рядом было футбольное поле – а я люблю погонять мяч, и думаю, тут найдется с кем разделить свое удовольствие.

Единственное - жена была не особо довольна, что «мы уехали из престижного района, центра Москвы, и променяли его на захолустье, где вечером даже не сходишь никуда». А мне, черт возьми, и неохота никуда ходить. А если, совсем начистоту – то и проживая в центре, мы не особо-то и шлялись по злачным местам. Просто, это все ее женские тараканы и ничего более. Вот и сейчас, я вышел на балкон, закурил и стал наслаждаться чудесным видом из окна – вон футбольная поляна, а вон там, чуть дальше – роща. Тишина стоит, только где-то в отдалении, слышны звуки редко проезжающих машин.

- Что ты там высматриваешь? – Лена вышла на балкон, и посильнее закутавшись в халатик, скрестила руки на груди.

- Да так, дышу воздухом.

- Почему тут так тихо?

- Ну, поселок только заселяется, еще не все переехали, точнее, мы вообще, по-моему, единственные, кто сегодня будет в нем спать.

- А если что случится? Сколько сюда будет ехать полиция?

- Не намного дольше, чем обычно. Да и еще – на входе вроде сидел охранник, он дежурит и сейчас. Тебе нечего бояться.

- Мне здесь не нравится. Знаешь, Леш, у меня плохое…

- Подожди – прервал ее я – видишь там?

- Что?

- Ну, там, вон, какая-то фигура. Он вроде машет руками.

- Нет, я не вижу – протянула она.

- Иди сюда – я придвинул ее к себе, и направил руками голову в сторону своего взгляда. Там был человек, в темноте не разобрать, в чем одет, и медленно махал руками, явно пытаясь привлечь наше внимание.

- А, вот теперь вижу. А что с ним? И кому он машет?

- Кто его знает. Может, ему нужна помощь? Сейчас я…

- Леша! Ты же не пойдешь сейчас к нему?!

- Почему нет? Может, случилось чего - схожу, узнаю.

- А вдруг он псих, и хочет выманить нас на улицу, чтоб убить?

- Ты начиталась ужастиков, или пересмотрела фильмов. Какие психи?

- Тогда я с тобой! Вдруг это отвлекающий маневр – ты уйдешь, а они полезут в дом?

- Милая, у тебя паранойя – покачал я головой и усмехнулся – ладно, пойдем.

Мы так и пошли – она в халате, я в домашних штанах, и майке – начало июня, вопреки прогнозам и ожиданиям, было довольно теплым. Заперли дверь, и вышли через заднюю калиточку к пустырю. За ним был небольшой овраг, чуть поодаль виднелось поле, – которое не футбольное, а засеянное фиг знает чем – росли одни одуванчики да бурьян. Та самая фигура, уже чуть отдалилась от нас, и опять-таки, было непонятно, кто это, и что вообще делает тут, в столь поздний час.

- Эй, вам нужна помощь? Кто вы? – прокричал я, но, тот вдруг зашел в рощу и скрылся в ней.

- Леш, пойдем домой, ну его, кто бы он не был… Пойдем, ну пожалуйста.

Все было бы хорошо, если бы я послушал Ленку: мы вернулись бы домой, выпили бы шампанского или еще чего, и провели бы первую ночь в новом доме. Но отец, вдолбил в меня одну простую истину – выслушай женщину и сделай все с точностью наоборот. Поэтому-то я и ответил:

- Мы все равно уже вышли на улицу, пойдем, прогуляемся? Свежий воздух и страх распаляет желание…

- Я пойду домой! И не собираюсь гоняться за придурковатым типом в рясе священника.

- Так ты тоже заметила? Он был в рясе, или в накидке такой, да?

- Ну да. Ты ж сам все прекрасно видел.

- Ладно тебе, сходим, посмотрим, куда он делся, тебе разве не интересно?

- Хорошо, идем – вздохнула она – но если не находим его через пять минут – возвращаемся, и без всяких возражений, ясно?

- Да, да, хорошо – уверил я ее – идем.

Мы углублялись в чащу все дальше и дальше, прошло пять минут, потом уже наверно и все десять, но того парня и след простыл.

- Возвращаемся – хриплым голосом сказала Лена.

- Да – ответил я – только кто бы мог подумать, что казавшаяся такой небольшой рощица, превратится в непроходимую чащу. И хоть мы и развернулись и пошли назад – с уверенностью сказать, что мы направляемся к дому, было нельзя. Похоже, мы заблудились. Прошли мы еще сколько-то времени, и жена начала паниковать:

- Леш, Леш, мы точно идем назад?! Я не помню вообще этих деревьев!

- Как можно запомнить или не помнить деревья? Они все одинаковые тут. Мы идем, все в порядке. Думай о том, что сейчас вернемся, поставим чайник и выпьем кофе. С коньяком, – ответил я, старательно подавляя беспокойство из голоса.

Но выпить кофе сегодня нам так и не удалось.

- Ты слышала?

- Что?

- Голоса вроде бы – пробормотал я - идем на звук.

- Зачем?! Ты думаешь, нормальные, адекватные люди, будут собираться ночью в лесу?

- Идем, нужно выяснить, во-первых, как выйти отсюда, а во-вторых – что они там делают.

- Это не самая лучшая идея, я не хочу идти к ним! Он специально заманил нас сюда, ты, что не понимаешь?

- Посмотрим.

Мы шли на голоса, продираясь сквозь ветви и колючий кустарник, пока не увидели большую поляну. Тот самый человек, в черной накидке, стоял перед каким-то черным пятном, повернувшись к нам спиной, и опустив голову. И хотя мы отчетливо слышали целый хор голосов, похожий на гул разгневанных пчел, кроме незнакомца никого больше не было. Тут он взвыл и быстро-быстро забормотал что-то на непонятном языке. Потом он воздел руки к небу, и упал на колени. Лика прижалась ко мне и сильно стиснула мою руку. Черная лужица, точнее что-то вроде трясины, вдруг заколыхалась, и начала светиться. Потом дернулась, и на ее поверхности возникла огромная тошнотворная голова моего старшего брата – он умер, когда мне было пять лет - болел врожденной гидроцефалией. Его лицо кривлялось, кривлялось, беззубый рот открывался и что-то шептал. Затем картинка сменилась высоким черным деревом, похожим, на дуб – высокое и массивное, с толстыми ветвями. А на нем болталась какая-то фигура, медленно поворачиваясь из стороны в сторону. Картина приблизилась к лицу, и я узнал своего отца, правда, в жизни он не вешался, просто ушел в другую семью. Глаза его были выклеваны птицами, почерневший распухший язык вывалился изо рта. Из носа его вдруг вылез таракан – деловито обследовав территорию и пошевелив усами, он уполз, а отец, поднял голову и сказал мне:

- Сынок, присоединяйся ко мне! Тут весело – вот так раскачиваться на ветру! Помнишь, ты так любил в детстве качели? – и расхохотался.

Потом очередная смена картинки, прямо-таки суперреалистичное кино – я сижу дома, мне где-то около семи лет. В окно (тогда я жил в частном доме) стучит миловидная старушка – наша соседка. Я открываю, здороваюсь, а она протягивает мне тарелку с пирожками – мол, угощайся. Я беру один, откусываю, жую, а она на глазах превращается в каргу – круглые очки падают на землю и разбиваются, лицо покрывается глубокими бороздами и морщинами, выпучиваются глаза и она хохочет. Она хохочет, а я начинаю задыхаться, и теряю сознание. Потом, прихожу в себя - на меня брызгает водой мама, и говорит: «Выйди во двор, я там тебе кое-что приготовила». Я выхожу во двор – это на даче уже – а там Лена, обнимаю ее, значит, мы начинаем целоваться, а мать выскакивает на улицу – в руках у нее топор – хватает Ленку за волосы:

- Я всегда была против вашей свадьбы! – кладет ее шеей на деревянный чурбак, и отрубает ей голову. Голова откатывается в сторону, и моментально превращается в тлен, а потом – рассыпается в прах. Из ее шеи идет не кровь, а лезут большие такие, рыжеватые муравьи, расползаются во все стороны, прямо миллиарды их – и покрывают все – землю, наш дом, сарай, идут по моим ногам, все выше и выше, вот уже по горло…

Тут я пришел в себя – все эти видения моментально возникали в теперь такой черной, но все еще притягивающей жиже. Незнакомца в рясе и след простыл. Затем я посмотрел на Лену – она, как завороженная, смотрела на нее – та, теперь уже, вовсю бурлила, и тянулась все ближе и ближе к нашим ногам. А моя жена с улыбкой на лице сделала шаг ей навстречу, и уже хотела броситься в ее объятия, но я успел схватить Лену за руку:

- Стой, не смотри, не смотри на нее! – заорал я, но она ноль внимания, а затем идиотская, прямо-таки карикатурная гримаса счастья медленно сползла с ее лица, но глаза все еще оставались пустыми.

- Очнись, очнись – тряс я ее, а затем залепил пощечину.

- Ты видел это, Леш? Ты тоже это видел?

- Да все эти ужасы…

- Нет, мне показывали, как хорошо ТАМ.

- Потом расскажешь, нам нужно убираться отсюда! – зашипел я на нее.

- Нет, нет, я хочу еще посмотреть, ну пожалуйста! – заканючила она как ребенок - Ну еще пару минуточек!

- Идем! – рявкнул я, и потянул ее за собой. Голоса в голове стихли, и лужа, будто смирившись с поражением, стянулась опять в небольшое пятно, сливающееся с тенями от деревьев. Всю дорогу до дома Лена просила «прийти сюда еще, обязательно прийти, так хочется, так приятно», и я волочил ее за собой, как свою пятилетнюю сестру из детского сада. Она то и дело спотыкалась, и чуть было не падала, но наконец, мы пришли домой, грязные, потные. Одежду можно было даже не трудиться стирать, а сразу выкидывать. Я затащил вяло сопротивляющуюся жену, в ванную, и сунул под душ. Потом влил в нее несколько рюмок коньяка, и уложил спать - а она все что-то бормотала себе под нос. Сам же я, вымывшись и переодевшись, просидел почти до самого утра на кухне, выкуривая одну сигарету за другой, и пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Что за чертово пятно? Что за лужа? И что такого увидела в ней моя жена? В конце концов, я уронил голову на стол и уснул, прямо щеками в крошках.

Наутро я был разбужен какой-то возней и последовавшим за ней возгласом:

- Что за хрень, Леш! Я не вижу, я ничего не вижу! Только расплывчатые очертания на свету, где ты?!

- А, что? Лена, ты где? – я поднял голову и заморгал, потом протер глаза и встал из-за стола. Нашел Лену – она стояла посредине зала и, вытянув вперед руки, пыталась что-то нащупать. Глаза ее были черны и пусты, как у слепого.

- Что со мной? А? – дрожащим голосом сказала она.

- Я иду, не бойся – я прошел к ней, и дотронулся до руки – вот, я тут. Она тут же вцепилась ногтями мне в руку.

- Я ослепла, ослепла! Помоги мне! – на грани истерики заорала она.

- Спокойно, спокойно, я сейчас вызову врача, и все будет нормально – стал успокаивать ее я. Но в то, что все будет нормально, я и сам, не очень-то верил. Приехавшие врачи (к слову сказать, ехали они довольно долго, если бы, к примеру, у кого-то был инфаркт, то не думаю, что они бы успели) ясности не внесли. Да и помощи от них было не много – посветив то в один глаз, то в другой, они только пожимали плечами и недоуменно переглядывались.

- Знаете – сказал, наконец, один из них - довольно приятного вида мужичок – я не вижу никаких отклонений. Глаз реагирует на свет. И не смотря на очевидное сходство с видом незрячих глаз, я не вижу причин, по которым бы ваша жена не могла видеть. Может, это на нервной почве?

- Послушайте – возмутился я – вы приехали сюда гадать? Врач вы или кто?

- Ну, да, врач – спокойно ответил он – но в этом конкретном случае требуется помощь узкого специалиста, - и закрыл свой чемоданчик.

Затем были поездки по различным клиникам, как государственным, так и частным. Но везде мы слышали одно и, то же – никаких патологий или отклонений от нормы. Однако видеть моя жена стала теперь только сны. Она просыпалась после них возбужденная, и в любое время тормошила меня и рассказывала, как ей было хорошо, какие интересности она узнала и насколько теперь скучно и бессмысленно находиться здесь. А я тоже видел сны – только просыпался я после них в холодном поту, и еще долго лежал, глядя в потолок и пытаясь успокоить, выпрыгивающее из груди сердце.

Так постепенно прошло лето, поселок тоже постепенно заселялся людьми, со многими из которых мы с Леной наладили дружеские, или, по крайней мере – приятельские отношения. Однако, по понятным причинам, мы не рассказывали, при каких обстоятельствах Ленка лишилась зрения. Кстати, ее настроение было переменчиво, словно у капризного подростка – то она без памяти любит всех и вся, то вдруг в припадках бессильной ярости, крушит все вокруг. А та история с пятном – я старался представить, что, то был лишь сон, но как уж тут забудешь, когда жена слепа? И продать дом почему-то не получалось, хотя я почти сразу предпринял меры по этому поводу. Мы могли бы переехать назад, в квартиру, но Лена уперлась – мол, хочу свежего воздуха. Ох уж эти женщины…

И вот, в один день, когда стояли последние теплые денечки, я обнаружил в почтовом ящике приглашение на пикник у Круглого озера. Понятное дело, я и приближаться не собирался к лесу, озеру, и самое главное – к дьявольской лужице, и не поддался на уговоры друзей-соседей и Лены, которая вдруг оживилась и стала причитать, что все лето просидела сиднем в четырех стенах.

- Там ведь это пятно… не хотелось бы мне, чтобы кто-то спьяну, на него наткнулся – протянул я.

- Да никто не наткнется, это пятно теперь не сыскать, тогда мы забрели в самую чащу.

- Нет, мы не пойдем на пикник, я не хочу, – сказал я – без разговоров.

- Ладно – вдруг согласилась жена. Это было не похоже на нее, но я не придал особого значения. Она пошла в сад, на диван-качели, а я пошел смотреть футбол. Выпил немного пива, и думать забыл про пикник, пока матч не закончился. А потом, выключил телек, и вышел во двор – стояла поразительная тишина, только чуть слышны были где-то далеко отдельные возгласы.

- Лен, ты где? Котик, ты что уснула? – но котика и след простыл. Неужели она пошла в лес одна?! Черт, да не может такого быть! Однако ее нигде не было – ни в саду, ни в своей комнате. Я накинул куртку и побежал в лес.

Неизвестно, какая сила вела меня, но я без труда добежал до той поляны, и остановился, пятно по сравнению с прошлым разом расплылось почти как само Круглое озеро, и было метров двадцать в диаметре. К нему протянулась целая вереница людей, и они один за другим – кто парами, кто поодиночке - входили в него, с радостными рожами, а черная поверхность его булькала и шевелилась, как живая. Тут на поверхности появилась что-то вроде радуги, вся лужа целиком заиграла неземными, божественными красками, как северное сияние, а потом, передо мной возникла картина рая. Зеленый луг, бегают маленькие детки, играют с собаками. Сидят в плетеных креслах старики, что-то потягивая из стаканов и щурясь на ласково пригревающее солнце. Молодые парни и девушки гуляют, о чем-то шепчутся, и все радостные и такие родные – каждого хочется обнять, расспросить его обо всем на свете. И чувствуется доброта, что кто-то всех этих людей очень сильно любит, и меня тоже будет любить. Вон, кажется, сидит, кто бы это мог быть?! Да нет, не он это, быть такого не может…

Тут из сладостного забытья меня вывела Лена, взяв мою руку в свою.

- Ну что, теперь ты убедился?

- Да, идем.

Мы шли в этой черной густой жиже, или даже смоле, шли, держась за руки и улыбаясь. Я почувствовал, что наши тела расползаются, медленно так – сначала ступни, потом икры, бедра. Боли не было, было чуть щекотно и только легкое покалывание. А впереди – такое место… Я не знаю, что видела она, но думаю, тоже что-то приятное, что-то светлое и сказочно красивое.